За время правления президента Путина в России произошла масса радикальных реформ. Поменялись гимн, военный флаг и форма офицерских фуражек. Вот и праздники реформировали. Раньше было 7 ноября, а теперь — 4 ноября. Что, собственно, празднуем? Ответ: День Казанской Божьей Матери. Но так как в стране 20 млн мусульман, назвать праздник не можем. Это, наверное, первый случай в истории, когда праздник празднуют под оперативным псевдонимом. Поэтому мы празднуем день, когда народное ополчение выгнало поляков из части Кремля.

Праздник, как пирог — хорош свежим. Вот празднуют англичане день раскрытия Порохового заговора и носят 5 ноября по Лондону чучело Гая Фокса. Не каждый помнит, кто таков Гай Фокс и чего он там в 1605 году хотел взорвать, но за 400 лет это чучело превратилось в национальную реликвию. Но вот представьте себе, что никто бы этой даты не праздновал, а в 2005-м встал бы лорд-мэр Лондона и предложил бы таскать по улицам чучело Гая Фокса в ознаменование избавления от страшной опасности, которой подвергся Яков I. Удивились бы — сильно.

       Получается, 400 лет Россия не праздновала окончания Смутного времени. И вот наконец пришел президент Путин и кончил Смутное время.

       Но вот вопрос. Окончание Смутного времени — это действительно великая дата. Неужели беспамятная Россия ее не отмечала? Неужели без Путина не заметили и не справились бы?

       Ответ: Россия праздновала окончание Смутного времени. 21 февраля она праздновала День избрания Земским Собором царя Михаила Романова. Дату начала династии Романовых.

       Если хочешь возродить традицию — почему бы не восстановить эту дату? Да, этот праздник не праздновали последние 80 лет. Но его праздновали предпоследние 300. Воцарение Романовых — это и есть окончание Смуты. Мы празднуем День Победы 9 Мая, а не дату отступления фашистов из Химок.

       Но самое главное — другое. Очень часто, искусственно изобретая символы, власть даже не может предположить, что они оживут. Митрополит Кирилл, отвечая на вопрос о празднике, сказал, что это дата появления в России гражданского общества.

       Согласна, гражданское ополчение — это и есть гражданское общество. Как устроено войско, так устроено общество, и на протяжении веков демократическая страна была та, в которой вооружен народ. В демократических Афинах был вооружен народ, в республиканском Риме был вооружен народ, а когда вместо ополчения появились наемники, Рим перестал быть республикой. Ни одна демократическая страна в мире не против народного ополчения или там национальной гвардии. Есть только один тип режима, который боится народного ополчения. Это тоталитарная империя. Только она в ситуации, когда народ либо вооружится, либо погибнет, предпочитает пустить на свои земли врага, но не дать оружие в руки собственному народу.

       И вот вопрос: а вы представляете себе, чтобы в современной России позволили гражданское ополчение?

       Вот представьте, что избитые жители Благовещенска собираются в гражданское ополчение. Как их назовут? Ответ: террористы. Вот представьте, что в Карачаево-Черкесии, где на даче зятя президента хлопнули семерых, родичи и друзья убитых собираются в ополчение. Кто они? Конечно, союзники Басаева.

       Пару недель назад я заявила на «Эхе Москвы», что один из путей решения проблемы Кавказа — это признать в Осетии и Дагестане существование народного ополчения. Потому что на Кавказе очень многие готовы сражаться не только против России — но и за. Потому что царская Россия покорила Кавказ не тем, что заставила горцев сложить оружие, а тем, что позволила им сражаться на своей стороне. Потому что сейчас, если человек — боевик, он берет оружие и мочит русских, а если он на стороне русских и берет в руки оружие, чтобы отомстить — за Беслан, за Ботлих ли, — то его первого арестуют, ведь менты хватают не тех, кто против, а тех, кто рядом.

       Господи, че началось! Самое мягкое слово было «кавказский национализм»! И это в стране, где дата создания народного ополчения празднуется как дата создания гражданского общества.

       400 лет назад — можно. А сейчас — нельзя. Сейчас целостность России будут отстаивать менты, которые за мешок сахара сопровождают грузовики террористов до пункта назначения; полковники, которые вместе с ними торгуют нефтью; и прокуратура, которая потом рассказывает, как в один ГАЗ-66 поместились 32 боевика.

       Так что опасное это дело — напоминать о Минине и Пожарском. Ведь для этого надо быть искренне уверенными в том, что те, кто сейчас сидят в Кремле, ведут себя лучше поляков Сигизмунда.

       Юлия ЛАТЫНИНА, обозреватель «Новой»

   № 83

7 ноября 2005 г.

"Новая газета"