Сериал «Тихий Дон» ругали все — критики (их можно не принимать в расчет), и профессиональная общественность, и простые зрители, и казаки вообще, и потомки Шолохова в частности… Так девятый вал эмоций столкнулся с девятым валом большого пиара… А судно «Тихого Дона» попало между двумя валами и затонуло.

Вначале был проект. И проект казался очень хорош. «Первый канал» приобретает права на материал фильма «Тихий Дон», снятого именитым советским режиссером Сергеем Бондарчуком, и тем самым активирует сразу несколько козырных сегодня мотивов. Бренд масштабного романа, получившего «нобелевку», при этом романа с почти детективной историей, в связи с юбилеем Шолохова недавно хорошо размятой в СМИ, где активно обсуждалось, кто же все-таки его автор… Бренд Сергея Бондарчука, автора фильма «Война и мир» — фильма, получившего «Оскара», что еще важнее, имевшего международный прокат и успех и даже вошедшего в Книгу рекордов Гиннесса (из-за размеров массовки), — и вообще маститого кинорежиссера тех времен, поминать которые в народе сегодня принято добрым словом. Новая версия хорошо известного — для нынешнего телевидения в этом главный секрет успеха. К тому же можно подключить еще и преемственность — фильм доделывает сын режиссера, сам по себе хорошо раскрученный бренд. Сын — за отца, воскрешающий из небытия последний его замысел, торжество исторической памяти, слава донского казачества, возвращение «нашего» добра, захапанного злыми и «жуликоватыми» иностранцами, — все это позитивные сегодня, и, казалось бы, гарантирующие успех составляющие. В общем, намерения — добрые.

Были, правда, и явные ухабы, существование которых либо сознательно проигнорировали, либо попросту не заметили.

Можно себе представить, в условиях какого стресса снимал Сергей Бондарчук свой «Тихий Дон» — его, полного генерала, в одночасье разжаловали практически в рядовые… Не только свои братья-кинематографисты, возбудившиеся от вольного ветра грядущих реформ, не помня никаких заслуг, вычеркнули из всех списков и со всех многочисленных должностей Союза кинематографистов, но и государственные структуры (вроде Гостелерадио и Госкино), сами затрещав по всем швам, не оказали никакого уважения. Пришлось связаться с новичками-итальянцами, от которых неизвестно чего было ждать… И как оказалось, добра ждать было нечего: жесткие условия съемок, давление продюсера, по условиям контракта (подписанного самим же неопытным в юридической казуистике режиссером) получившего все права, иностранные сценаристы, художники, операторы, которые лучше русского режиссера знают, что и как нужно делать… К тому же необходимость снимать одновременно и фильм, и сериал — что никогда не красит… Пленки — дефицит, массовки — дефицит, деньги кончаются, звезды капризничают, на главную роль назначен красавец, но, как выясняется, совершенно не стесняющийся своей ориентации гей (а в СССР, хочу напомнить, еще недавно за это сажали)… Идет настоящая ломка устоев, полное искажение картины мира, а режиссеру при этом и лет уже немало, и на карту поставлено слишком многое… Можно себе представить, что начнется на родине, если фильм не будет иметь успеха на Западе… Короче, груз ответственности и амбиций давил невероятно. Успех был нужен как никогда.

Что было дальше — известно. Проблемы с продюсером, остановка работы, смерть Сергея Бондарчука, арест материалов фильма из-за банкротства компании, попытки их вернуть…

Хорошо, вернули. Но вот дальше все могло бы развернуться по другому сценарию. Например, не верю, что, посмотрев материал, никто из причастных к работе над фильмом не смог оценить его уровень. Можно было бы, например, оставить фильм эскизом, наброском, сделать вид, что работа не завершена… Превратить снятое в иллюстрации к роману, придумав специальную форму подачи для того, что не попало на пленку. Но это было бы не круто. Большого пиара на этом не построишь, слишком тонко, не для прайм-тайма…

Скорее всего, решили: цвет откорректируем, пейзажи подснимем, на русский дублируем, актеры на озвучке доиграют, и смотреть будут. Что потом скажут? А кого это волнует?

Но сериал «Тихий Дон» ругали все — критики (их можно не принимать в расчет), и профессиональная общественность, и простые зрители, и казаки вообще, и потомки Шолохова в частности…

Конечно, очевидна поддельность фактуры, в глаза бросается «самоварная» опереточность исполнения, рассчитанного на телевизионную иностранную публику. Да, разобраться в том, кто с кем и зачем воюет и в чем вообще дело, почти невозможно. Совсем досадная ошибка произошла с озвучиванием. Такой лубок и озвучивать надо было условно, без всяких этнографических «гутарить», на том самом безлично-гладком языке, на котором и снималось — обратным переводом с английского. Но все эти недостатки сегодня легко бы простили и внимание бы обратили только критики… Публика же и не такое проглатывала.

Однако случилось что-то еще… Оказалось, что, во-первых, в народной памяти жив фильм Сергея Герасимова, который сегодня, когда проблемы белых и красных перестали быть актуальными, прочно занял место советской саги о большой страсти. Во-вторых, хотя роман «Тихий Дон» уже много лет никто не читает, но миф о его величии, месте в русской литературе ХХ века, универсальности и проникновенности — живее всех живых.

Сотни персонажей, которых невозможно запомнить, почти канцелярские справки о передвижениях войск, прямые цитаты-заимствования из Толстого, непоследовательность в оценках одного и того же события, отсутствие мотивации в поведении центральных героев, неумение выделить главное среди обилия подробностей — все эти недостатки романа никого как бы не интересуют. Так же как и очевидная современность его материала — в модной сегодня документальной стилистике дотошно фиксирующего состояние вечно смутного русского мира, бессмысленного и беспощадного к себе и другим, не ценящего не то что чужое добро — собственную жизнь, вечно готового к поту и крови, не умеющего беречь счастье и покой, гонимого по безудержной инерции, мира без веры и без устоев, признающего лишь право сильного, старшинство беспредела, главенство инстинкта над разумом… А именно таким описан мир в романе Шолохова, если его читать внимательно и опускать немногие идеологически выдержанные в советском духе сентенции…

Но суть дела никого не интересовала, ни производящих, ни критикующих. Столкнулись два мифа.

Один заключался в представлении о том, что шум больше продукта, что вещь, о которой есть что рассказать, уже не нуждается в предъявлении.

Второй — в том, что есть наше великое прошлое, и оно всяко лучше вашего фигового будущего. Этот миф давнее, живучее и тем не менее нуждается в постоянном подтверждении. Вот он и вынес обсуждение продукта «Первого канала» на столь высокий градус. Потому что до этого пиар-волны катились поверх голов его адептов, рассчитывая скорее на новую публику — не столько в возрастном смысле, сколько по степени интересов. Смотрите, говорили публике рекламные ролики, мы можем все: красиво, быстро, эффектно, мы не бедные и не жадные, мы торопимся жить, мы превратим в праздник все, к чему мы прикоснемся…

Не тут то было, ответили им те, кто в глубине души давно лелеял недоверие, но не получал на руки подтверждений. Не получается. Наши — краше. Наш прежний Григорий — григористее и Аксинья — аксинистее. А ваши — на казаков не похожи и вообще ни на что. Не будем смотреть, не нравится… И чего вы тут про великого режиссера и его великого сына… Сами все испортили, вместе с вашими иностранцами…

Так девятый вал эмоций столкнулся с девятым валом большого пиара… А судно «Тихого Дона» попало между двумя валами и затонуло.

Алена Солнцева

N°213

20 ноября 2006

Время новостей