Она побрилась наголо и стала похожей на египтянку с фрески тутанхамоновских гробниц. Худенькая, гибкая, как сфинкская кошка, с огромными глазами… До абсолютного сходства с обликом Нефертити ей не хватает только подведенных черным век и длинных ресниц, которыми можно обмахиваться. Но за этим дело не станет – после интервью она отдаст себя гримерам.

Вечером – концерт в «Горбушке», ночью – «Красная стрела» на Питер, где ее дом, в котором она живет с самого рожденья и из которого уехала надолго только однажды – вслед за Арбениной в далекий Магадан. С их альбома «Рубеж» когда-то начались «Ночные снайперы». Сейчас «Снайперы» остались у Арбениной, а Сурганова отправилась в одиночный полет, обрамив свое соло оркестром… О встречах и расставаниях, жизни и смерти, музыке и любви – в интервью «Новым Известиям».

– Вы помните обстоятельства вашей первой встречи с Арбениной?

– Еще бы! Я только что вышла из ванной, вся растрепанная (у меня тогда еще волосы были), и тут мне позвонили в дверь. Я открываю – на пороге она: «Здрасьте!» Ее первое впечатление, наверное, было ужасающим… Жила я тогда в коммунальной квартире, была совсем другая, и жизнь у меня тоже была совсем другой. Диана тогда только приехала из своего Магадана. Мы сели за стол, было много выпито и много спето. И – все понеслось, все закружилось.

– А как она оказалась на вашем пороге?

– У нас была общая знакомая. Она мне сказала: «У меня есть классная деваха. Ты поешь песни, она поет песни. Давай познакомлю вас».

– И вы совпали?

– Да. И мы совпали мгновенно.

– А есть что-то, что было, пока вы были вместе, а сейчас ушло?

– Нет. Ничего никуда не ушло. Все только усугубилось. Безусловно, Динка мне многое дала, и я ей благодарна. Мы – родные люди. Но сейчас мы существуем параллельно.

– В название вашего коллектива с любовью вплетено понятие «оркестр». Вы любите оркестровую музыку?

– Я вообще люблю музыку. Но такое явление, как оркестр, позволяет музыке раскрыть себя в полной мере. Это полифония, колорит звуков, красок, аранжировок. И тех музыкантов, которые сейчас со мной сотрудничают, можно назвать оркестром. Они – профессионалы своего дела. Для современного отечественного шоу-бизнеса это не совсем типично – такое количество музыкантов в ансамбле. Не каждый коллектив может сейчас себе позволить такую щедрость. Если песня требует какого-то инструмента, потому что он точнее других может выразить ее настроение, то он должен присутствовать.

Обычно, когда песня записывается на студии, когда создаются аранжировки, могут приглашаться специальные музыканты. Орган, арфа, тридцать три «дудука» – насколько позволяет фантазия автора. Мне же хочется, чтобы полифония присутствовала и на сцене. Мы позволяем себе роскошничать.

– Все это идет в ущерб финансовой стороне вашей деятельности.

– И бог с ней, с финансовой стороной! Главное – искусство. Главное – красота. Главное – гармония. На музыке экономить нельзя. Не нужно жаться, не нужно бояться рисковать.

– Большой коллектив труднее вывозить на гастроли…

– Да. Не все промоутеры охотно за это берутся. Это тяжеловесно – привезти такое число музыкантов, разместить, увезти. Но вы знаете, по мне, если уж делать, то делать «на полную катушку». И потом, если уж говорить о финансовой стороне, то тут как в бизнесе – чем больше вложишь, тем больше будешь получать.

– Это правило, на ваш взгляд, распространяется на искусство строить отношения с людьми?

– В моей личной практике – безусловно. Мне кажется, пока мы все живы, не имеет смысла скупиться на проявление добрых чувств в отношении друг друга. Если тебе что-то понравилось в человеке, нужно тут же незамедлительно ему об этом сказать. Нужно все время друг друга поддерживать. Не нужно бояться, что кто-то воспримет это за лесть. Пусть. Потому что когда человек уходит, умирает, потом все время думаешь: «Как много я ему не успела сказать!» Вот мне хочется сказать сейчас, какие классные у вас глаза! Почему я должна себе в этом отказывать?

– Вы не случайно сейчас сказали об уходе?

– Нет. За последние год-полтора ушли трое моих близких друзей. У меня началось время вычитания. Я дожила до этого возраста.

– Вы говорите образами. Почему только прозой и только в интервью? Почему поете песни на чужие стихи, а не пишете своих?

– Потому что, вероятно, я не скажу о каких-то вещах, созвучных моей душе, лучше Иосифа Бродского. Не важно, чьи стихи. Важно, что они в себе несут. Для меня важно передать это настроение. У меня есть на это три с половиной минуты. И потом, для меня вообще проще в музыке себя выражать… Со словом сложнее. Оно к большему обязывает. Может быть, мне до Слова еще нужно дорасти.

– Наличие Бродского пока никого не останавливало в желании писать стихи самому.

– А я, знаете ли, робею. Мне кажется, после него в поэзии вообще никому делать нечего. Для этого нужно иметь какую-то смелость. Или наивность. У меня их нет. Хотя, если честно, пределом моих мечтаний было бы писать достойные тексты. Это куда сложнее, чем писать музыку, поверьте мне!

– Я все пытаюсь угадать ваше образование… Музыкальное или филологическое?

– Медицинское!

– Захотели лечить людям душу?

– (Смеясь.) Душу-мать. Да, другое лечить не рискую. Все-таки врач берет на себя колоссальную ответственность. Достойный, настоящий врач – он сравни полубогу. Делает чудеса. Мне врачи несколько раз спасали жизнь. Спасали от смерти.

– У вас все время в разговоре присутствует эта тема…

– А что может быть важнее и интереснее смерти? По большому счету, самое важное событие в жизни – это смерть. И то, с чем ты подойдешь к этому событию. На самом деле это не мрачно – смерть. Это – светло. И кстати, последняя моя песня, текст которой я написала сама, – как раз об этом. И еще о живых мертвецах. О людях, которые есть, но между вами такая пропасть, что вам уже никогда не соединиться.

– То есть творчество для вас – еще и способ оживить умирающие связи?

– Почему нет? Творчество – это сфера, где происходит самое глубокое, проникновенное общение. Гораздо более проникновенное, чем, скажем, общение в постели.

– Способность к творчеству – это подарок или проклятье?

– Это подарок, который ты можешь превратить в проклятье. Все дело в отношении к предмету. Ведь человек обладает даром все ставить с ног на голову. Счастлив ты или нет – зависит от твоего отношения к ряду событий. Помните, была такая загадка: «Чем отличается оптимист от пессимиста?» – «Пессимист, пригубив плохого коньяка, скажет, что он пахнет клопами. А оптимист, раздавив клопа, уловит аромат коньяка».

– Если вернуться от философии к грубой жизни, то скажите прямо, что сильнее: альбом «Рубеж», которым впервые во весь голос заявили о себе «Ночные снайперы», или последний альбом Светланы Сургановой «Возлюбленная Шопена»?

– «Рубеж» на 90% – альбом Дианы Арбениной. И, переслушав его не так давно, я получила колоссальное удовольствие. Потому что в нем есть сногсшибательный драйв, дерзновенность и отчаяние, которое, как ни парадоксально, заряжает. Я даже не смогла его дослушать, потому что пошел «передоз» энергии, которая просто убивала мою собственную. Но это было классно! И конечно, то было очень ценное время. Судить же, что лучше, что хуже – моя «Возлюбленная» или Дианин в целом «Рубеж», я не возьмусь. Это совершенно разная музыка, которая, по большому счету, об одном и том же. «Возлюбленная Шопена» – на самом деле реверанс тому времени. Так называла меня Арбенина. Жорж Санд здесь совсем ни при чем.

– Мне все-таки интересен этот момент перехода с берега в воду. Вот вы учились в медицинском, были, как известно, в стороне от всей питерской рок-культуры, не ходили в «Сайгон», не знали, что такое «Шушары», и вдруг… Как это случилось?

– С решения уехать за Диной в Магадан.

– Настолько потрясла эта встреча?

– Да. Было принято решение. Мгновенно.

– Если бы вы знали, во что ввязались, вы прошли бы этот путь снова?

– С удовольствием! Никакого другого пути я себе не представляю. Это – мое. Чем дальше, тем больше я в этом убеждаюсь. Наверное, я счастливый человек. Я никогда, ни на секунду, не жалела ни о чем. И не жалею.

– И даже о том, что вы расстались? Не жалеете, что потеряли ее?

– Никто ничего не потерял. Страшно другое. Когда живешь-живешь и вдруг в какой-то момент понимаешь, что человек для тебя умер. Там, в душе. Нет ни трепета, ни любви – ничего. Когда тебя не греет. Вот это страшно. А внешние разногласия, географические расстояния – все это такая ерунда! Пока живо внутреннее ощущение человека.

– У вас были какие-то попытки выйти из игры? Уйти в другую жизнь, скрытую от чужих глаз?

– А вы знаете, по большому счету, я особо и не влезала в эту игру. Интерес со стороны публики мне жить не мешает. Потому что всегда есть частная жизнь. И то, что только мое, моим и останется.

– А пожить простой жизнью обывателя не хотелось?

– А я и так обыватель! Я пешком хожу в булочную, за завтраком читаю любимые книги, а по вечерам смотрю новости. А все остальное – это моя работа. Только мне, может, чуть больше повезло с работой, потому что я вижу моментальный фактический результат от нее. Цветы и аплодисменты – это, конечно, счастье. Но слушать потом свои концерты для меня – это мучение. Потому что всплывают все промахи и ляпсусы. И я дико переживаю. Потому что понимаю, что самый непрофессиональный человек в нашем коллективе – это я. Я окончила, конечно, музыкальную школу по классу скрипки, но этого мало. И я слушаю весь спектр женского вокала, начиная с джазовых певиц и заканчивая оперными, и все время спрашиваю совета у профессиональных певиц… И вероятно, скоро осуществится моя мечта – строится моя студия, репетиционная база, где я смогу нормально работать над повышением своего профессионализма. Я уже договорилась с преподавателями и буду брать уроки скрипки, фортепиано и вокала. В дальнейшем, я надеюсь, это будет способствовать повышению моего профессионализма.

– То есть вы – не богема?

– Богема? А что это такое?

СПРАВКА

Светлана СУРГАНОВА – музыкант, лидер группы «Сурганова и оркестр». Родилась 14 ноября 1968 года в Ленинграде. Музыкой начала заниматься с шести лет. Первую группу – «Камертон» – организовала еще в школе. Вторую группу – «Лига» – Сурганова создала, учась в медицинском училище, которое, кстати, окончила с красным дипломом. Играла в группе Петра Малаховского «Нечто иное», а потом вместе с ним в «Двоюродных близнецах». Училась в Педиатрической медицинской академии в Петербурге, которую бросила на последнем курсе в 1993 году, но все-таки окончила в 1998-м. В 1993 году познакомилась с Дианой Арбениной, вместе с которой создала группу «Ночные снайперы». В декабре 2002 года покинула группу, а весной 2003-го собрала собственную команду «Сурганова и оркестр», основу которой составили музыканты питерской группы «Север Комбо». На счету коллектива два студийных альбома «Неужели не я» и «Возлюбленная Шопена», а также концертный диск «Живой». В репертуаре Сургановой есть песни на стихи Иосифа Бродского и Анны Ахматовой.

ВЕСТА БОРОВИКОВА

07.04.06

пятница

«Новые Известия»