На вопросы обозревателя «РИА Новости» Татьяны Синицыной отвечает заместитель министра природных ресурсов Валентин Георгиевич СТЕПАНКОВ.

-Россияне, живущие на берегах Амура, получили совсем не добрососедский «новогодний подарок» от китайцев – ядовитое бензольное пятно. Вся страна с волнением следит, как оно продвигается по водам Амура. Экологи ждали такого «сюрприза»?

В.С. – Взрыв на химзаводе в Цзилине 13 ноября с выбросом 100 тонн бензола, конечно, никто не мог предвидеть. Но, тем не менее, случившееся не удивило и не стало большой неожиданностью для нас. Оно просто высветило экологические проблемы, существующие на российско-китайской границе. Решить их не удается на протяжении долгого времени, и мы понимали, что «нарыв нарастает». Может быть теперь, под давлением печальных обстоятельств, дело сдвинется с места.

— На трансграничных территориях довольно часто возникают напряженные моменты, в том числе и экологического характера. В чем особенность ситуации на китайской границе?

В.С. — Россия граничит со многими государствами, и, конечно, жизнь не раз вызывала в сопредельных районах различные экологические трения. Однако их все же удавалось разрешать цивилизованно. Можно вспомнить недавний острый момент на российско-литовской границе, у Куршской Косы. Вблизи полуострова, на шельфе, ЛУКОЙЛ поставил нефтяную платформу «Д-6», что не понравилось литовцам. Мы смогли доказать им безосновательность опасений, и дело уладилось. Образцовым можно назвать наше экологическое сотрудничество с немцами, финнами, эстонцами, казахами. В то же время российско-китайская трансграничная территория остается самой проблемной с экологической точки зрения, чему немало способствует правовая неурегулированность природоохранных вопросов.

— Каковы, с Вашей точки зрения, причины сложившейся ситуации?

В.С. — Во-первых, огромную роль играет разница демографических потенциалов: китайское население в приграничной зоне во много раз превосходит наше. В частности, на берегах Сунгари, водосбор которой формируется целиком на китайской территории, сегодня проживают 70 миллионов человек. Пройдя 1500 км. пути, вобрав в себя все санкционированные и несанкционированные сбросы — продукты жизнедеятельности прибрежных городов и поселков, Сунгари впадает в Амур. Легко представить, что она приносит. Тем временем, ее сток составляет примерно одну треть амурских вод. Ниже створа устья Сунгари качество амурской воды резко снижается. В 2004-м году вода в этой части Амура по гидрохимическим показателям была отнесена уже к IY классу (загрязненная), тогда как годом раньше ей присваивался III класс (умеренно загрязненная). А в период паводков вода Сунгари вообще становится малопригодной для питья.

К демографической диспропорции добавляется экономическая: антропогенное развитие сопредельной китайской территории идет несравнимо активнее, чем на нашей стороне. И без того несовершенная форма очистки бытовых и промышленных стоков не поспевает за темпами экономического развития. В Китае существуют, конечно, свои экологические законы и службы, но поймать за руку каждого нарушителя властям не удается. На крупные предприятия они могут воздействовать, «прижать» тех, кто нарушает природоохранные законы, но массовый контроль, на который можно было бы положиться, практически невозможен.

— Это наводит на мысль, что в дальнейшем ситуация будет еще больше осложняться?

В.С. — К сожалению, прогноз не утешительный. Мониторинг показывает, что естественного самоочищения Амура не происходит. Трансграничное загрязнение прослеживается и в районе Хабаровска, находящегося в 220 км. ниже по течению. Ухудшается кислородный режим Амура, возрастает количество взвешенных и биогенных веществ, хлоридов, нефтепродуктов. Запасы амурской рыбы сокращаются, у нее появляется неприятный запах, регистрируются неизвестные болезни. Мы прогнозировали ухудшение ситуации на Сунгари еще несколько лет назад. Сегодня это уже очевидный факт.

— А насколько загрязняется Амур со стороны российского берега?

В.С. — Что греха таить! Экологическое сознание и у россиян не на высоте. Загрязнения Амура на нашей территории весьма значительно, правда, масштабы российского негативного воздействия на реку несопоставимы с китайскими. Очистные сооружения Хабаровска, города с 600-тысячным населением, не назовешь образцовыми, они — неудачны. Система водозабора — поверхностная, по технологиям вчерашнего дня. Очистные сооружения любого города настроены на «обычную» грязную воду, в которой просчитаны пропорции тех или иных вредных взвесей. Но если в Китае произошла техногенная авария, как это случилось, или кто-то просто вылил пестициды, что тоже бывает, мы в России об этом не знаем. Китайской стороне неоднократно предлагалось взаимно информировать друг друга о негативных случаях, но они на это не соглашались. Хабаровчане собираются переключить водозабор с Амура – на Тунгуску, другие реки, пользоваться подземными источниками. Ситуация такова, что надо решаться на эти кардинальные меры, вкладывать деньги в жизненно важные водные проекты. Искупая свою вину, китайцы взялись строить дамбу, завезли нам сотни тонн активированного угля. Но это — меры временного характера, они не спасут положения. Непрерывно ухудшается общий фон, нет никаких гарантий, что не возникнут новые негативные всплески.

— Существуют международные нормы поведения на пограничных территориях, неужели нельзя все же договориться с китайцами о цивилизованных действиях?

В.С. — Мы постоянно стремимся в диалогу, к взаимному мониторингу, подписанию необходимых соглашений. История наших экологических взаимоотношений с Китаем уходит корнями в последнее десятилетие прошлого века. Существует несколько межправительственных соглашений с КНР в области охраны окружающей среды, первые подписаны еще в 1994 году. Однако механизмов этих документов недостаточно для решения всего спектра накопившихся проблем. С принятием Договора о добрососедстве, дружбе и сотрудничестве между Российской Федерацией и Китайской Народной Республикой от 28 февраля 2002 года расширились возможности для договорной базы. Во время визита в Пекин 14-15 октября с.г. президента В.В.Путина был принят российско-китайский План действий на 2005-2008 годы по реализации Договора о дружбе и сотрудничестве. Однако, хотя диалог и активизировался, решение многих актуальных вопросов остается за рамками полномочий ныне действующих российско-китайских рабочих групп. В числе этих вопросов — подготовка к подписанию межправительственного Соглашения о сотрудничестве в области охраны и рационального использования трансграничных водных объектов; контроль за переброской части стока трансграничной реки Иртыш в безводные районы Синьцзянь-Уйгурского автономного района; охрана редких видов животных, контроль за нелегальным вывозом объектов флоры и фауны из приграничных районов России; контроль за несанкционированным сбросом пестицидов и иных опасных химических веществ в речную систему Амура и других приграничных рек; экологическая экспертиза проектов, влияющих на трансграничные природные территории.

Российская сторона разработала Протокол к межправительственному Соглашению — о создании и организационных основах механизма регулярных встреч глав правительств двух стран, а также о создании Подкомиссии по охране окружающей среды и природопользованию. На февраль-март 2006-го года запланировано подписание Протокола и проведение 1-го заседания подкомиссии по сотрудничеству в области охраны окружающей среды. В Подкомиссию с российской стороны обязательно войдут и представители субъектов Российской Федерации Амурского бассейна. Основной задачей переговорного процесса остается подготовка и подписание межправительственного Соглашения о сотрудничестве в области охраны и рационального использования трансграничных водных объектов. Подчеркну, что Россия односторонне давно инициировала такой документ, он многократно (в 1997, 2000, 2002, 2003, 2004 годах) передавался китайской стороне для рассмотрения, в том числе и по дипломатическим каналам, однако Пекин постоянно находил поводы и уклонялся от решения вопроса. Теперь, надеемся, случившееся несчастье все же окажет воздействие на китайскую сторону.

— Китай сразу же заявил, что готов возместить нанесенный России ущерб и уже предпринимает какие-то шаги. Можно ли сегодня говорить хотя бы о приблизительных масштабах ущерба?

В.С. – Китай принес официальные извинения по поводу случившегося и пообещал свести нанесенный ущерб к минимуму. Он дал также согласие работать совместно с российскими специалистами. Мониторинг загрязнений осуществляется дважды в день по пяти профилям. Отравленные воды разбавляются сбросами использованных вод китайских теплоэлектростанций, за счет понижения уровня водохранилищ ускорено прохождение потока через русло. Китайская сторона разрабатывает проект по оценке ущерба и восстановлению экологии Сунгари, с администрацией Хабаровского края подписан Договор об обмене информацией – очень важная мера. В настоящее время концентрация бензольных соединений в речной воде упала. Однако надо четко понимать, что они никуда не могут деться – часть вмерзает в лед, другая — уходит в донные осадки. Быстро оценить ущерб и выставить счет Китаю невозможно, так что о размерах компенсации говорить преждевременно. Должен завершиться весь цикл движения опасного пятна. Далее предстоит анализировать донные осадки, исследовать биоту. В Еврейской автономной области есть рыбозаводы, речные затоны, где нерестится рыба. Вредные соединения непременно попадут и туда. Весной лед, обогащенный бензолом, двинется к Охотскому морю, к местам обитания сельди и лосося. Так что, подлинный экологический ущерб проявится в долгосрочной перспективе, его вообще до конца просчитать очень трудно.

— Водная проблема на российско-китайской границе целиком упирается в загрязнение Амура или у нее есть и другие аспекты?

В.С. — Вторая болевая точка – Иртыш. Река зарождается в Китае, проходит там треть пути, затем преодолевает казахстанский этап и приходит на российскую территорию — впадает в Обь. Существует сложнейшая проблема водотока Иртыша, и опять же, тяжесть вопроса упирается в позицию Китая. Дело в том, что Китай еще в 1997 году начал работу по забору части водотока Иртыша для орошения своих засушливых территорий. Во время визита в Пекин (в апреле с.г.) министра природных ресурсов Ю.П. Трутнева китайская сторона впервые официально объявила, какой объем водотока она будет забирать – около 20%. Это – еще один экологический вызов России, потому что наша Омская область целиком зависит от Иртыша. Не имея природоохранного Соглашения с Китаем, мы не владеем инструментами воздействия на китайскую сторону, как в случае непредвиденных, так и вполне прогнозируемых обстоятельств. Сегодня Пекин готов вести диалог по этой проблеме отдельно с нами и с Казахстаном. В то же время и мы, и Казахстан считаем, что проблема Иртыша должна решаться сообща, в рамках трехсторонних отношений.

РИА "Новости"