Жители Тольятти собирают подписи в поддержку милиционера
Алексей Мумолин рассказал «Самарской Газете» о том, как нелегко сегодня быть участковым милиционером в нашей стране, и о том, что он ждет от объявленной президентом реформы МВД.
— Алексей, расскажите, что привело вас в МВД.
— Вы знаете, я в органах уже 13 лет. В 97-м начинал рядовым. Был обычным водителем экспертной группы. Затем простым участковым. И вот дослужился до майора, старшего участкового. И тогда, в самом начале, и сейчас я воспринимаю свою работу исключительно как помощь гражданам. Я понимаю, что многие, мягко говоря, не любят милиционеров. Я рос в нищете. Безотцовщина. Я видел, как люди относятся к милиции.
— На прошлой неделе ГУВД отчиталось о результатах проверки по вашему обращению к Рашиду Нургалиеву. Вы действительно отказались от своих слов и от всего того, о чем рассказали в своем видеообращении, или это не так?
— Там не совсем верная была постановка вопроса. Я не отказываюсь ни от одного слова. Я обозначил проблемы, которые реально существуют. И об этом знают все, но ничего не предпринимают для того, чтобы как-то их разрешить. К примеру, меня спрашивали: «Ты лично фальсифицировал дела?».
Естественно, я этого не делал, а они записали это, будто я отказался от своих слов. Но план никто не отменял. Ничего не изменилось. Я еще в 2007 году писал Староносову (начальник УВД Тольятти — Ред.) об этих проблемах.
— И какая реакция последовала?
— Меня перевели на другой участок, мотивировав это тем, что у меня не сложились отношения с начальством. А по итогам года за невыполнение плана меня лишили 13-й зарплаты. У меня жена тогда третьим ребенком беременна была, скоро рожать, а денег нет. За всю свою жизнь я ни разу не испытывал подобного унижения. В прошлом году мне объявили выговор за невыполнение плана. Хотели понизить в должности. У меня было зарегистрировано 3 уголовных преступления, тогда как по плану положено 18. Из 150 «административок» у меня было 83. Плановые цифры берутся с потолка, чтобы по итогам года за счет участковых, их административных и уголовных дел, получить в годовом отчете красивые цифры по регистрации и раскрываемости преступлений. Если до плана не дотягиваешь, то у нас распространена такая практика, как «найти бомжа и повесить на него дело». Но разве так можно работать?
— Не так давно президент подписал указ о реформе МВД. Как вы считаете, реально ли сейчас провести эту реформу и насколько это будет сложно сделать?
— Я думаю, что перемены будут. Они должны быть, и президент это понимает. Но сделать это очень и очень сложно. В системе слишком много нахлебников. И самое печальное — все знают, кто чем занимается. Вот и Рашид Нургалиев говорил на одной из последних встреч по коррупции в милиции: «Мы знаем, кто чем занимается». Но раз знает, пусть принимает меры. В милиции же должны служить достойные люди.
— А вы не боитесь, что ваша «правда» может вам дорого обойтись? Я имею в виду не только увольнение, но и уголовное преследование, ведь в управлении собственной безопасности тоже, наверное, план есть по раскрываемости?
— Я не могу сказать, что боюсь, но не исключаю такой ход событий. В том, что меня уволят, я уже практически не сомневаюсь. Мне в общем-то так и говорят, что к увольнению готовят. А тут как раз реформой сокращение штатов предусмотрено, очень удобно, несмотря даже на то, что участковых у нас не хватает. Сначала табельное оружие не выдали, потом на работу в управление МОБ откомандировали. Вот занимаюсь тут бумажной работой. Но я надеюсь, что Рашид Нургалиев все же сможет повлиять на сложившуюся ситуацию и избавит меня от этого прессинга, которому я подвергаюсь. Ведь в моих словах нет лжи, а только правда, и я готов со своей стороны сделать все, чтобы помочь реализации объявленой реформы.
— А что, на ваш взгляд, кроме чистки рядов от «нахлебников», необходимо сделать для реформирования МВД?
— Я могу сказать конкретно, что нужно сделать для участковых, потому что эта сфера деятельности мне близка и я в ней разбираюсь. Во-первых, конечно, увеличить штат. Избавить от ненужной работы, чтобы участковый занимался тем, что ему положено. У нас всего один автомобиль на шесть кварталов, да и для него не всегда есть бензин. Это тоже неправильно. Одна машина на квартал была бы оптимальным решением, а если обеспечить каждую дежурную часть собственным информационным центром с базами данных, то оперативность повысилась бы в разы. Но у нас даже компьютеров нет. Принтеров нет. Я дома распечатываю документы на бумаге, купленной за свои деньги. Нам ручек не дают. У нас миллиарды тратятся на проведение «Евровидения», а в это время простые граждане гибнут в «бытовухах» из-за того, что милиция просто не может вовремя приехать. Так не должно быть.
— Но не лучше ли вам просто уйти из «органов», тем более, как я понимаю, это не очень прибыльное место, чем мириться со всем этим беспределом?
У меня зарплата нормальная, как я считаю: 17-18 тысяч рублей. У молодых, конечно, меньше, в районе десяти тысяч, иногда чуть больше, иногда меньше. Но я пришел в милицию не для того, чтобы уходить.
Сейчас я направил документы в суд. Буду обжаловать решение о назначении мне «неполного служебного соответствия». Я офицер, и это моя работа. Я не могу бросить тех людей, которые мне верят.
22.01.2010
Подробнее:
*