Кто из нас в детстве не слыхал: «Уронили мишку на пол» или «Идет бычок качается»? Сегодняшние тинейджеры распевают на улице: «Наша Таня громко плачет, уронила в речку мячик. От Версаче». Это уже — фольклор. А в фольклор попадает лишь самое-самое. Написание стихов для детей Агния Львовна считала самой ответственной работой в мире…

Воспоминания об осиротевших детях, которых Барто немало повидала в годы войны, подсказали ей идею передачи «Найти Человека», прообраза сегодняшней «Жди меня». Через двадцать лет после Победы на радио «Маяк» Барто организовала передачу по поиску и воссоединению разлученных войной семей и стала ее ведущей. Требовался максимально подробный словесный портрет, и писательница подала идею: искать родителей по детским воспоминаниям подросших детдомовцев. Мельчайший штрих, сценка, ничего не говорящая посторонним, в глазах родного «искателя» могли оказаться решающими. Эта идея принесла блестящие результаты: за девять лет существования программы нашли друг друга более тысячи семей.

Татьяна Андреевна Щегляева, дочь Агнии Барто, вспоминает:

— Однажды прогуливались по улице. Я что-то спросила у матери, та ответила: «Подожди, я пишу». Я удивилась: «Как же ты пишешь, когда гуляешь?» Стихи «заставали» ее повсюду, а проза, как она выражалась, «усаживала за стол». Рабочий кабинет Агнии Львовны, «сторожка», как она его называла, в числе прочего был украшен детскими рисунками. Тридцать два рисунка из разных стран мира, на них — одно и то же — солнышко. Из них самый, может быть, дорогой — из разбомбленной фашистами Испании. В 1937 году солдат Сопротивления снял его с последней уцелевшей стены разрушенного дома и подарил писательнице. Этот рисунок стал ее талисманом.

Российская газета | Какая была атмосфера в доме?

Татьяна Щегляева | Пирогов, конечно, мама не пекла. От «мелочей быта» ее старались ограждать. Но она заботилась о папе. Папа был крупным энергетиком. Они любили друг друга безумно, прямо как в сказке. И во всех «крупномасштабных» домашних акциях, будь то семейное торжество или строительство дачи, Агния Львовна принимала участие обязательно, проявляя безупречный вкус и умение. А если, не дай бог, заболевал кто-нибудь из близких — всегда находилась рядом. Дружба для нее была «понятием круглосуточным».

РГ | Вам приходилось ревновать маму к ее творчеству?

Щегляева | Один случай мне вспоминается, но скорее это можно назвать отстаиванием моей детской позиции. Училась я хорошо, для мамы это было важно. Но на родительские собрания она не ходила, иногда даже не точно помнила, в каком я классе. Это происходило не от невнимания, а скорее от скромности: афишировать в школе тот факт, что я — дочка известной писательницы, она считала неправильным. Говоря современным языком, не хотела «давить авторитетом». Но однажды наметилось какое-то особо важное собрание, родители должны были присутствовать обязательно, и я поставила вопрос ребром: любишь — пойдешь!

Когда в годовалом возрасте я тяжело заболела коклюшем, родители сняли дачу в Серебряном Бору. Болезнь протекала тяжело, врачи уже лечить отказывались. И мать, борющаяся всеми силами за своего ребенка, поздним вечером отправилась в Москву за необходимым лекарством. Зима, гололед, транспорт до города не ходит. Но мама не растерялась: положила свой спортивный чемоданчик, с которым редко разлучалась, на лед. Легла на него и, отталкиваясь руками, поехала вперед! Какой-то прохожий даже крикнул в сердцах: «Голубушка, возьми меня с собой!» Лекарство было доставлено в срок.

Такой радикальный подход был характерен ко всему. Но в особенности — к детским стихам. Если в доме раскалялась телефонная трубка, если Агния Львовна сорок минут говорила на повышенных тонах, было понятно: шел спор с коллегами на тему, как нужно писать для детей. По отношению к словам не допускалось ни малейшей небрежности, каждое стихотворение переписывалось по нескольку раз. Надо отметить, писательница внимательно относилась к любым критическим замечаниям, кто бы их ни сделал: от собрата по перу до электромонтера.

РГ | А к вашему мнению она прислушивалась?

Щегляева | Как правило, мы с братом, а потом мой сын были одними из первых слушателей маминых стихов. Я, например, была экспертом по пунктуации. Многие приписывают мне славу знаменитой Тани из стихотворения «Мячик». Нет, я не «наша Таня громко плачет». Стихотворение было написано за три года до моего рождения.

РГ | В вашем доме бывали замечательные люди…

Щегляева | Агния Львовна была человеком артистичным и часто разыгрывала коллег по литературному цеху. Все мамины друзья — Лев Кассиль, Самуил Маршак, Корней Чуковский, Рина Зеленая — были знатоками и ценителями розыгрышей. Иногда это были «многоактные» спектакли, и вся семья привлекалась для участия в них. Но больше всего «доставалось» Ираклию Андроникову, он практически всегда попадался, хотя и был далеко не наивным человеком. Однажды он вел передачу из квартиры Алексея Толстого, показывал фотографии знаменитостей. Мама позвонила ему, представившись сотрудницей редакции, и между делом спросила: «Вот вы фотографию Улановой в «Лебедином озере» вверх ногами показываете, это что, так надо? «Андроников захлебнулся, и мама сразу извинилась: «Наверно, это у меня телевизор неисправен, а впрочем, все равно красиво: она же в танце и в балетной пачке».

РГ | Какой эпизод больше всего запомнился?

Щегляева | Помню смешной случай, в котором мне довелось поучаствовать. Мне было шесть лет. К нам на дачу приехала Фаина Раневская, мамы не было, и та решила подождать ее. Попросила подстилку, расположилась было на травке, и тут на одеяло прыгнул лягушонок. Фаина Георгиевна перепугалась и уехала, забыв даже попрощаться. Позже я сказала маме: мол, приезжала к тебе тетя. Что за тетя, не знаю. Куда делась, тоже не знаю. Какая она была: молодая или старая? Не знаю: не молодая, не старая. Когда потом все прояснилось и мама с Фаиной Георгиевной встретились, Раневская в своей неподражаемой манере похвалила меня: «Какой прелестный ребенок, о возрасте женщины судить не берется!» Помните знаменитую фразу Раневской: «Муля, не нервируй меня»? Фильм «Подкидыш» по маминому сценарию как раз тогда и снимался. И фразу эту они придумали вместе.

«Российская газета» №34 (4000), 17.02.06

"Российская газета"