На днях в Пекине прошло общенациональное совещание по экономике, в котором приняли участие председатель КНР генсек ЦК КПК Ху Цзиньтао и премьер Вэнь Цзябао. Главной китайской задачей наступающего 2006 года был назван «стабильный и сравнительно быстрый экономический рост». Однако руководители страны все чаще говорят о необходимости поменять модель реформ, сделать развитие страны более сбалансированным, прекратить ставить рыночную эффективность выше социальной справедливости. О новых акцентах в политике КНР «ВН» рассказал известный синолог, ведущий научный сотрудник французского Национального центра научных исследований Жан-Пьер Кабестан.

— Есть две стороны политики Ху Цзиньтао. С одной стороны, он продолжает курс открытости в экономике, привлекает иностранные инвестиции, увеличивает долю Китая в мировой торговле. Но он же лишил общество многих свобод, приструнил диссидентов, усилил контроль за Интернетом. Ху Цзиньтао хочет сдержать распространение критических идей среди интеллектуалов, особенно в университетской среде. И в этом отношении он более консервативен, чем его предшественник Цзян Цзэминь.

— А ведь поначалу многим экспертам казалось, что с приходом нового лидера в КНР начнутся политические реформы. Почему все вышло наоборот?

— Одна причина, хотя и не главная, — Ху Цзиньтао хотел показать, что он в состоянии держать ситуацию под контролем и быть сильным лидером. Допускаю, что часть интеллигенции и общества хотела использовать смену власти, чтобы испытать способность Ху Цзиньтао править страной и попытаться пошире раскрыть рамки политической системы.

Но я думаю, что главная причина в ином: это рост числа социальных конфликтов в стране. Власти Китая волнует будущее режима — сколько они еще смогут сохранять баланс между экономической открытостью и однопартийным правлением. Им пришлось сделать шаг назад к увеличению контроля над обществом.

— То есть происходит откат в прошлое и возрождение жесткого контроля над обществом?

— Одновременно руководители КНР создают новые каналы общения между властью и обществом. Люди требуют от властей справедливости и помощи. Перед местными руководителями поставлены задачи расширить прием писем с жалобами, проводить с жалобщиками личные встречи, лучше информировать людей о том, чем занято правительство, искать новые способы решения конфликтов населения с местным начальством. Это одна из дорог к открытости, к стабилизации системы.

Это и есть путь Ху Цзиньтао. С одной стороны, он пытается ужесточить контроль. С другой стороны, он постепенно открывает систему, особенно за счет расширения выборов местных комитетов жителей в Пекине, Шанхае и других городах. Продолжается введение практики выборов на деревенском уровне. Недавно премьер Вэнь Цзябао намекал на возможность расширения местных выборов на городском уровне. Внутри Компартии предполагается внедрить больше демократических способов выбора руководства и контроля за ним. Так КПК хочет сделать свое правление более легитимным.

В руководстве есть разные мнения

— Продолжается ли в китайском руководстве внутренняя борьба, о которой так много говорили еще пару лет назад? Или после полной отставки прежнего лидера Цзян Цзэминя осенью 2004 года все разногласия остались в прошлом?

— Не думаю, что в китайском руководстве есть реальные организованные фракции, как это было при Мао Цзэдуне — «банда четырех», радикалы, умеренные в окружении тогдашнего премьера Чжоу Эньлая. Но существуют разные мнения и разные группы.

Есть группа людей, которых выдвинул Цзян Цзэминь, они очень влиятельны в постоянном комитете политбюро. И есть другая группа лидеров, с другими связями и иной историей. Это, конечно, Ху Цзиньтао, которого выдвинул сам Дэн Сяопин. В 1992 году Ху стал самым молодым членом постоянного комитета политбюро. Это Вэнь Цзябао, который был связан с бывшим генсеком Чжао Цзыяном, с которым он работал до событий на площади Тяньаньмэнь в 1989 году. Вэнь пережил эти потрясения, потом он занимал разные посты в центральном правительстве, прежде чем его сделали премьером в 2003-м.

— За пределами материкового Китая по-прежнему появляются сообщения о соперничестве между Ху Цзиньтао и Цзэн Цинхуном, занимающим ныне посты члена постоянного комитета политбюро и заместителя председателя КНР…

— Цзэн Цинхун многие годы был правой рукой Цзян Цзэминя. Было много неофициальных сообщений, что Цзян хотел сделать его своим преемником. Но после того, как Ху Цзиньтао в 2002 году стал генсеком ЦК КПК и в 2003-м председателем КНР, Ху и Цзэн заключили сделку. Это произошло еще в 2003-м, самое позднее летом 2004 года. Они согласились на отставку Цзян Цзэминя и договорились, как поделить власть. Цзэн Цинхун осознал, что Цзян все равно уйдет в отставку и ему нужно приспособиться к новой ситуации. Как важный, но более слабый лидер, он вынужден работать вместе с Ху Цзиньтао. Летом 2004 года он помог Ху избавиться от Цзяна, и в сентябре прежний лидер неожиданно ушел в отставку.

Цзэн Цинхун понимает, что не может сделать ничего, если не будет демонстрировать послушание и верность Ху Цзиньтао. Теперь они работают вместе. Ху Цзиньтао — это фигура номер один, он отвечает за внешнюю политику и главные ориентиры внутренней политики. Цзэн Цинхун отвечает за партию, партийное строительство и партийную реформу, он возглавляет партийную школу ЦК КПК, отвечает за гонконгские дела, у него есть влияние на ряд вопросов, включая пропаганду. На сегодняшний момент я не вижу глубоких различий между Ху Цзиньтао и Цзэн Цинхуном.

— То есть «шанхайская группировка» в коридорах высшей власти в Пекине более не пытается бросить вызов Ху Цзиньтао?

— Цзэн Цинхун принадлежал к «шанхайской группировке», но теперь он работает в центральном руководстве вместе с Ху Цзиньтао и ему приходится дистанцироваться от «шанхайских». В центральном руководстве есть еще много выходцев из Шанхая, но они раскиданы между различными институтами власти: У Банго возглавляет Всекитайское собрание народных представителей, Хуан Цзюй — фигура номер два в правительстве. Они заняты разными делами и более не отождествляют себя с Шанхаем. Да, они стараются подержать Шанхай как крупный мегаполис и помочь секретарю шанхайского горкома Чэнь Лянъюю с инвестициями. Но когда Ху Цзиньтао решил, что Шанхай должен подчиниться центру и притормозить с инвестициями, особенно в жилищном секторе, все должны были с этим согласиться.

Есть сообщения, что Чэнь Лянъюя могут заменить еще до партийного съезда. Но это не главный вопрос. Различия в позициях членов руководства относятся в основном к проблемам поддержания общественной безопасности и сдерживания социальных беспорядков. Они спорят о том, как вводить отдельные политические реформы и как далеко тут можно зайти, насколько жестким должен быть контроль над СМИ. Очевидно, что за последние два-три года Ху Цзиньтао взял ситуацию под контроль и расширил свою власть за счет выдвиженцев и союзников Цзян Цзэминя.

Сохранять стабильность и удерживать власть

— Очередной, XVII съезд КПК должен состояться в 2007 году. Если кадровые вопросы не будут главными на грядущем партийном форуме, какие темы станут тогда самыми важными?

— Вообще-то Ху Цзиньтао очень хочет продвинуть во власть побольше своих людей, в том числе в политбюро, а также заменить ряд провинциальных руководителей. Я упомянул Шанхай, но есть и другие регионы, которые контролируют люди Цзян Цзэминя. Своих людей Ху Цзиньтао хочет продвигать и в армии, и тут ему может потребоваться помощь Цзэн Цинхуна, имеющего связи среди военных.

XVII съезд КПК будет проходить за год до пекинской Олимпиады 2008 года, а это важный рубеж для китайского правительства на внутреннем и внешнем фронтах. Они очень хотят показать хороший образ Китая. Власти хотят быть уверены, что общество остается стабильным, поэтому им придется заняться многочисленными социальными проблемами.

Сейчас есть два самых больших вопроса. Прежде всего — медицинское страхование, расширение сферы его действия в городах и перенос страховых схем в деревню. Второй вопрос — образование, особенно начальное. Раньше базовое шестилетнее образование было обязательным и гарантировалось государством. В последние годы власть полностью покинула эту сферу, особенно в сельских районах, за учебу приходится платить, и это вызывает у людей большие возражения.

— Какое место в планах китайского руководства на ближайшие годы занимают политические реформы?

— Конечно, власти хотели бы показать миру, что Китай движется вперед по пути демократизации, вводит новые системы консультаций и выборов. Но думаю, что далеко они пойти не могут. Самое главное для китайского руководства — сохранять стабильность и удерживать власть. Разве что очень большие волнения в обществе могут заставить их заняться этими вопросами более радикально.

Число беспорядков растет, но властям удается удерживать ситуацию под контролем. Я не вижу возможности для расширения отдельного очага социальной напряженности из одного региона в другой. Власти делают все, чтобы беспорядки оставались локальным явлением. Используется метод кнута и пряника — материальные блага, ответы на запросы людей, но в то же время репрессии против вожаков и полицейский контроль над обществом.

— Какова позиция китайской интеллигенции? Она согласна с этим курсом?

— Власти манипулируют интеллектуалами внутри страны, чтобы ослабить либералов и усилить «новых левых». Они хотят показать, что для Китая есть третий путь между западной демократией и старой маоистской системой — демократия под наблюдением однопартийного государства. «Новые левые» согласны передать правительству больше власти и оставить крупные сегменты экономики под государственным контролем — например, энергетику, тяжелую промышленность. Ясно, что все эти дебаты вдохновляют власти, желающие оттеснить либералов на обочину. Продвижение антилиберальных и националистических идей — это часть новой программы Ху Цзиньтао.

— Как же китайские власти могут выступать против либерализма, если они приняли правила свободного рынка во взаимодействии с внешним миром?

— Китай все более зависим от внешнего мира. Для выживания его экономике нужны стабильные поставки нефти и сырья отовсюду, поэтому он обхаживает даже прозападную Австралию, которая может поставлять ему уголь, уран и зерно. Если взглянуть на отношения Китая с США и Западной Европой, можно видеть, что Пекин сумел удержать под контролем поток реформаторских идей, которые Запад хотел бы переправить в Китай. Они следуют идее «дипломатии самообслуживания», отбирая те идеи, которые хотят. И оставляют на полке все, что считают опасным для своей политической системы.

Запад давит на Китай по правам человека, но делает это очень дипломатично и поверхностно. Западная Европа полагает, что важнее зарабатывать деньги на китайском рынке и поддерживать торговый баланс — дефицит ЕС в торговле с Китаем превысил 100 млрд долл. Другой приоритет — поддерживать в Китае стабильность в надежде, что страна шаг за шагом будет двигаться в правильном направлении, не сползая в хаос. Все больше иностранных правительств беспокоятся, что рост социальных волнений внутри Китая может повредить зарубежным инвестициям. Запад хотел бы, чтобы политическая реформа в КНР шла сверху под контролем правительства. Это помогло бы предотвратить дестабилизацию страны, которая показала свой динамизм, но и — особенно в последние годы — свою слабость.

Ху Цзиньтао и Вэнь Цзябао знают, что такое нищета

— Во всем мире говорят о росте экономки КНР, в чем же состоят ее слабости?

— В Китае слаба сельскохозяйственная система, поскольку доход крестьян вот уже 20 лет сохраняется на одном уровне или даже падает. Банковская система еще не реформирована, она сильно обременена долгами. Многие госпредприятия уже реформированы, но по-прежнему работают плохо и теряют деньги. Государство контролирует ряд предприятий, стремясь сделать их крупнее, сильнее, способными конкурировать на мировых рынках. Но они все равно не выдерживают давления западных транснациональных корпораций, прежде всего американских.

Бурный экономический рост КНР оборачивается высоким уровнем загрязнения окружающей среды, воды и воздуха. Эти проблемы возникли еще в 1950—1960-х годах, теперь они все больше беспокоят внешний мир. Чтобы взять эти процессы под контроль, Китаю придется потратить кучу денег на природоохранные мероприятия, что повысит цену производства многих товаров. Но Китай должен стать экологически чище, если он хочет выжить на пути развития.

— При Ху Цзиньтао в официальной пропаганде появились лозунги «гармоничного общества» и «гармоничного развития». Может, это и есть тот самый спасительный третий путь для Поднебесной?

— Очевидно, что это новая политическая цель, тут есть отличие от курса Цзян Цзэминя. Ху Цзиньтао и Вэнь Цзябао работали прежде в бедных внутренних районах страны, а не в богатом приморье. Они знают, что такое нищета, что западная часть Китая отстает. Несмотря на нынешнюю политику «освоения Запада», центральным и западным районам КНР очень трудно догнать богатое восточное приморье. Лозунг «гармоничного общества» дает властям возможность попытаться преодолеть региональное и социальное неравенство, сократить разрыв между богатыми и бедными в городах, между горожанами и селянами, между жителями востока страны и центра с западом.

Правда, я не думаю, что это осуществимо. Страна, которая осуществляет такой быстрый экономический взлет, вынуждена соглашаться на рост социального и регионального неравенства. Иначе можно затормозить сам процесс развития. Но руководство КНР не может допустить, чтобы люди подумали, что власти их бросили. Нужно дать социальные блага западной и центральной частям страны, а также бедным людям. Нужно, чтобы народ знал, что сможет получить базовые социальные гарантии — медицинскую страховку, образование, жилище. Это вовсе не означает, что разрыв сократится. Однако правительство Вэнь Цзябао добивается того, чтобы люди знали — власти обеспечат их основные потребности.

Китай хотел бы лидировать в Восточной Азии

— Есть ли у нового китайского руководства собственные ориентиры во внешней политике?

— В отличие от Цзян Цзэминя, Ху Цзиньтао меньше нацелен на дипломатию с крупными странами. Это направление остается важным, но он больше занимается нефтяной и энергетической дипломатией, отношениями с третьим миром. В последнем случае нужно пояснить разницу. Маоистская дипломатия показывала солидарность КНР с третьим миром. Теперь это развитие деловых связей, в особенности привилегированных отношений с теми странами Южной Америки, Африки, Азии, которые могут быть полезны китайской экономике поставками сырья и сельхозпродуктов.

Ху Цзиньтао в меньшей степени ориентирован на развитие отношений с США, что было любимым занятием Цзян Цзэминя. Он поддерживает тесное партнерство с Россией, укрепляет контакты с Индией. Вместе с тем Ху Цзиньтао активнее предшественника развивает связи со странами-«изгоями», изолированными Западом и страдающими от различных эмбарго. Он использует шансы для укрепления сотрудничества с Бирмой, Индонезией, Венесуэлой, Кубой и Суданом. Возможно, Ху Цзиньтао менее чувствителен к внешнему давлению, чем его предшественник.

— В марте в Пекине был принят закон о противодействии расколу страны, прямо затрагивающий Тайвань. Неужели Ху Цзиньтао готовится к военной операции против острова?

— Этот закон можно толковать двояко. Один вариант прочтения, распространенный на Западе, утверждает, что новый закон делает воссоединение с Тайванем национальной повесткой дня. Угроза войны теперь легализована, и тайваньская независимость юридически невозможна.

Но есть и другое прочтение — китайское руководство не хочет ускорять объединение с островом. Пекин хочет лишь предотвратить формальную независимость Тайваня и убедиться, что статус-кво будет сохранен. За исключением восьмой статьи, которая содержит угрозу войны, прочие статьи закона очень расплывчаты. Это дает возможность обсуждать любые темы даже без соблюдения Тайванем принципа «одного Китая». Данный закон позволяет Ху Цзиньтао отодвинуть тайваньский вопрос на задний план до тех пор, пока остров не провозгласит независимость. Тем временем Китай сможет заниматься другими вопросами и давить на Японию.

— Чего хотят в Пекине от Токио?

— Весной по Китаю прокатились большие антияпонские демонстрации молодежи. Их инспирировали правительство и комсомол. Власти впервые позволили такие демонстрации. Их использовали, чтобы ослабить позиции Японии на переговорах с Китаем, чтобы не дать ей стать весомым кандидатом в Совет Безопасности ООН.

— Планы расширения Совбеза вызвали столь ожесточенные дебаты, что превращение в нового постоянного члена СБ ООН не грозит сегодня ни Японии, ни любой другой стране. О чем же тогда идет спор?

— Это часть более крупной игры вокруг вопроса о том, какую роль будет играть Япония в сфере безопасности в Восточной Азии. Китай хотел бы лидировать. Они соперничают в Юго-Восточной Азии, и китайцы, как более умелые дипломаты и пропагандисты, опережают японцев, хотя они оказывают намного меньше помощи и делают меньше инвестиций. Япония хочет привлечь Индию, но та держит баланс между различными партнерами.

Это классическая борьба за влияние. Со временем двум странам придется договариваться, если они хотят избежать военной конфронтации или разрушения своих отношений. Есть и другая проблема — после недавних демонстраций сильно ухудшился образ Китая в Японии. Пекину много надо сделать, чтобы убедить Токио в искренности своего желания двигаться вперед.

Пропаганда эффективна, но единого голоса нет

— Китайские пропагандисты настаивают, что плохой образ их страны создают враждебные внешние силы, которые раздувают «теорию китайской угрозы». Эти нехорошие силы якобы хотят остановить бурное развитие Китая, для чего рисуют его в образе «дьявола»…

— Думаю, что китайская пропаганда очень эффективна. До последнего времени имидж Китая в Западной Европе в целом был весьма позитивен. Не только элита, но и широкое общественное мнение недооценивало вопросы прав человека, Тайваня, Тибета. Но теперь в Западной Европе положение меняется. Это происходит прежде всего из-за растущего торгового дефицита. Китай экспортирует в Европу все больше текстиля, что привело весной к торговому кризису.

Это заставило многих европейцев задуматься о Китае как об угрозе — не в понятиях безопасности, а в понятиях рынков и доступа на западные рынки. Китай угрожает не только многим поставщикам из далекой Азии, но и Южной Европе и Северной Африке. В Европе не хотят, чтобы динамизм китайских поставок дестабилизировал соседние страны с хрупкими экономиками. Китайский экспорт может сделать Марокко, Тунис или Турцию менее стабильными. А это может привести к всплеску исламского терроризма в Западной Европе.

— Но главные претензии Пекина адресованы не Западной Европе, а США, не желающим признать мирный характер усиления мощи Поднебесной…

— После окончания второй мировой войны США взяли на себя большую ответственность в сфере безопасности в Восточной Азии и Азиатско-Тихоокеанском регионе в целом. Они заключили соглашения с Японией, Южной Кореей, Таиландом, Филиппинами, Сингапуром. Эти страны хотели бы сохранения присутствия США в качестве противовеса. И чем сильнее и влиятельнее Китай, тем сильнее становится это желание. Плохой имидж Китая в США связан с рядом действий Пекина в 1990-е годы — это ракетный кризис вокруг Тайваня в 1995—1996 годах, антиамериканские демонстрации после бомбардировки посольства в Белграде в мае 1999 года, поддержка Пекином режима Милошевича.

После окончания «холодной войны» сам Китай рисовал образ США как главной внешней опасности. Гегемонизм и однополярный мир именовались основными угрозами для КНР. Однако с 2002 года Китай продвигает в более позитивном ключе идею многосторонности мирового порядка. Если в 1990-х китайская риторика была весьма антиамериканской, то теперь эта волна у правительства и МИДа пошла на спад.

Правда, китайские элиты и целый ряд институтов, прежде всего военные и мозговые центры, по-прежнему думают о США как о главной угрозе. Единого голоса в Китае нет. Официальная политика стремится смягчать пропаганду объединения страны и военной угрозы против Тайваня. Но китайская армия модернизируются, и это меняет баланс сил вокруг КНР. Китайцы хотят путем медленного наращивания давления выставить американцев из региона. И это вызывает в США озабоченность относительно китайских намерений.

Китай попытается увеличить влияние за счет России

— А у России есть основания для подобной озабоченности?

— Думаю, да. Китай — это одновременно партнер и конкурент. Через идею «партнерских отношений» Китай создает вокруг себя структуру неконфронтационных отношений. Когда она уже создана, Китай оказывается весьма силен в конкуренции и использовании того, что дает партнер, давая взамен меньше. Китай старается получить из России самое современное оружие в как можно большем количестве, одновременно увеличивая свое влияние в Центральной Азии через Шанхайскую организацию сотрудничества.

ШОС — это пример смеси партнерства и соперничества в одном регионе. Там у России и Китая есть много областей для партнерства: война с террором, исламским экстремизмом, обеспечение стабильности в данной части мира. Но при этом Китай использует это партнерство для увеличения собственного влияния, расширяет торговлю и импорт нефти из Казахстана и Узбекистана. КНР пытается стать влиятельным игроком в регионе, который долгие годы был сферой влияния России. Китайцы согласны выставить оттуда американцев, но после этого они наверняка попытаются нарастить свое влияние за счет России. У России и Китая есть общие интересы, но после их реализации они начнут соперничать больше, чем прежде.

— Как же тогда следует оценивать беспрецедентные российско-китайские военные учения, которые прошли в августе на Шаньдунском полуострове?

— Да, это новый уровень взаимодействия двух стран. Россия хотела показать, что у нее есть хорошая техника для продажи в Китай. Но насколько тесным будет их сотрудничество в случае реального кризиса? Полагаю, что Россия не будет вмешиваться в кризис вокруг Тайваня. Китай хотел показать миру, что может достичь большего в военной модернизации с помощью русских.

К Центральной Азии это не имело отношения — маневры на морском побережье были способом давления на США и Японию. Это была попытка показать, что Китай становится важной силой в Азии, а США и Япония должны относиться к нему серьезно. Косвенно это было давление на Тайвань и американцев с их обязательствами по вмешательству в возможный конфликт на стороне острова. Китай хочет, чтобы США ослабили свои обязательства перед Тайванем.

Беседовал Александр ЛОМАНОВ

Время новостей

N°227

06 декабря 2005

Время новостей