Отец Михаила Ходорковского теряет надежду на освобождение сына
Отец экс-главы ЮКОСа Борис Ходорковский — пожалуй, самый заинтересованный слушатель по делу Михаила Ходорковского — дал небольшое интервью немецким журналистам. Он признался, что боится не увидеть больше сына на свободе.
Борис Ходорковский во время интервью
На процессе по делу Михаила Ходорковского и Платона Лебедева всегда было много постоянных слушателей. Однако чаще, чем отец главы ЮКОСа Борис Ходорковский, в зале суда не появлялся, пожалуй, никто. На слушания он ходит, как на работу. Хотя 78-летнему Борису Моисеевичу это дается явно нелегко — и морально, и физически.
27 октября 2010 года, когда слово в прениях перешло к стороне защиты и первым этой возможностью воспользовался сам Михаил Ходорковский, его отец тоже был в зале. Серый костюм и клетчатая рубашка никак не выдавали в нем отца миллиардера. Хотя, конечно, многие знают его в лицо.
Желания общаться с журналистами у Ходорковского-старшего нет уже давно. И в этот раз разговора могло не состояться. Но Борис Моисеевич сделал исключение для представителей немецких СМИ, подошедших к нему после выступления сына в суде. Среди тех, кто смог задать вопрос, был и московский корреспондент Deutsche Welle.
Какие же чувства испытывал отец опального олигарха, слушая выступление сына?
Борис Ходорковский: Я смотрю на него и думаю: человек профессионально излагает свои мысли. Рассказывает, как работали они, как развивалась компания. ЮКОС ведь был второй по величине компанией, несмотря на то, что они были в загоне. Значит, спецы сидят. Семь лет спецы сидят за решеткой!
— Как вы думаете, что должно произойти, чтобы его освободили?
— Должен быть справедливый, праведный суд. Братцы, за что вы судите? Предъявляют претензии за то, как они организовывали компанию, как продавали нефть. Продавали нефть по заниженным ценам? Ну, и дальше что? Люди, которые работали у него, довольны. Они приезжают сейчас ко мне и говорят мне об этом.
Он же руководителем был. Да, сам зарабатывал неплохо. Я ему говорю: «Дай миллиард-то хоть, паразит». Он смеется. А где деньги? Вот, у меня 180 беспризорников, за которыми нужен уход. Мы их кормим, поим, одеваем, обуваем. Вот где деньги. Государство только кричит, что надо детей рожать. Помогайте же детям, сиротам помогайте, бездомным помогайте!
— Вы думаете, кто-нибудь понимает, что сейчас происходит на процессе?
— Думаю, что люди начали понимать, что происходит фарс. Но те, кто его (процесс. — Прим. ред.) затевал, не знают, как теперь выкрутиться. Признать его (Михаила Ходорковского. — Прим. ред.) сейчас невиновным? Ну, как же…
— А кто руководит этим процессом, люди понимают?
— Руководитель — вон, наверху сидит. У меня надежда очень большая была на Медведева. Очень большая. Но — нет!
— Чего вы боитесь сейчас?
— Мне страшно только одно. Я уже стар, и мне страшно, что после этого суда я могу его просто больше не увидеть. Если его отправят в Сибирь, полететь туда я не могу — глаза не позволяют, а как…
В ход интервью вмешалась адвокат Каринна Москаленко, попросив журналистов дать отцу Михаила Ходорковского успокоиться. Борис Моисеевич докурил сигарету, поблагодарил за внимание и пошел от здания суда в сторону метро. Тем временем в Хамовническом суде продолжились слушания по второму «делу ЮКОСа».
***
