Не стала она у плетня, как поется в казачьей песне, не проводила любимого до солнышка в поход. Отправилась вместе с ним, а дальше – по роману Шолохова: настигла Аксинью шальная пуля, и осталась она в чистом поле, в могиле, вырытой Григорием Мелеховым казацкой саблей.

Этой трагедией кончается телесериал Сергея Бондарчука, с невероятной помпой представленный Первым каналом как очередной шедевр, вырванный из депозитария итальянского банка, куда он был отправлен за долги продюсера фильма Энцо Рисполи.

Не иначе, как от безысходной тоски принял Сергей Бондарчук предложение итальянского предпринимателя снять «Тихий Дон». Поворотный в истории советского кино Пятый съезд кинематографистов отверг вмешательство государства в свои дела, включая финансовую поддержку. Государство охотно отказалось от руководящей роли, а денег у него все равно не было.

Согласившись на иностранное субсидирование, Бондарчук принял и другие условия заказчика, оказавшиеся не лучше советских: фильм снимался на английском языке и с иностранными актерами. Тоже не большая беда. Наша печать в свое время не уставала издеваться над «Войной и миром» Кинга Видора, но картина-то была сделана со всем уважением к русскому классику, которое подтвердили занятые в ней великолепные актеры – Одри Хепберн, Мел Феррер, Генри Фонда, да и Аниту Экберг в роли Элен со счетов не сбросишь.

В «Тихом Доне» не было у нашего режиссера таких исполнителей. А были куклы: что Руперт Эверетт в роли Григория Мелехова, единственное достоинство которого заключается в том, что он хорошо сидит в седле (англичанин все-таки), что Дельфин Форест (Аксинья) с роскошными волосами, кои замужней казачке полагалось скрывать под повойником.

Григорий бешено вращает глазами, Аксинья громко причитает, вот и вся любовь. Даже деликатная Элина Быстрицкая в «Тихом Доне» Сергея Герасимова, о котором тоже ничего хорошего не скажешь, проявляла больше темперамента, чем англоязычная дива. Уж как бы подошла на роль Аксиньи истинная казачка Нонна Мордюкова, но Герасимов выбрал другую красавицу.

Любовная анемия в сериале Бондарчука переходит в анемию гражданскую, что делает его сериал совсем невразумительным. Братоубийственное противоборство между красными и белыми, не проясненное у Шолохова, не получает у Бондарчука никакого развития. В его «Войне и мире» русских солдат от французов отличала бросающаяся в глаза военная экипировка. В «Тихом Доне» белые при погонах, а красные со звездочками на фуражках. Вот и все различие. Кто за что бьется, кто в кого и почему стреляет, понять невозможно. А именно эта трагедия могла стать стержнем сериала. Сергей Бондарчук всегда четко следовал партийной линии, но концу 80-х – началу 90-х партия уже сама не знала, куда вырулить, и у режиссера была полная свобода выразить свою точку зрения, если она, конечно, присутствовала.

В целом вышел, к сожалению, сумбур вместо «Тихого Дона». Несмотря на всякие подпорки в виде случившегося как бы ненароком факсимильного издания романа вместе с рукописью, из-за которой шли споры на протяжении полувека.

Есть ли она и кто написал «Тихий Дон»? Пусть Шолохов. В любом случае, эта эпопея заслуживает адекватного перевода на телеэкран, а не набора иллюстраций, которые увидел телезритель, несмотря на старания Федора Бондарчука, постаравшегося соединить начатое отцом и таким образом выполнить сыновний долг. Неудача может постигнуть любого. Она простительна.

Непростительно в целях саморекламы выдавать за шедевр то, что к нему не имеет ни малейшего отношения.

Ольга Мартыненко

№44 за 2006 год (17.11.2006)

"МОСКОВСКИЕ НОВОСТИ"