Не успела страна «съесть» свежеиспеченный «Хлеб» — альбом группы «Ленинград», как фамилия лидера Сергея Шнурова вновь попала в заголовки новостей. «Раз Новый год встречаю в травмпункте, значит, все правильно: я не остепенился и не состарился».

Однако на этот раз он непривычно именуется художником. В московском «Манеже» в рамках экспозиции «Петербург-2005» Шнуров выставил несколько своих живописных работ. Накануне открытия Сергей Шнуров ответил на вопросы корреспондента «Известий» Тимура Архангельского.

«Раз Новый год встречаю в травмпункте, значит, все правильно: я не остепенился и не состарился»

известия: Почему забинтована голова?

Сергей Шнуров: Ну известно, что я человек травмоопасный. Как обычно, все проблемы из-за бытового пьянства. Упал, очнулся, перевязали. Слава богу, не гипс. Бывает и хуже. Я уже привык из травмпунктов не вылезать. Карма такая. Кстати, там же и Новый год встретил. Все случилось тридцать первого.

известия: Сергей, вы учились в религиозно-философском институте, стало быть, во что-то еще верите?

Шнуров: Это вопрос интимный. Я крещеный, православный. А религию, как и маму с папой, не выбирают. В Бога верю. Еще в провидение… Ну а во что же еще? В бутылку водки верить глупо. Как говорил апостол Павел, вера — это дар. А подарили или не подарили — это уж… А бутылка водки и так всегда есть, но верить в нее — это как-то архаически. Идолопоклонство какое-то получается. Бутылка водки — это, скорее, местный божок.

известия: Как Бахус?

Шнуров: Не, это слишком почетно (смеется).

известия: Вы называете «Ленинград» «народной группой». Что вы вкладываете в это понятие? Как Бабкина — народная певица?

Шнуров: «Народной» группой «Ленинград» был раньше. Сейчас так говорить о нем неправильно. Потому что песни стали немножко другими. Народная группа — это когда ее песни можно петь под гитару в подъезде. Или когда застолье, какой-нибудь дядька берет гитару и запевает: «Полные ка-а-арманы ма-а-а-арихуаны…» Я бы даже сказал, что сегодня «Ленинград» менее «народен», чем когда-либо.

известия: С другой стороны, «Песня старого фаната» с вашего последнего альбома так и просится за стол. Что-то даже в ней от Высоцкого…

Шнуров: Высоцкий — это вообще наше все. Вот он-то как раз народный. Гораздо народнее Бабкиной и «Ленинграда». Я даже не знаю, кто на меня больше повлиял как на музыканта: Высоцкий или Чак Берри, понимаете? А, может быть, даже Роберт Плант.

известия: А какую музыку вы сейчас слушаете?

Шнуров: Сейчас у нас праздники, так? Поэтому последнее, что я слушал, — это Антонов (смеется). А так я вообще крайне редко слушаю музыку в последнее время. Устал я. Писалась пластинка, потом музыка к кино. Так что надо с этим делом поаккуратнее, а то музыка ведь штука непростая: может за…ь так, что вообще потом ничего не захочется делать. Во всем нужно знать меру. Я начинаю бояться, когда чувствую, что становлюсь меломаном и начинаю скупать все новинки, пытаясь разобраться в сложных названиях зарубежных групп. Обычно это случается летом, зимой такие приступы накатывают редко. Зимой музыка не нужна. Зачем она зимой? Хотя, конечно, соблазн велик. Это прямо как мы с одним приятелем, когда напиваемся до поросячьего визга, остановиться не можем.

известия: Не возникало желания завязать?

Шнуров: С выпивкой точно не собираюсь завязывать. Раз Новый год встречаю в травмпункте, значит, все правильно: я не остепенился и не состарился (смеется). Но если серьезно, то иногда остепениться очень хочется. Честно. Но пока почему-то никак не складывается.

Причем мысли о степенности стали появляться с тех пор, как я пошел в школу. Да даже в детский сад. Все вокруг только и хотели, чтобы я остепенился, а я — все ни в какую. Мы с приятелем еще в первом классе собирали деньги, чтобы убежать из дому. И, видимо, убежали бы, если бы мама не нашла под подушкой наш общак.

«Это актуальный язык, на котором говорит страна. Это то, без чего машина «Жигули» не заводится»

известия: С начала 90-х у вас было множество музыкальных проектов в самых разных стилях. Но широко известным стал только «Ленинград». Почему?

Шнуров: «Ленинграду» просто повезло. И в то время никого больше не было, а если и были, то им не хватало чувства вкуса, эстетики. Да и сейчас никого толком не появилось — не потому что мы какие-то особенные. Ситуация такая. Нет конкуренции. Потом, приверженность какому-то четкому стилю суть самоограниченность и зашоренность. Музыка — это ведь нечто большее, чем отдельный стиль, будь то ска, блюз или рок-н-ролл.

известия: Новый альбом получился более жестким, даже агрессивным. Стало больше рэпа и элементов панк-рока. С чего бы вдруг?

Шнуров: Ну, при всей своей циничности альбом получился добрым. Кстати, изначально он был еще жестче. Мы, так сказать, вовремя остановились и выбросили парочку песен, которые были совсем ужасными. Например, там была просто шедевральная вещь «Пи…ц гламуру», на которой, увы, я очень плохо спел.

известия: Размазали катком сливки общества?

Шнуров: Да нет. Понимаете, невозможно ненавидеть кого-то или что-то и писать песни. Чушь. Все идет от любви. Но только от другой. Любовь — это, к счастью, не только «валентинки» на четырнадцатое февраля.

известия: А «вкус» — это, надо понимать, удачные пропорции ненормативщины в куплетах. Почему вы ругаетесь матом?

Шнуров: Я не стал бы употреблять слово «ругаюсь». Это актуальный язык, на котором говорит наша страна. Это то, без чего машина «Жигули» не заводится. Она без крепкого доброго словца, как и старая лошадь, никуда не поедет. Это не мы такие, это машина такая.

известия: Последний альбом называется «Хлеб». Какая концепция?

Шнуров: Много отсылок. Во-первых, Ленинград-хлеб — прямые ассоциации с блокадой. Потом возникают (у меня по крайней мере) аллюзии на банду «Черная кошка», они ездили на машине «Хлеб». Потом конечно же выражение «Хлеба и зрелищ!» — отсыл к тому, что раз нет зрелищ, тогда получайте хлеб. И наконец, название хорошо перекликается с фильмом Говорухина «Не хлебом единым». Хорошее название получилось, многогранное. Можно как угодно на него смотреть.

известия: Говорите, в нашей жизни зрелищ не осталось?

Шнуров: Нет, все же остались. На «Первом канале» (смеется). Конкретно у нас их пока нет. Да и потом в звукоряде сложно увидеть зрелища. Может быть, конечно, можно увидеть образы в голове, но они не визуальные, а на уровне эмоций и чувств.

А вообще-то со зрелищами ж…а. Вот несколько лет назад я смотрел записанный концерт Led Zeppelin вперемежку с их клипами. И вот когда я это смотрел, я пил целую неделю. Просто смотрел и жестко бухал и больше ничего не делал. Вот это было зрелище! Полный восторг, я офигел. Наравне с этим мне нравится только концерт AC/DC 95-го года в Испании. На стадионе, где устраивается коррида. Пожалуй, лучшее, что я видел.

известия: Лирика «Ленинграда» очень стебная. Что, в вашем понимании, хороший здоровый юмор?

Шнуров: Юмор здорово обесценился, девальвировался. До фига псевдоюмористических программ. Мне нравится «Дежурный по стране», где Жванецкий шутит. Но он «как бы» шутит. Не юморист в плохом смысле этого слова (для меня оно уже стало ругательным), а остроумный человек.

Потом, есть же древняя русская традиция — юродивые. А юродивые — они вроде бы и шутят, и в то же время за их юмором скрывается некая сермяжная правда и даже истина. Вот, скажем, Петр Мамонов, наверное, типичный юродивый. Но, как пел тот же Высоцкий, настоящих гениев мало. А наши так называемые «юмористы», как мне кажется, полные идиоты.

«Лимонов как провокатор — большой художник, маститый. При всех его закидонах ему можно отдать должное»

известия: Чтобы окончательно прославиться, вам советовали написать бестселлер и сесть в тюрьму. В знак протеста против дискриминации со стороны московских властей…

Шнуров: Что касается второй части вопроса, то глупых советов я стараюсь не слушать. А бестселлер написать… В последнее время развелось достаточно много авторов, которые плохо чувствуют время. Те, кто чувствует время, — их по пальцам пересчитать. Причем «последнее время» в России — это последние 15 лет. Есть Пелевин с Сорокиным, а все остальное — на их основе и со временем отваливается. Забываешь, что читал, что в руках держал. Не производит впечатления. Хорошая серия «Русский драйв», в которой издается много молодых авторов. Фиг запомнишь их имена, но зато читабельны. Та же девальвация, что и с юмором. Из-за перетиражирования книга зачастую не становится событием.

Помню, в 96-м в журнале «Знамя» был опубликован пелевинский «Чапаев и Пустота», мы его друг другу передавали до задр…чки. Под знаком этой книги прошел не один год. Печатное слово ведь тоже можно свести ни к чему — что ни напиши, все как в бездну. К сожалению, это не остановить. Но должно появиться что-то новое. Например, независимое интернет-телевидение. Да та же Масяня была чем-то совершенно новым. По степени влияния это явление сопоставимо с «Generation «П». Сегодня нужно очень быстро думать, меняться и искать новые способы самовыражения, чего раньше художник не мог себе позволить. Писать «в стол» сейчас глупо.

известия: По-вашему, нового Миллера уже не будет?

Шнуров: Думаю, нет. Генри Миллер он как бы… Его «нового» как бы уже невозможно… Может быть, с натяжкой из наших Лимонов где-то Генри Миллер. С натяжкой. Зато Лимонов как провокатор — большой художник, маститый. При всех его закидонах должное ему отдать можно.

известия: Лимонов, казалось бы, нонконформист, а смотрите — колумнист русского GQ…

Шнуров: Мне кажется, его оппозиционность — некий культурный жест, не более того. Он не политик, а, повторюсь, художник. Это не реальная политика действия, хотя, открыв «Лимонку», можно подумать обратное. А то, что он пишет для глянца, меня абсолютно не напрягает.

известия: Музыка, по Шнуру, — «г…но», в то же время вы собираетесь «взорвать ее изнутри». Как это?

Шнуров: Г…но же и взорвало музыку изнутри. По-вашему, что такое группа «Динамит»? (дружный смех). На самом деле «взорвать» — это некая сверхзадача, что-то вроде недосягаемого горизонта, к которому стоит стремиться, но никогда не дойдешь. Ну как ее взорвать? Некоторые каноны мы уже расшатали, приоткрыли шоры, и это хорошо. Глупо было бы не обращать внимания на группу, которая собирает крупные площадки. Да попросту коммерчески невыгодно.

известия: Михаил Козырев в свое время проигнорировал многие группы, которые сейчас поднялись. И где он теперь?

Шнуров: Но в то же время весь этот рок-мейнстрим абсолютно кончился после ухода Козырева в тень. Абсолютно. Так что роль Козырева довольно неоднозначна. О нем можно говорить разные вещи, но нельзя отрицать того, что он сделал многое для развития отечественной рок-сцены.

известия: Вы не ощущаете духовного родства с кем-нибудь из исторических личностей? Скажем, с Барковым? Не было желания написать музыку на «Луку Мудищева»?

Шнуров: Это было бы слишком просто. Это стало бы в некоторой степени «объяснением» всего «Ленинграда» и сужением того широкого пути, по которому мы можем двигаться. Сами бы себя загнали в какие-то условности. Опять же педалирование на мат абсолютно натянуто.

А вообще, все эти исторические параллели довольно условны. Кто знает, возможно, у меня гораздо больше общего с Гомером, чем с Барковым.

«Мастер и Маргарита» — это порнуха за большие деньги»

Шнуров: «Мускат» будете? Только осторожно: он вроде сладенький, а на утро так забирает, что мама не горюй!

известия: Спасибо. Вы смотрели «Мастера и Маргариту»?

Шнуров: Я специально не стал смотреть. Просто «Мастер и Маргарита» — это прежде всего литература, а кино — это сюжетика, линейное действие. Роман Булгакова — не сценарий, не линейная книжка. Почему хорошо получилось «Собачье сердце»? Потому что там совершенно линейные события, а в «Мастере и Маргарите» какая-то внутренняя игра и внутренняя субстанция, которую невозможно выразить с помощью артистов, какими бы хорошими они ни были. Но, видимо, это неплохо — в качестве рекламного ролика для книжки.

известия: Как-то вы говорили, что «Ленинград» — это порнофильм, где малыми средствами достигаются сильные эмоции. Каково быть порнозвездой?

Шнуров: Да отлично! По крайней мере в порнухе сниматься честнее, чем в ином сериале. Ведь «Мастер и Маргарита» — это та же порнуха, только за большие деньги.

известия: Ну, сериалы сериалами, а как вы в целом относитесь к нашему кинематографу последних лет?

Шнуров: Наблюдаются две линии сегодня в русском кино. Одна опирается на традиции старого советского, а другая почему-то пытается дать ответ Голливуду, который американцам на х…й не нужен. Есть же индийское кино, которое никогда никому ничем не отвечало, а делало свое дело и по сей день этому радо. А во Франции есть Бессон, который постоянно отвечает Голливуду, но отвечает за их же бабки. Так что когда к нам америкосы привезут бабло, тогда я скажу, что мы делаем достойный ответ Голливуду.

Мне ближе наш традиционный путь. «Возвращение», «Коктебель», «Бумер» — это три дебюта, и все, по мне, удачные.

известия: Однажды вы назвали отцов русского рока лузерами и нытиками…

Шнуров: Ага, все просто: где же заработанные ими миллионы?! Мне непонятно: когда в перестройку жизнь бурлила и кипела, никто из них не попал в хронику светских событий с ведром кокаина. Для меня это показатель…

Они себя выставляли рок-героями, но никак не подходили под это определение. Скорее, барды с барабанами (смеется).

известия: Но тогда и с бутылкой «Муската» можно было попасть. Кто же тогда настоящий герой? Цой тоже лузер? Науменко с Летовым — тоже неудачники?

Шнуров: Да героев-то полно. Самые-самые — Сид Вишез и Джим Моррисон.

Майк Науменко — сознательный лузер. Но герой. Цой — стопудовый герой! Он хотя бы не стеснялся ездить на новых «Жигулях». Летов до сих пор сумел сохранить что-то магическое. Я был на его концерте не так давно. Он вообще настоящий шаман.

известия: Хотя Цой одно время жил за счет своей супруги…

Шнуров: Жить за счет жены — это тоже своего рода геройство (смеется).

известия: Что вы думаете о современной молодежи?

Шнуров: Бунтарей точно не осталось. Зато «за что боролись, на то и напоролись»: нынешняя молодежь стала более прагматична. И это неплохо, потому что в нашей стране с прагматиками, б…дь, была всегда беда. Похмельные рокеры-мечтатели были, а прагматиков не было.

известия: Я слышал, тексты к некоторым песням у вас пишет криминальный авторитет. Барецкий, если не ошибаюсь?

Шнуров: Стас Барецкий. Это, пожалуй, герой нашего времени. Он с четырнадцати лет пишет стихи, прошел все стадии капиталистического развития после распада СССР — от держания ларька до владения кабаком. А сейчас он работает охранником на продовольственном рынке. Борьбой занимался. Барыгой точно не был, но вполне возможно, в авторитетах значился.

известия: Какие сейчас у «Ленинграда» отношения с Москвой?

Шнуров: Пока не знаю. Будем снова пытаться в этом году выступить в Москве. Думаю, у Юрия Михалыча сейчас проблемы посерьезнее, чем группа «Ленинград».

«Я вообще по жизни не напрягаюсь»

известия: Не было желания написать песню о Кремле и Путине?

Шнуров: А у нас все песни о Кремле и Путине. Вы внимательнее послушайте. Шутка, конечно. Такой задачи у меня нет. Если родится подобная песня, то она родится.

известия: А в Белоруссии вас не запрещают?

Шнуров: Да нет. У нас же российское гражданство, а им, я думаю, газ еще нужен.

Я обратил внимание, что во время нашего выступления у сцены два суровых типа в костюмах и темных очках. Постояли, постояли и ушли.

известия: Вы сравниваете политику с шоу-бизнесом…

Шнуров: Так она во всем мире давно превратилась в шоу-бизнес. Отечественная политика стала интегрироваться с западной…

известия: То есть у России нет своего пути?

Шнуров: Путь-то как раз есть. Да и кока-кола у нас вкуснее. Заявляю авторитетно. Витаминов в ней больше.

Думаю, что философия Соловьева не потеряла актуальности и сегодня. Он мне всегда был интересен как мыслитель. «Русский путь» существует. Россия напоминает русского мужика, который долго пьет, а жена его бьет скалкой. Так может продолжаться очень долго, покуда мужик совсем не ох…т и не зарежет жену. Потом он отсидит, но вернется свободным. Вот таков русский путь.

Сейчас мужик еще не доведен. Но, боюсь, жену уже зарезал.

известия: Не жалко, что СССР развалился?

Шнуров: Да ведь со времен «застоя» все уже шло к распаду и трещало по швам. Коммунизм я с детства не любил. Вы видели их рожи-то на съездах? Вот такие вот ряхи (разводит широко руки)! Как с такими лицами можно заботиться о благе народа — я не понимал. Сегодня правительство выглядит сильно лучше. Хотя бы худых в нем стало больше. А вот что мы действительно продолбали — так это Российскую империю в 1917-м. Это же просто чудовищно — замочить весь штаб Корнилова, которому его же казаки служили верой и правдой. Николай II был, конечно, слабым политиком. Но святым. А святой не может быть политиком вообще.

известия: А кто был нужен тогда России? Александр I?

Шнуров: Да, наверное, он. Но после отречения царя нам, русским, дали слишком много свободы, отчего народ ох…л. Не готов был. Надо было образовывать людей сначала, а потом давать свободу. Так до сих пор и не образовывают, поэтому менты и п…т мобильные телефоны.

известия: Если бы не музыка, чем бы вы занимались?

Шнуров: Втюхивал бы людям какую-нибудь другую ерунду. Живопись там. Вот у меня скоро будет выставка. Картины практически все увезли, оставили только две. Одна из них настоящий Матисс (только в ракурсе), а вторая называется «Дорого и глупо» (показывает на картину, на которой нарисована рубашка с логотипом D&G). Когда-то давно я окончил школу живописи и сильно болел русским авангардом.

известия: Запись пластинок «Ленинграда» проходит как импровизация. По жизни вы тоже импровизируете?

Шнуров: Однозначно. Я вообще по жизни не напрягаюсь.

• Тимур Архангельский

17:59 13.01.06

Известия.Ru