Дважды в год (следующий раз – примерно через неделю), как только в дорогих магазинах появляются новые коллекции, женщины сходят с ума, а мужчины принимаются констатировать их нездоровье. Зачем ей новые шмотки, если старые и так девать некуда? Зачем ей девяносто шестая пара туфель? Зачем, если старые шмотки совсем еще как новые?

– Аня, тебе нужно обратиться к врачу, это фетишизм,– говорит мама одной моей подруги, приехав к дочери в гости и случайно заглянув в обувной шкаф.

       Шкаф еще мягко сказано. Это обувная комната, обувной склад, где многие почетные экспонаты надеваны были раза три и больше никогда надеты не будут. Аня пожимает плечами. Первое объяснение ее страсти к новой одежде и обуви – сексопатологическое.

       Имеется в виду, что женщина неудовлетворена. Что вот она вроде как замужем, и вроде как все хорошо, и с мужем живет душа в душу, общие интересы, здоровый секс. Однако же не хватает чего-то. Томление какое-то в груди. И принято считать, что именно от этого женщина меняет наряды. То есть как бы привлекает всех на свете и никого конкретно. То есть она не собирается найти, к примеру, любовника, а просто хочет, чтоб очередь из воздыхателей стояла на манер консервных банок в кладовке. На всякий случай. Просто, чтоб знать, какая она неотразимая красавица. Но воздыхатели не встают на полку, а, вздохнув пару раз, исчезают, и приходится ставить на полку обувь, вешать в шкаф платья, наряжаться не прагматически, а в смысле поддержания постоянной боевой готовности. Такая есть версия.

       Однако же версию эту придумали мрачные венские фрейдисты. Они всерьез полагают, что как человеку переклинивает мозг в четырнадцать лет на почве взаимоотношений с противоположным полом, так и не расклинивает потом всю жизнь. Мы не согласны. Расклинивает. Мы полагаем, что красивая молодая женщина вполне может и обойтись без ежесекундных подтверждений своей неотразимости, в отличие от мужчин, которых как раз комплекс неполноценности ест поедом, заставляя подлизываться к начальству и орать на детей и подчиненных.

       Есть более правдоподобная версия, объясняющая страсть женщины к покупке новых вещей. Их рекламируют. Хитрая система маркетинга нарочно построена так, что модели каждый сезон обновляются, реклама увязывает новую модель с безусловными атрибутами счастья, такими, как здоровье, красота, любовь. И все вокруг уже ходят в широкой юбке, а она, бедняжечка, все еще в узкой, и от этого все ее беды, и проблемы на работе, и в личной жизни, и погода не поймешь какая, и неба полгода нету над головой в отличие от приличных стран. Зомбирование, одним словом.

       Эта версия про зомбирование сильна тем, что сама является частью зомбирования. Искусство маркетолога в том и заключается, чтобы объяснить всем на свете, будто маркетинг существует. Но давайте смотреть правде в глаза.

       Вот я, например, пятнадцать лет живу с одной и той же женщиной. Я довольно толковый, образованный человек, не понаслышке знакомый с рекламными и пиаровскими технологиями. Мне доводилось получать весьма существенные гонорары за предположительное зомбирование миллионов людей. Однако же, положа руку на сердце, я должен признаться, что если и хотел зомбировать кого-нибудь, так это жену. И вот уж кого мне не удалось зомбировать ни на секунду.

       Предположим, что вся эта мода, смена сезонов, реклама – не больше, чем пропаганда. Но тогда жены рекламщиков не ходили бы в модной одежде, поскольку мужья проводили бы конртпропагандистскую кампанию в домашних условиях и экономили бы денег больше, чем зарабатывают. Они же специалисты. Что же они не расколдуют жен, заколдованных конкурентами? Вы не находите это странным? Вам не кажется, что версия о зомбировании тоже не выдерживает никакой критики?

       Предлагаю простой эксперимент. В следующий раз, когда ваша жена или девушка раскроет шкаф, станет перед ним задумчиво и скажет мечтательно: «Совершенно нечего надеть», не орите сразу и даже не иронизируйте, а просто подойдите и сами загляните в шкаф.

       Ну и что из этого она может надеть? Не надо говорить: «Надень что угодно». Достаньте платье из шкафа и подайте ей со словами: «Надень вот это». Ну и что? Есть в шкафу такое платье? Такое, чтоб было по сезону, чтоб подходило к случаю и чтоб произвело на вас впечатление? Нет такого платья. Потому что если такое платье есть, то любая самая капризная барышня сама надевает его немедленно, ничуть не задумываясь о том, развесили ли уже новые коллекции в бутиках или не развесили.

       Простая и пронзительная правда заключается в том, что ни одна самая капризная и избалованная женщина не станет покупать новой одежды, пока не сносилась старая. Одежда может сноситься как физически, так и морально, и чтобы понять, сносилась ли одежда, достаточно просто на одежду взглянуть. Иногда сноситься может не сама одежда, а сочетание одежды и девушки. И надо понимать, что новое платье обязательно производит впечатление по крайней мере один раз. О! У тебя новое платье!

       И если одним разом срок службы платья ограничивается, то это не значит, что не надо покупать новых платьев, а значит просто, что надо покупать хорошие. И девушка ведь пыталась советоваться с вами. А вы что делали? Со скучающим видом листали журнал? Заявили, что пойдете лучше выпить чего-нибудь, пока она тут вертится перед зеркалом? Вышли на улицу покурить, велев ей позвать вас, когда надо будет расплачиваться?

       Эх, вы – бесчувственный и жадный.

ВАЛЕРИЙ ПАНЮШКИН

Приложение к газете «Коммерсантъ» №229(2832) от 17.12.03

"Коммерсантъ. "Издательский Дом"