Один журналист недавно бесстыдно уверял, что в центре Москвы нельзя открывать музей, связанный с пытками и расстрелами: все грустное следует размещать не ближе Поклонной горы. А лучше — за чертой города. В самом же городе — веселиться. Он забыл только предложить переименовать Москву, скажем, в Нью-Лас-Вегас. Вообще пора выбрать что-нибудь одно: или при высокопарных разговорах о России выкинуть из словаря слова «духовное», «нравственное», заодно и имя Достоевского, или окоротить неуемную жажду все забыть и веселиться.

В отличие от Лас-Вегаса в столице такой страны, как Россия, должны быть так или иначе представлены главные узлы ее истории, и это — самоочевидно.

Все еще спорят, действительно ли именно в подвале этого дома на Никольской расстреливали. Но нет сомнений в том, что именно в стенах Военной коллегии встретили тысячи людей свой смертный приговор. Их взоры, полные смертельной муки, останавливались на этих именно стенах. Это были наши соотечественники, родные наших добрых знакомых.

Г.А. Сатаров недавно писал об Анпилове, приглашенном им на совместную конференцию о судьбах России: «Он просто(!) считает Сталина великим человеком и не хочет признавать его преступлений, кстати, вместе с немалым числом миллионов российских граждан».

Вот для того чтобы просто очевидными стали преступления, и нужен — именно в центре Москвы, не на задворках — музей, куда учитель истории мог бы привести старшеклассников. И они бы почитали документ под стеклом — протокол судебного заседания Военной коллегии, которое началось в 16 часов, а в 16.15 уже закончилось: ведь ни свидетелей, ни защитника не предусматривалось. «Председательствующий объявил судебное следствие законченным и предоставил подсудимому последнее слово». Тот просит сохранить ему жизнь, тут же вслед объявляют приговор — «к высшей мере наказания — расстрелу», и приговор этот «в силу постановления ЦИК СССР от 1-XII-1934 г.» (день убийства такого известного большевика — Кирова, напомнит учитель) должен быть приведен в исполнение «немедленно». Тут же и «Справка» с грифом «секретно» за подписью лейтенанта госбезопасности, который через 20 минут привел приговор в исполнение. А тюремная фотография человека с отчаянными глазами — анфас и в профиль — на этом же стенде поможет юным гражданам живей представить себе, кого именно волокли под руки или вели с руками за спиной в подвал. И еще одна справка, выданная уже детям 20 лет спустя, — их расстрелянный отец ни в чем не виновен.

И эта экскурсия в дом на Никольской станет, возможно, первым шагом к самостоятельным размышлениям над тем, так что же это было. Хотя бы шагом к пониманию того, что это — было. И помешает слушать безвольно простаков, уверяющих, что ничего не было.

Напомним, что не все в России беспамятны, и остановим общими усилиями жаждущих торговать и развлекать там, где пытали и расстреливали.

Мариэтта Чудакова

№27 за 2006 год (21.07.2006)

Московские новости