В какую школу отдать ребенка, как проверить его готовность к учебе, как уберечь ребенка от школьных нагрузок, сохранив и зрение, и осанку, и тягу к знаниям. Эти вопросы терзают многих родителей будущих первокласников начиная с ранней весны — ведь именно в апреле начинается запись в первые классы. О том, что придумывают для современной школы ученые — рассказывает президент Российской академии образования Николай Никандров

— Николай Дмитриевич, началась запись в первые классы. Как вы видите идеальный вариант начала школьного обучения? Та школа, что рядом, или гимназия, или лицей? Вместе обучать или раздельно?

— В идеале малыша нужно провести через систему педагогических, медицинских и психологических тестов. Тесты помогут определить: в этом году ему идти в школу или немножко подождать. Ведь пока еще жестко не определено: в шесть лет начинать обучение или в семь. И слава богу. Потому что в этом возрасте год — очень много. Ребенку раньше, чем в шесть с половиной лет, выдержать строго школьное обучение очень трудно. Мы, конечно, можем вспомнить, что в Англии, к примеру, дети обучаются с пяти лет. Но это ведь не совсем школьное обучение. А кроме того, есть ведь вещи, которые воспитываются не годами, а десятилетиями и столетиями. Спросите у них совета, как сделать хороший теннисный корт. Они вам ответят: «Регулярно подстригать траву в течение ста лет». Вы знаете, что в школах Англии дети зимой и осенью обучаются при температуре воздуха 13-14 градусов? При этом все в футболочках с короткими рукавами. И чувствуют себя нормально. Потому что в таких условиях обучались их мамы и папы, бабушки, дедушки и прапрапра. Учителя привыкли работать в таких условиях. Так что мы не можем автоматически перенимать чужой уклад, в частности и ранний срок обучения. Нужно протестировать конкретного мальчика или девочку и потом уже решить, в каком возрасте и в какую школу лучше идти именно этому ребенку. Не всем по силам, как я уже говорил, начинать учебу с шести лет. Но и не всем по силам учиться в гимназиях и лицеях. Сегодня мы уже знаем: здоровье детей, обучающихся в гимназиях и лицеях, хуже, чем здоровье их сверстников, обучающихся в обычных школах. Это связано с повышенной нагрузкой. Надо смотреть, готов ли ваш ребенок к такой нагрузке.

И другое. Сегодня достаточно школ, где учат иностранному языку со второго класса. И даже нескольким языкам. Наверное, определенный смысл найти в этом можно. Но сегодня, к сожалению, достаточно низок уровень владения языком родным. У детей, естественно, тоже. А при раннем обучении взаимопроникновения языков не избежать. Так что в итоге пострадает язык родной. Точнее, ребенок пострадает как носитель родного языка. А это серьезно. Потому что последующим поколениям язык передастся в искаженном виде. К тому же представьте себе, какое количество «спама» перекочует в его неокрепшее еще сознание с телеэкранов и из Интернета. Это будет посильнее любого педагогического воздействия в детском саду и в школе.

— Академик РАМН Владимир Базарный одну из главных причин ухудшения здоровья и способностей детей за годы обучения в школе видит в нарушении доказанного еще сто лет назад академиком Павловым принципа: мозг легко усваивает только информацию, подтвержденную собственным чувственным опытом. Вы согласны, что этот принцип сегодня в нашей школе не работает?

— Павлов научно доказал эту зависимость. Но о необходимости чувственного подтверждения писалось еще задолго до него. И этому принципу следовали. Я хорошо помню, как сам еще школьником в школьной физической лаборатории открывал вслед за великими физиками некоторые законы. Но сегодня, к сожалению, в школах с лабораториями очень неважно — дело в деньгах.

Однако речь, конечно, не только о лабораториях. В нашей школе теоретический, академический аспект преобладает изначально. Сейчас, кстати, решается вопрос о том, чтобы физику преподавали с большим количеством практических работ и экспериментов. Но при этом не хотелось бы снизить и теоретический уровень. Как их разумно сочетать — на этот вопрос должен ответить школьный образовательный стандарт. Именно при его разработке необходимо найти оптимальные параметры обучения. Он должен наконец быть принят и, чтобы от жизни не отставать, раз в пять лет пересматриваться.

— Кто разрабатывает этот стандарт?

— Российская академия наук и наша академия. Мы разделили работу так: содержание образования разрабатывает РАН, педагогический аспект — мы. Сейчас Академия наук закончила работу над так называемым ядром содержания образования. Думаю, в конце года мы его обсудим. А условия и методики обучения определить — работа еще года на полтора-два.

— Почему так долго? В чем главная трудность его разработки?

— В том, чтобы наконец сказали: да, стандарт не лучший (ведь достигнуть единогласия в том, что есть лучшее, невозможно), но он приемлем. Потому что обеспечивает овладение теми знаниями, умениями и навыками, с которыми сегодня молодой человек может идти в жизнь. Не обязательно в вуз, а именно в жизнь. Это шире, чем вуз.

— К вопросу об умениях и навыках. Какое место предполагается для них в соответствии с готовящемся стандартом?

— У нас, как я говорил, всегда явное предпочтение отдавалось аспектам теоретическим, фундаментальным в ущерб практическим. Нам поставлена задача этот акцент несколько сместить. Но к единому мнению насчет соотношения этих аспектов мы пока не пришли. Однако ведь и единого мнения по поводу того, считать сегодняшнего школьника перегруженным или нет, как вам ни покажется странным, у нас тоже пока нет. В поисках компромисса мы обратились к родителям. Предложили выбрать, что для них важней: будущий жизненный успех их детей или хорошее их здоровье. Они думали долго, но все-таки сказали: «Давайте им большую нагрузку. Они будут больше знать и поэтому будут иметь жизненный успех». Как видите, мы вынуждены искать не лучшее, а оптимальное для конкретных условий. Не вообще чем больше математики, тем лучше, а столько нужно математики, чтобы ее было достаточно, но при этом не было перегрузки.

— А разделяете ли вы опасения академика Базарного и его последователей насчет последствий совместного обучения мальчиков и девочек?

— Могу сказать, что точных, научно подтвержденных данных о вреде совместного обучения мальчиков и девочек у меня нет. Равно как и подтверждения вреда шариковой ручки. (Он ведь тоже на этом настаивает.). Есть у нее, конечно, свои минусы, однако есть и свои плюсы. Но самое главное: если мы сейчас вернемся к каллиграфии, мы очень замедлим обучение. Тем более что в обозримом будущем эта проблема перестанет быть актуальной. Ведь недалеко то время, когда писать за человека будет компьютер — под его диктовку и без ошибок. Это есть уже сейчас. Первые и очень доступные программы распознавания голоса появились еще в начале 90-х. И это обязательно придет в школу. Вспомните, как кардинально и стремительно поменяли нашу жизнь компьютер и мобильный телефон.

-Ну, это когда еще будет… А пока даже нормальной мебели в школах нет. Хотя немаловажно, за какие столы или парты сядут наши дети…

— Конечно, если сидеть, то лучше сидеть за партой. Но еще лучше во время занятий периодически менять позу. Посидел, постоял, сел по-другому, встал, походил. Я для себя практически открыл это давно. Сегодня все уже поняли, что требовать от учеников неподвижного сидения бесполезно. Другое дело, что менять позы, не спровоцировав в классе некоторого хаоса, трудно. Ведь классы нынче большие.

— То есть в обязанности учителей сейчас обеспечивать на уроке смену поз не входит?

— Учителя просто в силу своего звания обязаны знать о такой необходимости. Но знать и относиться к этому положительно — это разные вещи. Что же касается всяких психофизиологических приемов для снятия утомления — я только за. Единственно, не очень одобряю приверженность какой-либо одной из них. Мне кажется, в педагогике это неприемлемо.

«Российская газета» №72 (4038), 7.04.06