Экология, смешение культур, архитектурный хаос – все эти проблемы не могут не волновать общественность больших городов, в том числе Брюсселя – столицы Бельгии и Евросоюза. В то время как Париж борется то с бунтующими иммигрантами, то с «революционерами» из студенческой среды, брюссельцы озабочены скорее житейскими проблемами. Властям, видимо, вконец надоели постоянные нападки со стороны «зеленых», антиглобалистов и прочих противников урбанизации – не поэтому ли отцы города помогли некоммерческим организациям устроить большую выставку под характерным названием Change («Изменение»). Будущим переменам в городской жизни был посвящен и майский «народный фестиваль», прошедший на днях в Брюсселе.

Темой общебрюссельского шествия стал город в будущем. «Проблемы будущего мобилизуют людей, заставляют задуматься», – сказала «Новым Известиям» глава общественного оргкомитета фестиваля Мириам Стоффен. Действительно, в костюмах и инсталляциях, изготовленных из вторсырья и находок с городских свалок, воплощены самые фантастические идеи. От страшных антиутопий до наукообразных прогнозов. Все это объединяют лейтмотивы экологии и мультикультурности – два главных узла проблем в современном мегаполисе.

Воодушевленные карнавалом и заинтересованные будущим, зрители пошли и на выставку Сhange. Там вызов урбанизации представлен в цифрах, картинках и фотографиях. Взрывной рост городов рождает экологические, транспортные и социальные проблемы. Конечно, нельзя сказать, что сто с лишним лет назад их не было. Гужевой транспорт не назовешь чистым, и канализация повсеместно возникла не так давно. Но к началу прошлого века городские жители даже в Европе составляли не более 10% населения. Сейчас в городах живут более половины землян. В 2030 году население планеты увеличится до 8 миллиардов, и из них 5 миллиардов будут горожанами.

Представление о современном городе связано с архитектурным хаосом и плотной застройкой, транспортными пробками и загазованным воздухом, мегатоннами мусора и редкостью зелени, социальными контрастами и насилием. Вместе со сводкой погоды жители европейских городов слушают прогнозы содержания вредных газов в воздухе и строят, исходя из этой информации, свой день. Они жалуются на рост преступности, поспешно связывая его с иммигрантами. Хотя это социальная проблема, и она тем острее, чем крупнее город.

Но, судя по брюссельской экспозиции, не все так мрачно и безысходно. Люди начинают сознавать губительные последствия урбанизации и пытаются минимизировать их. Нынешним летом закрывается для проезда историческая часть Брюсселя. Она будет преимущественно пешеходной. Исключение сделано только для жителей этих кварталов. В бельгийской столице много говорят и о примере далекой южнокорейской столицы – Сеула. Там утопия стала реальностью. На месте загазованной многоэтажной развязки автострад в самом центре города теперь течет рукотворная река с водопадами. В Брюсселе «заразились» этой идеей и тоже разрабатывают проекты освобождения из трубы речки Зенне, на которой Брюссель стоял до ХIХ века. Ее притоком была Зиннеке (аналог московской Неглинки). Потом обе речки загнали в трубы. Говорят, в доканализационную эпоху от Зенне и Зиннеке сильно пахло. В последней обычно топили беспородных щенков. Оттого и всех дворняг на местном жаргоне стали называть «зиннеке». Прозвище закрепилось также за новыми горожанами, приехавшими из самых разных мест. В отличие от «кетче» – коренных жителей.

Столица Объединенной Европы пока избежала судьбы пятнадцатимиллионных мегаполисов, таких как Мехико, Сан-Паулу, Мумбай, Кольката… Но и ее население за сто лет выросло со 100 тысяч до миллиона. Правда, и эти цифры обманчивы. Хотя здесь проживает «всего» миллион человек, город не обрывается за окружной автострадой, и лишь десятки минут езды отделяют его от соседних населенных пунктов… В Европе урбанизация шла не через укрупнение отдаленных друг от друга населенных центров, а через стирание грани между городом и деревней. В результате большие, средние, малые города и поселки сливаются в агломерации. От французского Лилля через бельгийские Кортрейк, Гент, Шарлеруа, Брюссель и Антверпен и до голландского Амстердама тянется зона почти сплошной застройки.

В 1945 году около полумиллиона поездок людей внутри Брюсселя приходилось на общественный транспорт. Сейчас – не более четверти миллиона. 365 тыс. жителей пригородов и соседних городов приезжают в Брюссель на работу на своих автомобилях. Причем четверть машин – без пассажиров: только водитель. Пока новшества типа стоянок-ловушек у конечных станций метро или совместных поездок соседей на работу на одной машине приживаются с трудом. В часы пик на автострадах почти такие же гигантские пробки, как в Москве. Разница только в том, что город меньше, система магистралей и развязок лучше и водители более воспитанные. Внутри города днем 60% поездок совершаются в легковых автомобилях и только 3,6% на метро. Приехав в Брюссель, я поначалу не понял, почему в метро длинные перроны и короткие поезда. Старожилы объяснили, что раньше в поездах было больше вагонов.

Бетон, стекло и алюминий тянутся к небу в «европейском квартале» – там, где сосредоточен бюрократический аппарат ЕС. Обитатели старых районов пока только мечтают о качестве жизни зеленых окраин и пригородов. Но власть сама вряд ли много сделает без граждан. Ее надо подталкивать, контролировать, окрылять идеями. Так, некоммерческая организация «Увран» устраивает по выходным «прогулки по загубленным местам». Экскурсоводы рассказывают, где после ремонта изменился исторический фасад, исчез тот или иной балкон с уникальной чугунной решеткой, сняты старинные ворота. Закон запрещает самовольно перестраивать фасады зданий, построенных до 1932 года. Но бизнес часто обходит это правило. Чем больше граждане знают об этом, тем сильнее их голос. Если, конечно, они не хотят оставить своим детям вместо уютного города скопление бетонных коробок.

АЛЕКСАНДР МИНЕЕВ, Брюссель

02.06.06

пятница

Новые Известия