—Что будет после выборов?

— Большой праздничный концерт.

    «Президентские выборы» — эти важные слова звучат чаще, чем прогноз погоды и курс валют. Но реально ли это явление? Вроде бы — да. Висят плакаты, бранятся кандидаты, печатаются бюллетени, чистятся урны, и в назначенный день граждане пойдут на…

Вот вопрос: что они будут делать там, на избирательных участках?

    Выбирать? Но президент уже избран. Победитель известен. И вчера был известен, и год назад. Он победил 31 декабря 1999-го, когда Ельцин отрекся от престола в его пользу. И победил сразу на восемь лет. Как минимум.

    Говорят: вот, мол, начнется новый срок и… Пустые разговоры.

    Для Путина ничего не решается 14 марта. Поэтому ему не надо ничего менять. Изменение политики сразу после победы случается тогда, когда кандидат таит свои намерения, чтобы сперва выиграть, а потом… Но Путин ничего не таит. Все очень ясно, понятно, последовательно.

    Смена премьера? Ничего политического она не означает. Путин выигрывает, повторим, в любом случае. Сменил он Касьянова, не сменил — ничего не изменится. Это видно еще и по тому, какая безвестная (неизвестная народу) кандидатура назначена.

    (Когда Ельцин хотел прибавить себе голосов, он перед вторым туром назначил популярного генерала Лебедя на три должности сразу. Это была знаковая фигура. Назначение как бы обещало народу наведение порядка. Это был трюк для привлечения электората. Трюк необходимый, когда действующий президент стартует с рейтингом 2%.

    Но Путин стартовал с рейтингом 70%. Ему трюки не нужны, ему вообще ничего не надо делать.

    Кроме того, в 1996-м коммунисты реально могли выиграть и взять власть. Они были реальной оппозицией.

    Теперь оппозиции просто нет.

    Никто — никто из кандидатов, никто из избирателей, никто в мире — не сомневается в победе действующего президента (лондонский сумасшедший не в счет).

    Занятие остальных кандидатов (независимо от пола) по-русски называется “подмахивать”. Их роль — служебная. Действуют ли они только ради выгоды или получают при этом еще и удовольствие — людям все равно. Хотя клиенту, конечно, приятно, когда ему подмахивают и повизгивают.

    Итак, выбора нет. Когда победитель абсолютно точно известен заранее, происходящее нельзя называть ни игрой, ни состязанием. (Даже играя с Каспаровым, я мог бы надеяться на победу. Вдруг у чемпиона случится временное помрачение ума, он зевнет ферзя и обе ладьи, и тогда у меня появится шанс…) Но тут действует машина. Она не зевнет.

    Если все предопределено, такая ситуация не называется состязанием. Она называется представлением.

    Так было в СССР. Все выборы — спектакль, все победители назначены. Никто не интересовался фамилиями в бюллетене. Никто не обращал внимания на итоговые проценты. Выборы означали только музыку и бутерброды с колбасой на избирательных участках.

* * *

    Если мы выбираем президента — это одна история. Если выбираем Путина — другая.

    Каждый съезд КПСС выбирал Брежнева. Были, наверно, какие-то бюллетени, урны, кабинки, списки, открепительные талоны — то есть все атрибуты выборов были, а выбора не было.

    Сегодня у нас управляемая демократия. И это вроде бы достижение. Но вопросы пока еще остаются. Управляемая в интересах народа? Или — чтобы власти (силе) было удобнее?

    Демократия. Демос — народ, кратос — сила (власть).

    Если народ впереди, то сила служит народу. А если народ служит силе? Тогда это кратодемия. Произнесите — отчетливо услышите, как что-то хрумкнет — это хрустнут кости демоса.

    Уже несколько лет в моде слово “силовики”. Сильны ли силовики?

    Силачи в цирке поднимают огромные гири, напрягая огромные мышцы, пот градом, потом приходит клоун и мизинцем подцепляет гирю — ах, она была картонная.

    Армейский силовик катает желваки на скулах — герой. Но лодки тонут, вертолеты падают, солдаты замерзают, стреляют в своих мучителей (не врагов, а однополчан).

    Милицейский силовик ловил оборотней, гонял чертей, но ни с воровством, ни с убийствами, ни даже с угонами — ни с чем не справился.

    Тайный силовик (шеф ФСБ) три года назад, 18 апреля 2001-го, публично заявил, что может “арестовать Басаева хоть завтра”, но не арестовывает, так как “это может привести к ненужным жертвам среди бойцов объединенной группировки войск”. То есть он (отец-командир) бережет взвод или роту своих профессионалов. Но с тех пор погибли еще тысячи гражданских, на чьи налоги обучен и содержится и тайный силовик, и все его взводы. Для чего, для какого случая он бережет своих элитных? А за эти три года на счету Басаева прибавились сбитые военные вертолеты, взорванные штабы, поезда и проклятая Дубровка, где наши люди погибли от своих спасателей.

* * *

    Граф Алексей Константинович Толстой так описывает первые выборы в России. Страна была невообразимо богата, но не было порядка. Славян замучил разброд, междоусобицы — теперь это называется гражданская война, — и в отчаянии они призвали варягов: придите, княжите.

    И вот пришли три брата —

    Порядка ж, точно, нет.

    Выборы? Нет никаких сведений, что кто-то думал: голосовать ли за Рюрика, либо кого-то другого. А если кто-то и думал, то, конечно, не народ, а князья-олигархи. Какие такие достоинства были у Рюрика — неизвестно. Можно предположить одно: не связан ни с одной властной группировкой.

    Потом — престолонаследие (хоть и с убийствами). Потом династия оборвалась, назначили Годунова (организованный народ “просил” Бориса на царство по команде все тех же бояр и патриарха).

    Потом опять смута, гражданская война, самозванцы, интервенция.

    Потом в узком кругу выбрали Романова. Триста лет престолонаследия (хоть и с переворотами, с убийствами).

    Потом большевики. Выборы были абсолютно фиктивными. Один кандидат, 99 процентов.

    Единственный — первый и последний — случай народных выборов главы нашего государства — это 1991 год. Ельцин победил честно. Еще и потому, что у противника не было опыта настоящих, честных выборов. И КПСС выдвинула сразу четырех соперников — сама растащила свои голоса по Бакатиным, Жириновским и т.п.

    В 1996-м Ельцина сделали. Выборы выиграл тяжелобольной (перед вторым туром, можно сказать, полумертвый) с рейтингом два процента.

    В 2000 году сделали нового президента. Нет сомнений, что он честно победил бы во втором туре. Но никто не хотел рисковать, и ему натянули 52%. А было, похоже, 47—48.

    И вот — 2004 год. Ясно, что президент воспроизведет проверенный способ. Он верит в его надежность. Он не любит случайностей.

    Он не игрок, рассчитывающий на везение и умение. Он, продолжая сравнение, Германн. Он садится играть, только получив от мертвой старухи (от привидения) три верные карты.

    Эти привидения (ФСБ, ЦИКа и т.п.) гарантируют ему победу. Хотя привидения и не нужны. Победа уже гарантирована. И в этом большая удача для советников; они смогут приписать себе хоть эту заслугу. Ведь остальные их обещания не исполняются.

    Президент советуется с военными, с ФСБ и т.п., и они гарантируют ему победу над Чечней. Где она, эта победа?

    Он советуется с Чубайсами, и они гарантируют северный завоз, тепло, свет… А потом мы слышим: то госпиталь остался без освещения, то старик примерз к полу, то новобранцы замерзли просто так. Холодный климат.

    Он советуется со своим окружением. Это естественно. Но кто его окружил? В чем их интерес? Они существуют очень хорошо. У них власть, деньги, дачи, почет. Но все это, только пока он у власти. Если выиграет кто-то настоящий, не назначенный (чего в этом году, конечно, не случится), он приведет своих, и, уж конечно, он не оставит у власти этих.

    Значит, у окружения один основной интерес: оставить его у власти или взять у него эту власть. Что при этом будет со страной — у них и времени нет об этом думать. Они так устроены, что слова о пользе Отечеству — необходимая формальность, как рукопожатие с народом перед телекамерами. Чувств при этом никаких нет и быть не может.

    Президент в окружении тех, кто заинтересован в сохранении себя, а значит — в сохранении “всё как сейчас”. Значит, улучшений не будет. Они сами препятствие. А стоять на месте нельзя. Движение необходимо, иначе велосипедист падает. Если не движемся вперед, значит, катимся назад.

    Конечно, Россия — не велосипед, она огромная машина, у нее сто колес. И она могла бы стоять не падая. Но она не мертвая машина, чтобы просто стоять. Мотор работает, ревет, колеса крутятся, резина горит, солярка сжигается, грязь летит…

    Мы стоим на полном ходу. Буксуем, сжигаем и топливо, и мотор.

    Тройка, куда несешься ты? — кричал Гоголь. Не дала ответа. Унеслась. И теперь мы знаем, куда понесло птицу-тройку в 1917-м… Она склевала сто миллионов своих детей. Последний кучер продал, пропил и раздарил еще сто миллионов граждан. И теперь не она несется, наводя ужас на соседей, а другие народы и государства несутся мимо нас, и многие уже далеко впереди, не догонишь; несутся, с ужасом поглядывая на стоящую в грязи на обочине ржавую, ревущую, на глазах дичающую махину, будто исполняющую пророчество поэта:

    Мы обернемся к вам

      своею азиатской рожей…

    …Но если об этом не думать, ничего такого в глаза не бросается, и все очень даже хорошо. Потому что виден лишь тонкий, сверкающий слой богатых, веселых и очень довольных собой, своей жизнью, своими успехами. Судя по рекламе — мы просто счастливые потребители всевозможных роскошных товаров — косметики, автомобилей, еды, морских круизов.

* * *

    Путин. Народ не хочет другого. Новый может оказаться хуже. Наш не болеет, не пьянствует, говорит четко и ясно, спокойный, строгий. Ну и слава Богу.

    Народ не будет против увеличения срока. Он, может, и не за. Но протестов не будет. Точнее, протесты будут выглядеть, как все кем-то оплаченные пикеты: аккуратные плакаты, два-три десятка людей (студентов или стариков — в зависимости от того, где нанимали: в институте или в собесе), очередная протестующая рыбка, закинутая на длинной — аж из Лондона — удочке.

    Да и кого хотеть? Народ не видит, не знает какого-нибудь другого желанного лидера. Французы в свое время захотели де Голля, поляки — Валенсу. У нас сейчас никого не хотят. Вот его и нету.

    В 1991-м советские хотели Ельцина. И обожглись. Он уничтожил веру людей в честность власти. Ему помогли Гайдар, Шумейко, Грачев… Он всех их выгнал со временем. Но разве хоть одного мы хотим обратно?

    Кадровая пустыня.

    …Зато кое в чем нам равных нет.

    Как-то раз Никита Хрущев, Джон Кеннеди и де Голль поспорили, кто кота горчицей накормит. Американский президент попробовал коту в рот горчицу запихать — кот ему все руки исцарапал; ничего не вышло. Француз попытался — кот ему чуть глаза не выдрал. А Никита Сергеевич взял кота за шкирку, другой рукой горчицу зачерпнул и мазнул коту причинное место. Кот мяукает, воет — горчицу вылизывает; невкусно А Хрущев с гордостью:

    — У нас всё так! Добровольно и с песнями!

Московский Комсомолец

от 10.03.2004

Александр МИНКИН

Рисунок Алексея Меринова

"РЕДАКЦИЯ ГАЗЕТЫ "МОСКОВСКИЙ КОМСОМОЛЕЦ"