В Останкинском дворце почти зима, люди работают в куртках и пледах. Но на сцене сверкает улыбкой и декольте оперная дива, заливаясь куплетами от Алексея Рыбникова: «О как ничтожны все комплименты, все бородаты и усаты, и смешны…». К ногам летят живые цветы, бравые гусары вздымают торжествующую примадонну к колосникам. Звучит команда «Стоп!» — и кто-то заботливо укутывает актрису Евгению Крюкову пледом. В разгаре съемки новой картины Эльдара Рязанова «Андерсен. Фантазия на тему».

Четверть часа с маэстро

Начинают разносить судки с обедом для съемочной группы. Теперь можно поговорить.

Российская газета | Это вы снимаете момент, когда Андерсен влюбляется в певицу Дженни Линд?

Эльдар Рязанов | Нет, он уже давно влюблен. Но здесь окончательно теряет голову. А потом поедет в Дрезден, где снова встретит ее на катке герцога Ольденбургского, попросит стать его женой и получит отказ. Там у нас будет и оркестр на коньках, и дирижер по имени Алекс Рыбникони. Ждем только зимы — чтоб каток замерз.

РГ | Все идет по плану?

Рязанов | По плану мы должны были снимать на родине Андерсена — в Дании. Уже и самолет был нанят, чтобы привезти съемочную группу. Но датская сторона выставила такие финансовые условия, что нашего бюджета не хватило бы и на десятую часть картины. И за два дня до вылета я все это отменил. Так что большую часть натуры мы сняли в Петербурге. И каждый раз, закончив съемки объекта, мы говорили себе: боже, какое счастье, что мы не снимаем в Дании!

РГ | А что, Петербург может сойти за Копенгаген?

Рязанов | Во-первых, это город достаточно западный, и там можно найти все что угодно. Во вторых, у нас замечательная художница — Людмила Кусакова… (кричит куда-то вдаль: «Нина, ты что, упала?» — «Нет-нет, — несется из полумглы, — все замечательно»). В этом зале мы все постоянно цепляемся за провода и падаем. Вчера я навернулся… Так вот, мы снимали и в Гатчине, и в Кронштадте, и в Петербурге.

РГ | На каком этапе съемки?

Рязанов | Снято почти две трети. Получится большой кинороман в двух фильмах.

РГ | А телевариант будет?

Рязанов | Это зависит от телевидения. Материала у нас наберется серий на восемь — при условии, что еще ужимать придется.

РГ | Когда рассчитываете закончить съемки?

Рязанов | Надеюсь, к Новому году. Еще должна быть экспедиция в Италию — наш герой часто там бывал. Андерсен к родине относился со смешанным чувством: не любил климат, его там травили, поносили в прессе, укоряли происхождением, малограмотностью… А всю работу над картиной при благоприятном стечении обстоятельств я рассчитываю закончить в июне 2006 года. Не раньше — предстоит много комбинированных съемок, работы с компьютерной графикой.

РГ | Сколько у вас Андерсенов?

Рязанов | Два: молодой и зрелый. Если не считать совсем маленького, который появится в прологе. Молодого играет Станислав Рядинский, выпускник Щукинского училища и актер «Ленкома» — талантливый парень, сам выполнял сложнейшие трюки (в ноябре нырнуть в ледяную речку — для меня это уже подвиг!), и я жутко доволен, что он у нас снимается. А в роли зрелого Андерсена — Сергей Мигицко, тоже очень талантливый артист, который начинал свою карьеру в роли Хлестакова в фильме Гайдая «Инкогнито из Петербурга». Теперь это очень известный в Санкт-Петербурге театральный актер.

РГ | Ваш Андерсен — «гадкий утенок»?

Рязанов | Вопрос сложный. Да, он тщеславен, слезлив, заносчив и эгоистичен, у него больные зубы, его, как Паниковского, не любят женщины (у него были три любви, и все неудачные) — временами он неприятен. А временами — очень приятен: добр, великодушен, обаятелен, остроумен. Наш фильм — не идеализация и не воспевание Андерсена. Мы хотим рассказать о человеке грешном, непростом, с дурным характером — но гении.

РГ | Работая над картиной, что нового вы узнали об Андерсене?

Рязанов | Очень много. Я не подозревал, например, какое количество унижений приходилось ему испытывать. Как его топтали и третировали. «Гадкого утенка» он написал, конечно, про себя. Как, собственно, и большинство своих сказок. Бедный мальчик, который добивается успеха благодаря судьбе, богу и прекрасным свойствам души, — это у него частый мотив.

РГ | А сказок в фильме будет много?

Рязанов | Нет. И они будут возникать как бы попутно: вот он идет по улице и разговаривает со старым фонарем. А оловянный солдатик — это талисман, который он хранил всю жизнь, подобрав возле игрушечного магазина после еврейского погрома. Это не сказки — это его бедовая жизнь.

РГ | В ваших фильмах всегда много звезд. Кто на этот раз?

Рязанов | Вячеслав Тихонов в роли Господа Бога. Олег Табаков играет ректора гимназии Симона Мейслинга, к которому направили неграмотного великовозрастного оболтуса и посадили в первый класс. Потом мы этого Мейслинга сделали еще и главным цензором. Галина Тюнина играет сестру Андерсена Карен, которая была проституткой. Мать Анну-Марию — Оксана Мысина. Валерий Гаркалин появится в роли сначала принца, потом короля Кристиана VIII. Подругу детства играет Алена Бабенко, а оперную диву Дженни Линд, в которую был влюблен Андерсен, — Евгения Крюкова.

РГ | Ей что, приходится петь?!!

Рязанов | Вы же видели! Эту Дженни Линд называли шведским соловьем, и ее имя есть в музыкальных энциклопедиях. В ролях поменьше тоже чудные актеры: Лия Ахеджакова, звезда «Ленкома» Наташа Щукина; Владимир Зельдин появится в роли бывшего артиста, который работает в театре сторожем. Владимир Пинчевский, который был Моцартом в спектакле МХАТа, а теперь женился и живет в Дании, у нас играет Мельхиора. Между прочим, все персонажи фильма существовали в реальности. Я даже нашел их портреты — живописные или фотографические. Но эти портреты меня интересовали не ради грима, а ради достоверности стиля.

РГ | Только что снималась сцена триумфа Дженни Линд, и вы упорно выясняли, кидали в XIX веке примадоннам цветы на сцену или не кидали. Разве для фильма о сказочнике это так важно?

Рязанов | Неважно. Фильм же называется: «Андерсен. Фантазия на тему» — и это моя фантазия. Но мы стараемся соблюдать достоверность. Вот вчера я звонил Святославу Бэлзе — хотел узнать, били в то время музыканты смычками по пюпитрам в знак одобрения или не били. Выяснилось: били!

РГ | А он что, и это помнит?

Рязанов | Он помнит все. Но если бы он сказал: не били — у нас бы они все равно били.

РГ | Зачем же тогда звонить?

Рязанов | Чтобы знать, где фантазия, а где правда. В сценарии такой сплав реальности с фантазией, что кроме меня, никто не распознает. Даже мой замечательный соавтор Ираклий Квирикадзе, с которым мы работали очень дружно.

РГ | По жанру это…

Рязанов | Трагикомедия. В ней есть смешное, есть печальное, мистика, сказка… Меня критика всегда ругала за смешение жанров. Помню разносную рецензию на «Берегись автомобиля» — она называлась «Три жанра одной комедии». Тогда я жанры перемешивал инстинктивно, сейчас я это делаю осознанно.

РГ | Каждый раз, бывая на съемочной площадке, изумляешься — как из этих мучений потом удается склеить что-то цельное и замечательное.

Рязанов | А это входит в профессию. Режиссеру нужно хранить в голове интонацию, ритм, логику поведения всех персонажей. А как это происходит — не могу объяснить. Наверное, потому что режиссер живет этой жизнью. Вот вчера в двадцать минут четвертого ночи я придумал кадр, который сегодня снял, и мне он очень нравится. Так что я этим живу круглосуточно…

Пять минут с Андерсеном

В парке перед Останкинским дворцом на осеннем солнце млеет петербургский артист Сергей Мигицко. Он играет Андерсена в зрелые годы, а пока перерыв, и он читает свежие газеты, сваливая прочитанное под кресло-раскладушку. Кругом дамы и господа в котелках и кринолинах, собравшись в кружки, доедают котлеты с гречкой, пьют кофе и судачат о превратностях судьбы.

Российская газета | Приглашение на эту роль для вас было неожиданностью?

Сергей Мигицко | Еще бы! Рязанов меня пригласил совсем на другую роль. Я должен был сыграть одного из друзей Андерсена — Мельхиора. Замечательная роль, и я с благодарностью ответил согласием. И приехал на фотопробы. А оказалось, что мне выпал сам Андерсен.

РГ | То есть Рязанов посмотрел и сразу сказал: вот он!

Мигицко | Не сразу. Эльдар Александрович так никогда не делает. Были пробы. Пробовались сложно, и это мало отличалось от киносъемки, и много было сыграно сцен. Так я попал на роль.

РГ | После Хлестакова вы не очень баловали нас появлениями на экране…

Мигицко | Кино — такая бескрайняя штука, что ни за кем уследить невозможно. А на самом деле я в кино не такой редкий гость. Но я и не тосковал, что меня нечасто снимают, и когда в кино для меня ничего не было, я погружался с головой в театр и получал от этого огромное удовольствие.

РГ | Вы видите в роли Андерсена родственные себе мотивы?

Мигицко | Конечно. Я артист — и Андерсен тоже был по натуре артист. С детства он что-то придумывал, хотел играть в театре, тяготел ко всему творческому. То же самое — я: был неусидчивым ребенком, все время что-то представлял, устраивал в школе театры и музыкальные ансамбли, писал капустники и сценарии для КВН. Но, как говорил мой учитель Игорь Петрович Владимиров, сыграть талант очень сложно. Я ведь не Андерсен, я даже не представляю, каким он был на самом деле. Но знаю, что он был бесконечно талантлив и бесконечно горела его душа. Надо стараться сыграть гамму чувств великого человека. А он был, конечно, человеком чувства.

РГ | Андерсена все знают с детства. Но наверняка, входя в эту роль, вы заново читали его сказки. Какими они вам предстали теперь, когда ребенок стал взрослым?

Мигицко | В детстве я не замечал в сказках Андерсена печали. Теперь вижу, какие они в сущности грустные. Часто трагичные. И всегда полны философии. Это было для меня открытием.

РГ | Как вы относитесь к одной из ключевых сцен фильма, где Андерсен сквозь дырку в гробе наблюдает за ходом своих похорон?

Мигицко | Эту сцену снимали без меня, и надо посмотреть, что будет на экране. Как говорят, сказочник был очень мнительный человек, у которого постоянно были вопросы и к себе, и к окружающим. Пунктик у него такой был: он очень следил за тем, какое впечатление производит на других. Вот и на похоронах — нормальное дело!

Минута в пируэте

«Ребята, что вы гримасничаете? Вы должны быть значительными. Таращить глаза — это из другой оперы, это не то, что я хочу!». Владимир Васильев бежит на сцену, где ребята из Классического балета Касаткиной и Василева изображают бравых кавалеров и бурно восхищаются примадонной, поднимают ее к колосникам на манер Одетты-Одиллии. «Приготовились! Хорошо делаем, весело, азартно! Фонограмма! Начали!». «Пленка кончилась, перерыв!» — печально возражает оператор. Пользуюсь моментом.

Российская газета | В фильме будет много балета?

Владимир Васильев | Специально балетных сцен нет. Сцены маленькие, но в каждой должна быть своя блесточка. Есть эпизод, где Королевский балет приезжает в провинциальный городок, и там Андерсен впервые видит такое зрелище и даже влюбляется в балерину… Вся сложность в том, что балетные сцены должны быть не из нынешнего времени. Это балет середины XIX века, когда техника танца не была так развита. Балетный артист тогда играл нарочито, со значением.

РГ | А что они там сейчас поют?

Васильев | В этом эпизоде знатная публика слушает оперу-балет «Парижские прелестницы». Написана в XIX веке Эльдаром Александровичем Рязановым на музыку Алексея Львовича Рыбникова, с которым мы работали еще на «Юноне и Авось»…

«Мы готовы!» — кричат от камеры. Рязанов идет к монитору, Васильев — к сцене: «Внимание, приготовились! Аппаратная! Мотор! Фонограмма!» Массовка пришла в движение, ребята из Классического балета сделали значительные лица, Крюкова сбросила с плеч шаль и залилась божественными руладами. Сказка продолжалась.

«Российская газета» №(3937), 29.11.05