Этот год — юбилейный для семьи Никулиных.

Во-первых, исполняется 85 лет со дня рождения Юрия Владимировича. Во-вторых, если бы он был с нами, то, несомненно, отметил бы 60-летие своей творческой деятельности. И в-третьих, сыну Юрия Никулина Максиму — нынешнему руководителю Цирка на Цветном бульваре — скоро стукнет 50. Чем не повод, чтобы заглянуть в семейный альбом знаменитой фамилии?

— Максим Юрьевич, и как же вы намерены отмечать такое обилие юбилейный дат?

— Мой отец был не пафосным человеком. Поэтому ничего сверхъестественного мы не планируем. Конечно, в Цирке готовится новая программа, я попросил ее придумать Анатолия Марчевского, директора Екатеринбургского цирка. Он счел это за честь, и скоро мы обсудим с ним программу. Наверное, в нее войдут и ретрономера, и что-то свежее. Но, повторяю, чего-то особенного ждать не стоит.

— Трудно быть Никулиным? Вам ведь и по сей день бросают в спину — наследничек?

— Бросают, но я хорошо понимаю, что первопричиной является зависть. Я-то себя наследником не считаю. Потому что ничего материально ценного мне не перепало. Наоборот, одна головная боль. Олигархов от цирка небывает. Цирк — не нефтяная скважина, не завод, не ресторан. Цирк — это то, что требует постоянного внимания, постоянного вложения денег.

— А почему, будучи сыном Никулина, вы изначально не пошли в цирк, а стали журналистом, работали в программе Время?

— Я рос за кулисами и видел, что цирк — далеко не праздник. Это тяжкий труд. Неустроенные судьбы, постоянные гастроли. Все это откладывалось на подкорке. Да и родители меня особенно не зазывали в цирк. Видимо, не желали мне участи артистов, которые годами жили в общежитиях и на съемных квартирах. Правда, у отца с матерью было преимущество перед всеми: у них была комната в коммуналке и бабушка, на которую меня оставляли. Но и им порой приходилось нелегко. Отец пару раз спросил меня, не хочешь ли ты. Но поскольку я в тот период вообще ничего не хотел, меня перестали спрашивать.

— За Юрием Никулиным закрепился образ эдакого простачка, хотя многие считают, что за маской скрывалась личность глубокая и не очень-то веселая. Что было в действительности?

— У отца не было детства — школа, потом сразу война, — и это не могло не наложить своего отпечатка. Отец как-то сказал, что война сломала их поколение. Но странное дело, как раз в нем я этих признаков сломленности никогда не находил. Более того, уверен, отец был человеком, что называется, без второго плана. Если кто-то начинал искать в нем глубину и подтексты — это было бесполезной тратой времени. Он был очень искренним. И с министром, и с шофером разговаривал одинаково, всегда оставаясь самим собой. Эта искренность была божьим даром, талантом, который так притягивал людей.

— Он себя считал великим клоуном?

— Великим он считал Леонида Енгибарова. А сам был человеком необычайной скромности. У них с Михаилом Шуйдиным, постоянным партнером по клоунскому дуэту, была в ходу такая шутка. Они приходили в Цирк и говорили: представляете, мы только что из Главка, и там нам сказали, что по итогам специального исследования, мы названы вторыми клоунами. Все тут же вскидывались: А первые кто? — А первых,- отвечали они,- до хрена.

После смерти отца Лев Дуров сказал мне поразительную вещь: Ты, Максим, не театральный человек, и не способен оценить величие и гениальность своего отца, который добровольно роль лидера в дуэте отдавал партнеру. Ведь каждый артист мечтает сам сыграть Гамлета. Вот и решайте, великий ли он клоун.

— Сегодняшний цирк раздирается интригами, сплетнями, скандалами. А во времена отца существовала зависть, ревность?

— Отец никому никогда не завидовал. А ему — наверняка. Но то ли в силу занятости, то ли еще почему-то особых подлостей люди тогда не делали. Даже в махровые годы застоя в цирке никто ни на кого не писал анонимок. Если кто-то кого-то обижал — просто били морду и все.

Был забавный случай. Отец с Шуйдиным на заре своей карьеры поехали на гастроли в Ленинград. На следующий после их выступления день в газете написали: Интересно показали себя молодые клоуны Юрий Никулин и Михаил Шуйдин, жаль только, что они полностью повторили репертуар Олега Попова . Олег Константинович гастролировал в Ленинграде до того, и, конечно, у зрителей была возможность сравнить. Отец с Шуйдиным, приехав в Москву, тут же пошли к цирковому начальству: Как же так, мы придумали репризы первыми, и про нас же гадости пишут?! Что нам делать?! А начальство в ответ: Ну набейте Попову морду!

— Набили?

— Нет, конечно.

— Но отношения у отца с Поповым были плохими?

— Не поэтому. Они просто разные люди — по характеру, по отношению к жизни, к людям. Я не хочу на эту тему говорить. Олег Попов работал тогда, когда отец уже ушел на пенсию. Попов был обласкан страной и партией, получил народного, будучи молодым. Под него подбирались коллективы. Он ездил за границу без ограничений. Потом, женившись, остался в Германии, а сейчас изображает из себя жертву режима. Каждый человек сам в жизни делает выбор и нести ответственность за него тоже должен сам.

— Кстати, о проблеме выбора. Неужели Юрию Никулину не надоедало играть недотеп в гайдаевских комедиях? Неужели не хотелось замахнуться на что-то более серьезное, драматическое?

— Хотелось. А не предлагали. Впрочем, думаю, как раз пройдя школу гайдаевских недотеп, отец и сумел так выразительно, на контрасте, сыграть потом драматические роли в Чучеле , 20 днях без войны, Андрее Рублеве. Кстати, отец все свои роли любил. За исключением Стариков- разбойников.

— Говорят, Гайдай долго уговаривал Никулина на съемки в Кавказской пленнице. Юрий Владимирович в конце концов согласился, и в итоге в смете за фильм значатся такие цифры: за эпизодическую роль Никулин получил пять с лишним тысяч рублей, а режиссер Гайдай всего лишь четыре тысячи. Вашего отца можно было уговорить сделать что-то ему противное за деньги?

— Нет. Дело в том, что Гайдай сам долго сомневался, стоит ли вновь использовать в картине знаменитую тройку. На тройке очень сильно настаивал Моргунов, потому что его никуда больше не приглашали. Когда-то он здорово начинал — сыграл Стаховича в Молодой гвардии у Герасимова. А потом не пошло. И Вицин, и Никулин соглашались играть троицу у Гайдая во многом ради того, чтобы дать возможность как-то выжить Моргунову.

— А Моргунов этого не оценил и стал инициатором разрыва отношений в тройке?

— Нет, тройку разрушил Гайдай, он ее породил, он ее и убил. Надо было уходить красиво, в последних ролях тройка уже смотрелась не смешно. А что до Моргунова Он был сложным, странным человеком. Отца в нем многое раздражало, многое тяготило, но никакого разрыва между ними не произошло. Они все вместе потом даже на какие-то халтуры выезжали.

— А правда, что Никулин должен был сниматься в Войне и мире Бондарчука, но руководство цирка его не отпустило?

— Бондарчук предложил отцу роль капитана Тушина, но не сложилось ? не из-за цирка, по какой-то другой причине. Единственная роль, которую отец не смог сыграть из-за цирка — это в Берегись автомобиля. Именно отец рассказал Эльдару Рязанову историю про благородного автоугонщика. Рязанов с Брагинским быстро написали сценарий. Отец, готовясь к роли Деточкина, срочно стал учиться водить машину. Ему уже было лет 50, а он все не умел. С Мосфильма специально вызвали инструктора, который давал папе уроки, и однажды отец так увлекся, что чуть не задавил дворника. Но неожиданно в цирке возникли гастроли в Японию. Отец договорился с Рязановым, что тот перенесет съемки на четыре месяца. А когда вернулся, узнал, что картина запущена и главную роль играет Смоктуновский.

Позднее, когда отец смотрел этот фильм, всегда расстраивался, потому что он придумал совсем другой образ Деточкина.

— А каков был Юрий Никулин в дружбе? К нему можно было позвонить ночью и сказать: приезжай?

— У отца было море приятелей и знакомых. А друзей всего двое, и оба не из артистической среды — Илья Семенович Гутман и Марат Вайнтрауб, с которым они воевали вместе. На отцовской свадьбе Марат познакомился с сестрой моей мамы, они тоже поженились. И мы жили все вместе в одной коммуналке — дружно и счастливо.

Что до ночных звонков, то была одна замечательная история. Как-то в два часа ночи звонит отцу Ролан Быков и говорит: приезжай. Мама с папой в полутьмах собрались и поехали. Приезжают и застают в новой, только что полученной квартире Быкова целую толпу полусонных людей. В центре комнаты — роскошно накрытый стол: икра, коньяк, колбаса и во главе стола — Ролик, как все его называли. Гости в недоумении. У кого-то пуговицы спросонья не так застегнуты. А Быков поднимает рюмку и говорит: Ребята, пейте. У меня рак. Потом выяснилось, что врач, поставивший этот страшный диагноз, ошибся, и Быков чуть не придушил его. Но этот странный вечер навсегда врезался в память моих родителей.

— Вас вообще как-то воспитывали в детстве?

— Мужских разговоров отец со мной не вел. Баловали ли меня? Может, и хотели, но нечем было. Отец начал нормально зарабатывать в конце жизни. Да и то Его концертная ставка была 15 рублей. Вы поверите, после смерти отца дома не осталось ни копейки! Все, что зарабатывалось, уходило на семью, на помощь очень многим людям. Он всех просителей называл племянниками и выбивал им квартиры, московские прописки, места на кладбище, все, что было в дефиците. Его уважали все, даже чиновники, поэтому не отказывали.

— Наверняка Никулин был и любимцем вождей? Как происходило общение с сильными мира?

— Не было никакого общения. Отца никогда не приглашали на кремлевские концерты. За ним закрепилась слава человека, который может чего-нибудь ляпнуть. И официальные люди предпочитали просто не иметь с ним дела. Однажды он пришел из Кремля с вручения звания Героя Соцтруда и ордена Ленина. Мы накрыли стол, выпили, он сидит задумчивый, а потом вдруг говорит: такое ощущение, что я что-то не так там сказал. Я сразу напрягся: а чего ты говорил-то? Он: ты понимаешь, все выходят, получают свои награды и говорят спасибо партии и правительству, мы в ответ постараемся. И мне так скучно стало, захотелось как-то разрядить ситуацию. Я вышел и сказал: Большое спасибо, что искусство цирка оценено так высоко. Обещаю: мы, клоуны, вас еще насмешим . В общем, прозвучало это как угроза, и отцу хоть и хлопали, но тихо. Вечером смотрим программу Время — слова отца вырезаны

— Может, Никулин относился к клоунаде как к шутовству? А шутам ведь всегда позволяется больше, чем остальным?

— Отцу, несомненно, было позволено больше. Взять хотя бы легендарный цирковой номер, где он таскал бревно. Это ведь была прямая аналогия с Лениным на субботнике. Других артистов и за меньшие шуточки если не сажали, то наказывали — Мишу Боярского, который всего-навсего на вечеринке спародировал Брежнева, на несколько лет отлучили от экрана. А отцу все сходило с рук. Наверное, там, наверху, думали: А, клоун, дурачок, что с него возьмешь.

Единственный конфликт с властью у отца случился году в 85-м. У отца был приятель — Гарик Орбелян — родной брат джазмена Константина Орбеляна. Гарик давно, еще, кажется, до войны, эмигрировал в Америку, там стал преуспевающим бизнесменом, у него была крупная ювелирная фирма, впоследствии он стал председателем Союза предпринимателей южного побережья Америки. Гарик очень любил Россию. И когда в Америку приезжали советские артисты, он их встречал, организовывал экскурсии, кормил, развлекал

Была смешная история, с ним связанная. У Брежнева наступал юбилей. Гарик пошел в советское посольство, заявил, что хочет сделать генсеку подарок, и принялся всех пытать, а что Леонид Ильич любит. Кто-то ему шепнул, что Брежнев охотник, и Гарик на фирме Винчестер заказал какое-то сумасшедшее ружье в подарочном варианте. Долго он пытался его отправить — и по почте, и через посольство, его отовсюду гнали. Тогда он контрабандным путем отправил ружье через Болгарию. Самое смешное, что ружье дошло, и Брежнев написал ему благодарственное письмо. А потом в Правде опубликовали про Гарика гадкую статью, что он шпион ФБР. Нашим выезжающим в Америку артистам запретили с ним общаться. Гарик жутко переживал.

И тут вдруг в 85-м году он получает разрешение на поездку в Москву! Звонит моему отцу уже из Националя и сообщает, что прилетел и хочет повидаться. Отец приглашает его к нам домой, кладет телефонную трубку. И тут же раздается звонок: Привет, Юр, это Толик, ну помнишь подполковник, — напоминает о себе какой-то шапочно знакомый кагэбэшник, — тут к тебе гости из Америки собираются. Юр, надо встречу поломать. Есть такое мнение, Я смотрю, отец зеленеет прямо на глазах. А чье это мнение? — спрашивает Никулин. Нашего генерала, — отвечает Толик. Знаешь, что, — свирепеет отец, — пусть ваш генерал вместе со своим мнением идет на х. С кем хочу, с тем и встречаюсь. Бросил трубку, сидит и сам себя успокаивает: Ну что они мне могут сделать? Звание отнимут? Из цирка выгонят? Не смогут! Через пять минут снова звонит Толик и сообщает: Я поговорил с генералом, все нормально, встречайся

Вот вы спрашивали, воспитывали ли меня. Наверное, воспитывали именно таким образом — личным примером.

— О чувстве юмора вашего отца ходят легенды. А свойственна ли ему была самоирония? Например, многие подшучивали над его внешностью: в армии его называли глистой. А Гайдай даже как-то сказал: тебе не надо гримироваться, у тебя лицо и так глупое. Его мужское самолюбие от этого не страдало?

— Отец к себе относился с юмором. Однажды они приходят с мамой из цирка и хохочут на пару. Оказывается, встретили свою приятельницу, жену очень известного актера. Та кинулась с объятиями: Танечка. Юрочка! Юр, а чем ты сейчас занимаешься? Отец отвечает: В цирке больше не работаю, снимаюсь в кино. — И у хорошего режиссера? Отец называет фамилию знаменитого режиссера. И женщина реагирует непосредственно: Тань, ну ты подумай, всякое говно снимают. А моего красавца-мужа? нет.

— Говорят, у ваших родителей романтическая история знакомства?

— Мама училась в Тимирязевской академии, была лихой наездницей и очень любила ухаживать за лошадьми, которые были в ведомстве академии. Как-то клоуну Карандашу, у которого учился отец, понадобилась для номера смешная лошадка. Он нашел ее, коротколапую, как раз у мамы в академии. Послал своего ученика посмотреть на этого зверя. Так папа с мамой и познакомились. Потом была премьера номера, маму пригласили его посмотреть, и во время выступления эта лошадка сильно ударила отца копытом. Папу унесли с манежа на носилках. И мама из чувства вины стала навещать его в больнице. Так из чувства вины и вышла замуж.

Мама — человек очень сильный, волевой. Родители никогда не боролись за почетное звание главы семьи , в доме был паритет. Но случалось, что папа вдруг проявлял характер. Например, когда мама захотела попробовать себя в кино, он выразил протест в категоричной форме. Он понимал, что большой артистки из нее не получится, а позволять своей жене сниматься в дерьме, чтобы потом тыкали пальцем, он допустить не мог.

— Правда, что у отца была машина с блатными номерами — Никулину-75?

— Эту полухулиганскую шутку придумал тогдашний начальник ГАИ Федоров, подаривший отцу на юбилей такие номера. Отец был законопослушным человеком, но ездил на этой машине с удовольствием.

— А в каких отношениях отец был с алкоголем?

— В хороших. Любил застолье, но пьяным я видел его всего один раз, когда он получил звание заслуженного. Он приехал домой после банкета, совершенно никакой и принялся почему-то звонить Баталову в Ленинград и делиться впечатлениями. Кончилось все тем, что два заслуженных артиста рассказывали друг другу матерные анекдоты и дико хохотали. А мама ходила кругами и переживала: ведь тогда телефонистки соединяли междугородные разговоры и, стало быть, все слышали

— Максим Юрьевич, ваш отец умирал тяжело — 16 дней лежал в коме. Вы все это время надеялись на чудо?

— Мозг жил все эти 16 дней, и мы, конечно, боролись до последнего. Он не чувствовал, что умрет. Последними словами, которые он мне сказал, когда я его навещал в больнице, были: Завтра увидимся!

Знаете, у отца было три мечты: собрать себе кабинет в его первозданном виде — таком, какой был у первого директора Цирка Соломонского. Вторая мечта — чтобы я создал на телевидении программу о цирке. И третья — шапито, цирк-передвижка, который мог бы разъезжать по городам и весям страны. Все эти три мечты я осуществил. Кабинет стал собирать сразу после отцовской смерти, отреставрировал антикварную мебель. Денег это стоило немереных, но я счастлив, что выполнил волю отца. Шапито тоже уже разъезжают, телепрограмма готова к эфиру…

Все, что я делаю в жизни, — да что там я ? все, что делают артисты нашего Цирка, — делается с оглядкой, чтобы не было стыдно перед Дедом. Так его в Цирке называют по сей день.

Трибуна