О нем, как о верном друге отзываются известные, а нередко и великие — Майя Плисецкая, София Ротару, Суламифь Мессерер и многие другие. Именно он взял на себя хлопоты по организации поминок Людмилы Гурченко… Проще всего было бы отнести его к разряду неоднозначных персон. Так и поступают многие издания, предваряя свои публикации об Алимжане Тохтахунове, намекая прежде всего на то, что он якобы является крупнейшим криминальным авторитетом России.

Я почти был готов в это поверить: во время записи интервью, в одном из московских ресторанов, разговор прервался телефонным звонком. Безаппеляционным тоном Тохтахунов дал команду невидимому собеседнику: «Немедленно ликвидировать! И не звонить больше. Об исполнении доложить… Повторяю последний раз, немедленно ликвидировать!». Я ощущал себя как в хорошем триллере. Казалось, вот-вот в зал ворвутся либо омоновцы в масках, либо киллер, и тоже в маске – зачем же оставлять случайных свидетелей… Увидев меня, инстинктивно сползающего под кресло, Тохтахунов на мгновение удивился, затем понял все и рассмеялся: «Да труба дома течь дала, с утра вот мастера чего-то пытаются сделать, стену уже сломали, а она все равно течет». После нечаянного спасения в лице бригады слесарей потекла и беседа.

— Алимжан Турсунович, энциклопедии разного рода относят вас к самым разным категориям персоналий…

— Да чего только обо мне не пишут. А все просто: я – узбек по национальности, родился в Ташкенте…

— Быть может, пишут чушь потому, что вы как раз слишком доступны для СМИ, некоторые из которых предпочитают выдумывать и искажать факты?

— Я верю людям. Верю и журналистам, которые ко мне обращаются за интервью или комментариями. Только вот почти всегда после таких встреч и бесед «акулы пера» считают себя вольными в плане того, что можно писать все, что им вздумается. Иногда я пытаюсь дозвониться до таких вот писак, пристыдить. Мне никакая публичность не нужна, жил я и живу спокойно без внимания прессы. Сам выходов ни в какие газеты-журналы-телевизоры не ищу, а когда зовут и долго уговаривают – иногда сдаюсь и соглашаюсь. Ведь чаще всего просят руководители телеканалов, главные редакторы ведущих СМИ, мне неудобно отказать. Я – не артист и не политик, мне пиар не нужен.

— Каким вам помнится город вашего детства?

— Я вырос в центре Ташкента, играл за «Пахтакор». В этом городе похоронены мои родители. Все друзья моей юности – там. Что чаще всего вспоминаю из того периода моей жизни? Уверен, я помню все – улицы, речку, лица одноклассников и учителей. Ностальгия по той жизни? Я не задумывался над этим. Скорее, есть ностальгия по Советскому союзу. Я не имею в виду государственную систему, а собственно время, которое свое у каждого поколения.

— А как стали израильтянином?

— Это было давно. Моя супруга была еврейка, гражданка Израиля. По линии воссоединения семьи я уехал когда-то в Израиль. Но, к сожалению, моя жена скончалась там. Я остался один в незнакомой стране. В результате – сдал паспорт и уехал.

— Вы знаете, что означает ваше имя?

— «Алим» — на узбекском – умный, «жан» — жизнь. Жизнь моя описана в моих книгах. Думаю, все будет понятно. Это не триллер, и не фантастика. Это несколько жизней в одной: в одной жизни я играл в футбол, в другой – в карты, в третьей — занимался бизнесом. Сегодня – период круговерти, в которой много времени уходит на общественные и благотворительные проекты.

— Все то, что происходит в современной России, вызывает ваш интерес? С вашими талантами – и, например, в политику бы?

— Быть может, если б я был помоложе. Мне ведь уже 63 года. Не на какой-то серьезный пост, а на должность советника? Так ко мне и так все обращаются за советами. Кто? Разные люди, из разных сфер. Но это не бизнес для меня, не мой кусок хлеба. Да и помощником народного депутата Госдумы РФ, известного певца Иосифа Давыдовича Кобзона я продолжаю оставаться. Хотя, думаю, все равно бы в политику не пошел. Я честно осознаю, что у меня подпорченная биография из-за двух нелепых судимостей. По совести не могу я идти в политику. Для тех, кто не знает, осудили меня за нарушение паспортного режима в советские годы. А ведь сегодня в России и всегда в демократических государствах такого рода мелочи не являлись даже правонарушением, не то что уголовно наказуемым преступлением.

— А вы к кому-то за советами обращаетесь?

— Конечно! К помощникам часто обращаюсь, советуюсь с ними. Иногда, например, спрашиваю – а правильно ли я сделаю, если скажу так-то и так-то, не обижу ли человека?

— Но обижать то, наверняка, все равно приходится?

— Не без этого. Я — строгий и принципиальный человек. Что в этом нехорошего? Плохого я никому ничего не делаю, разве только сам себе иногда. Россия – такая страна, что в ней надо порой жестким тоном разговаривать. В Европе этого не понимают, менталитет у них другой, сразу думают, что бандиты и мафия.

— За что больше всего в современной России у вас болит сердце?

— По мелочи – за многое. Для того, чтобы наладить все как надо, нужно время. После перестройки прошло всего лишь 20 лет. Американская или британская демократии развивались веками, а история современной российской насчитывает всего лишь два десятилетия. Перестроить можно быстро, но не все. Перестройка сознания людей, перевод его на рыночные рельсы занимает много времени. Вот в России главная цель большинства людей – собственное жилье. А в богатейшей Швейцарии 90% граждан живут на съемных квартирах, и лишь суперобеспеченные люди могут позволить себе собственную недвижимость.

Я с удовлетворением отмечаю, что в России — очень мощный тандем президента Дмитрия Медведева и премьер-министра Владимира Путина. Эта мощь очень важна для такой большой страны как Россия.

— Вы чувствуете себя уверенно в дебрях пока еще весьма специфичных современных российских экономических реалий?

— Человек я опытный, быстро разбираюсь в ситуациях, когда чего-то не понимаю или в которых не ориентируюсь. Растерялся, пожалуй, лишь единожды – когда игра на деньги в карты уже не была преступлением, а казино еще не появились. Партнеры по игре уехали за границу, уехал и я. К другу, Бабеку Серушу, сначала просто в гости. Бабек научил меня главному – всегда делать большой бизнес. «Алик, на малый и на большой проект уходит одинаковое количество времени», — говорил он.

Не скрою, учитывая мой богатый опыт, мне интересно заниматься бизнесом, делом, которое приносит большие деньги. У меня дети, внуки. Хочу быть им полезным, дать им образование, воспитать порядочными людьми. У всех моих детей – высшее образование, среди них — и врачи, и адвокаты, и кандидаты наук. Бог даст, воспитаю полезными обществу людьми и внучат.

— Кому вы позволяете называть себя Аликом?

— Так звали меня в детстве. Приятно, что сейчас величают полным именем – Алимжан. Тайванчик? Это просто мое прозвище, которое дали мне в футбольной команде, когда я занимался в юности спортом. Тогда я этим гордился, поскольку прозвище для игрока – это своего рода признание, которое выделяет его из общей командной массы. Сегодня мне не очень приятно, что кто-то ко мне обращается не по имени.

— А что еще неприятно?

— Все плохое.

— Обижаетесь на кого-то?

— На французские власти. Больше всех они мне попортили крови за просто так. Все мои беды оттуда. Восемь лет я прожил там, ничего плохого не сделал, все суды выиграл – и все равно. Они же и наговорили гадостей американцам, которые теперь пытаются испортить мне жизнь, открыв против меня уголовное дело. Ну не подкупал я олимпийских судей! Ну не мафиози я! Кстати, одним из обвинений в мой адрес в Америке является то, что я – уважаемый человек (так, по крайней мере, обо мне пишут газеты). Так вот на английском: уважаемый – авторитетный. И меня автоматом в США записали в уголовные авторитеты. Примерно такой же уровень перевода чуть не отправил меня за решетку в Италии: мои ташкентские друзья хотели мне прислать фруктов, в числе которых были и гранаты. Разговор записывался, и переводчик перевел – Тохтахунов ждет присылки ручных гранат.

Судить человека нужно не по разговорам, не по сплетням, а по его делам. Ни от кого я не прячусь, и если у американских правоохранительных органов есть вопросы – пожалуйста, приезжайте в Москву, я готов ответить на любые. А оправдываться, кричать «я не виноват!» не буду.

— О чем-то жалеете?

— О том, что родители рано ушли. О том, что жизнь мою пытались и пытаются испортить.

— Вам льстит то, что о вас как о порядочном человеке и верном друге отзывались и отзываются известные, а нередко и великие – Майя Плисецкая, София Ротару, Суламифь Мессерер и многие другие?

— Заметьте, это они отзываются. Что я должен о себе говорить? Что я действительно такой? Да, мне приятно, что оценивают то тепло моей души, которым я стараюсь поделиться со своими друзьями, да и вообще со всеми, кто обращается ко мне за помощью. Помощь людям уже давно превратилась в образ моей жизни.

— Именно вы помогли родственникам недавно ушедшей из жизни великой актрисы Людмилы Гурченко организовать поминки?

— Мне неудобно на эту тему говорить, но дабы пресечь все сплетни, которые тиражируются желтой прессой на эту тему, скажу как было на самом деле – мне позвонил супруг Людмилы Марковны, сообщил печальную весть. Мы дружили, вместе часто справляли Новый год. Сергей о помощи не просил, место для могилы выделило государство, а соответствующие актерские союзы организовали достойные похороны. А вот я попросил у Сергея разрешения доверить именно мне организацию поминок. Это был зов моей души, моя миссия, жест, вклад в дело увековечения памяти Людмилы Марковны, который решил сделать лично я.

Какой я помню Людмилу Марковну? О, о ней столько можно вспоминать и говорить! Помню ее веселой. Мне до сих пор не верится, что она умерла. Кажется, что она просто где-то в другом городе, на съемках. Уверен, такое ощущение не покидает всех. И так будет продолжаться вечно.

— Вы – хороший человек?

— Хороший. И очень счастливый! Как ни странно кому-то покажется, но наибольшее счастье сегодня для меня – это жизнь в Москве. Я вообще очень домашний человек, тяжелый на подъем, хотя люблю делать все быстро. Куда поеду в ближайшее время? Однозначно, на Олимпиаду в Сочи. Ведь я – президент Отечественного Футбольного Фонда. Теннис очень люблю, играю со своим другом Шамилем Тарпищевым.

Когда-то я думал, что жить в Париже – пик блаженства, но жизнь показала, что говорить на родном языке, думать, общаться с людьми твоей же ментальности, понимать и быть понятым – вот оно счастье.

Алексей Осипов

Самара today