Цены на нефть падают на мировых рынках уже почти целый месяц. С 79 долларов за баррель высококачественное “черное золото” подешевело уже до 63. Чуть ли не на 25%! Наш родимый Urals стоит и того дешевле, порядка 58 “зеленых”. Но российских заправок все эти веяния не коснулись. Стоимость топлива на российских АЗС только растет. И так будет продолжаться, пока наши чиновники не перестанут, как говорит президент, “сопли жевать”.

Цены на нефть падают на мировых рынках уже почти целый месяц. С 79 долларов за баррель высококачественное “черное золото” подешевело уже до 63. Чуть ли не на 25%! Наш родимый Urals стоит и того дешевле, порядка 58 “зеленых”. Но российских заправок все эти веяния не коснулись. Стоимость топлива на российских АЗС только растет. И так будет продолжаться, пока наши чиновники не перестанут, как говорит президент, “сопли жевать”.

Неделю назад премьер-министр Михаил Фрадков провел совещание с руководителями крупнейших нефтяных компаний о возможности замораживания цен на бензин на российском рынке. Встреча по большому счету закончилась ничем. Вышедший к журналистам министр экономического развития и торговли Герман Греф сказал лишь, что достигнута договоренность о том, что рост цен на топливо не должен превышать показатели инфляции. Многие расценили это как обещание, что к концу года можно ожидать даже снижения цен на АЗС на 0,3%. Смею утверждать, что они ошиблись. Но главное даже не в этом. На самом деле у государства вполне хватит сил и средств не просто удержать, но и снизить цены.

Бессилие правительства в данном вопросе обосновывается двумя легендами (причинами): наши цены привязаны к мировым, и государство не может лезть в “чистый” рынок “грязными” руками. И потому первый тезис российских чиновников о встроенности отечественной нефтянки в мировую экономику, о том, что наши прайсы колеблются вместе с мировыми, можно считать ничтожным.

Эксперты нефтяных компаний объясняют, что снижение мировых цен на нефть является кратковременным и со дня на день они опять начнут штурмовать новые вершины. Дескать, ураганы в Штатах оказались мелкими, потому нефть краткосрочно и подешевела. На самом деле сезон ураганов, накрывающих побережье США и Мексиканский залив (зону основной добычи американской нефти), длится с 1 июня по 30 ноября и еще весьма далек от завершения. В прошлом году нефть в это время только дорожала.

Рискну предположить, что подешевение “черного золота” имеет ярко выраженную политическую подоплеку. Белому дому (настоящему, а не тому, что на Краснопресненской набережной) надоело, что нефтедобывающие страны пытаются выкрутить ему руки нефтяным шантажом, и он предпринял ответные действия. Пусть исход этой борьбы еще далеко не предрешен, ясно, что история противостояния в ближайшие несколько недель явно не закончится.

И в то время, как администрация США пока успешно борется с целыми государствами и международными картелями типа ОПЕК, в нашем Белом доме беспомощно разводят руками — дескать, рынок.

Какой, к черту, рынок?! Рынок — это когда в одном месте присутствует достаточно большое количество игроков, предлагающих одни и те же товары. А у нас несколько компаний взяли и поделили всю Россию. И в каждом регионе или субъекте Федерации действует не больше двух-трех вертикально интегрированных нефтяных монстров, которые одним движением плеча могут стряхнуть в небытие всю местную мелкую шелупонь. Нет рынка, есть монопольная среда. А там, где существует монополия, правила должно устанавливать государство. Как с тем же газом, или водой, или, в конце концов, электроэнергией.

Кстати, если бы государство действительно хотело воздействовать на цены на бензин, оно могло бы сделать это уже сейчас, без всяких изменений в законах и прочих телодвижениях. Не секрет, что после приобретения “Юганскнефтегаза” и “Сибнефти” госкомпаниями в руках государства сосредоточилось уже около 35% всей добываемой в России нефти. Примерно во столько можно оценить и процент топлива, произведенного госкомпаниями. Если прибавить к этой доле добычу и переработку нефти ЛУКОЙЛом, возглавляемым всегда очень чутким к пожеланиям власти Вагитом Алекперовым, то более 50% российского топливного рынка находится под прямым воздействием госструктур.

Выход первый (и это “МК” уже предлагал) — установить предельную рентабельность для нефтяных монополистов, сосредоточивших в своих руках и нефтедобычу, и нефтепереработку, и розничные сети продаж (АЗС). Не надо насылать силовиков с проверками, сажать, преследовать и устраивать прочие шоу, только веселящие публику, но не приводящие ни к каким реальным последствиям. А убежденным либералам могу посоветовать ознакомиться с законодательством их идеала — США, — где конгресс принял закон об уголовной ответственности за завышение цен на продукты нефтепереработки.

Но если в нашем Белом доме сидят еще более рьяные рыночники, чем в американском, можно посоветовать выход второй — государственное рыночное регулирование посредством товарных интервенций. Кто мешает создать госрезерв, закупая топливо в период низких цен, а потом выбрасывать его на рынок, сглаживая колебания цен, а то и вовсе добиваясь их снижения. Мы два года безрезультатно дебатируем, куда вкладывать средства Стабфонда. Да хотя бы сюда некоторую часть. Одновременно и средство торможения цен, и гарантированная доходность от оборота денег Стабфонда, лежащих мертвым грузом или, что хуже, вкладываемых в экономику стран-конкурентов.

Можно еще много чего придумать, было бы желание, но его, похоже, нет. И потому Герман Греф уже который год уповает на биржи, где должны торговать бензином. А их все нет. Да и если будут, то ничего они не изменят. В стране просто нет свободного топлива, которое можно было бы выбрасывать на такой рынок. Впрочем, на Грефа вообще нет надежды в этом вопросе. Сказал же он после совещания у Фрадкова, что бензин должен не опережать инфляцию. И поставил тем самым телегу впереди лошади. Ведь топливо не следует инфляции, а формирует ее. И потому подорожание бензина в июле-августе скажется на росте цен в сентябре-октябре. Так что фиг вам, а не снижение на 0,3%. При таком правительстве нам только и остается, что затягивать пояса.

АНЕКДОТ В ТЕМУ

Беседуют две блондинки.

— Как называется тот, кто хочет, но не может?

— Импотент.

— А кто может, но не хочет?

— Да сволочь он! Просто сволочь!

Московский Комсомолец

от 19.09.2006

Александр ГРИШИН

Московский Комсомолец