Я последний поэт Самары, Остальные уже не в счет.

О дворах моих — милых, старых Так никто другой не споет.

«Я собственно и творю мифы. Я живу в «серебряном» веке, даже и в «золотом». Я с Лермонтовым разговариваю, с Блоком, с Суриковым, с Репиным, с Булатом я могу поговорить. Я в поколении друга не нашел».

Литературой Михаил Авдеев занимается более тридцати лет. Стихи, как многие из нас он начал писать еще в детстве. Затем — учеба на библиотечном отделении Самарского института культуры, работа библиотекарем. Михаил Петрович называет себя продолжателем традиций классической поэзии.

Михаил Авдеев: Был «золотой» век, был век «серебряный», к которому я себя отношу. К веку Блока, Пастернака, Бунина и так далее. При большевиках был век «железный». А сейчас я считаю, век «каменный», потому что все угасает. Всякие постмодернисты, структуралисты, концептуалисты. Я — реалист. Сразу люди мне звонят и говорят — прекрасные стихи. А эти люди — я не знаю, о чем они пишут. Я уже не могу даже читать Вознесенского, никакого Евтушенко. Ну, конечно, были из моих современников скажем, Бродский, Николай Рубцов, Володя Соколов, Булат Шалвович Окуджава. Вот это действительно, были поэты. Но они были старше меня. Тамара Юрьевна Хмельницкая — она мои стихи напутствовала. Это ученица Бориса Михайловича Эйхенбаума. С Булатом я общался здесь, в Самаре. Я люблю свой город. Я стихотворение прочту.

Я вернусь в былые времена,

Где одна есть песня у меня.

Песню ту Самарою зовут,

Эти звуки в сердце не умрут.

Эти звуки вечно будут петь,

По родной Дворянской шелестеть.

По моей Соборной пролетать

Вслед навеки канувшим летам.

Я вернусь в ушедшие года,

Где жива живая красота.

Я вернусь в отринутый уют,

Где в соборе певчие поют.

Где поет мне волжская волна.

Что Самара музыки полна.

Я вернусь в былые времена,

Где Самара в сердце у меня

Я вернусь, раздавленный тоской

Целовать булыжник на Панской.

Сергей Карпатский: Изданный четыре года назад сборник стихов «Я люблю тебя, город Самара», был тепло встречен самарскими читателями. Книга, основу которой составили стихи о родном городе, стала библиографической редкостью, учитывая небольшой — в одну тысячу экземпляров, тираж. Было много просьб о переиздании книги. Михаил Авдеев был вынужден самостоятельно искать спонсора для этого. Спонсор, в лице предпринимателя, нашелся неожиданно. По словам мецената, ему понравились стихи о Самаре, которые пишет Михаил Петрович. В одной из строчек поэтического сборника «Я люблю тебя, город Самара», поэт говорит о себе: «Я последний самарский поэт, и последний самарский мечтатель».

Михаил Авдеев: Я и поэт, и мечтатель. То, что сейчас творится в Самаре — снос исторического центра. Я написал:

Умирают родные дворы,

Их проклятые монстры сжирают.

Все разносится в тартарары,

Разлагается или сгорает.

Самый центр, на Панской, на Предтеченской, на Дворянской — умирают исторические доминанты. Мы все привыкли к тому, что угол Панской и Саратовской напротив «Жемчуга» — был «Кондитерский». Где наш «Кондитерский», где наш «Главхлеб» на Дворянской. Я и боролся за то, чтобы Самару вернули вместо товарища Куйбышева и за исторические названия улиц. Вот эти доминанты должны быть. Я собственно и творю мифы. Я живу в «серебряном» веке, даже и в «золотом». Я с Лермонтовым разговариваю, с Блоком, с Суриковым, с Репиным, с Булатом я могу поговорить. Я в поколении друга не нашел. Я общался с людьми более старшими. Разные люди — там ученые, писатели были. Физики, химики, врачи. Старшие люди мне больше прививали. Ходил по городу. Я летописец, я хожу — записываю байки, разговоры, интересные факты. Как сказал Андрей Вознесенский:

Стихи не пишут, а случаются.

Как песня, или же закат.

Душа — слепая соучастница.

Не написал, случилось так.

Вот и мои стихи случаются. Иногда мне приходят мне нехорошие стихи, я их не записываю. Иногда бумаги нет, я забываю что-то. Поэт должен любить музыку. Я люблю Шостаковича, Бетховена, Чайковского, классику люблю. Люблю джаз. Мне нравятся старые домики, дворики, где люди друг друга знали. Я по этому поводу прочитаю стихотворение про мой родной двор.

На милой Панской в Самаре

Был дом с колодцем двора,

Там голубами ворковали

Под застрехами с утра.

Там Лещенко и Вертинский

Звучавшие из окон,

Взлетали с тертых пластинок

В небесное высоко.

Под сказки старушек старых

Дремали коты и псы.

И пела чья-то гитара

В полуночные часы.

Потом полдома сломали,

Полдома еще стоит.

Полдома еще всё помнит,

Полдома уже мертво

И нет уже больше комнат,

Где детство мое прошло.

Сергей Карпатский: Иногда друзья просят поэта написать стихи на заказ. Случаются необычные просьбы, — рассказал Михаил Авдеев.

Михаил Авдеев: Я, например, за определенную плату писал стихи на смерть собачки одному человеку. Он любил собаку, но сам не мог написать. Говорит — жена плачет, умерла Жучка, надо написать. Я написал, а что делать? Я не ради денег — мне собственно, это и не нужно было.

Сергей Карпатский: По мнению Михаила Петровича, поэтическое сообщество в Самаре сегодня разобщено. Поэты не общаются друг с другом, поэтические вечера, которыми славилась Самара в 60-80-е годы прошлого века, не проводятся. «Поэт в Самаре — больше чем поэт», — перефразировав Евгения Евтушенко признается Михаил Авдеев.

Михаил Авдеев: Ну, как поэт может быть меньше, чем поэт? А поэт, который действительно поэт — он просто поэт. Я считаю себя просто поэтом. А с какой буквы — решат потомки. Иннокентий Анненский и Баратынский при жизни были просто неизвестны. И только потом их признали великими поэтами. Кстати, и при жизни Пушкина Бенедиктов был гораздо выше. Я, конечно, себя не сравниваю. Я такой вот как Валентин Столяров. Я не слишком стремлюсь куда-то подниматься в заоблачные выси. Мне просто дорог мой город, я его воспеваю. Я слушаю музыку и пишу. Я и сказал: «Я не первый, а последний поэт Самары». Пусть они будут первыми. В эту книгу я дал эпиграф из Есенина. Я даю эпиграф, я никогда не воровал чужих строчек.

Я последний поэт Самары,

Остальные уже не в счет.

О дворах моих — милых, старых

Так никто другой не споет.

Если кто и споет, однако,

Это будет стих, а не плач.

Я последний самарский гуляка,

И последний самарский трубач.

Беседовал Сергей Карпатский