Работать в России — значит зачастую рисковать здоровьем. Каждое четвертое предприятие в стране относится к опасным для здоровья работающих. Это приводит к тому, что в прошлом году травмы на производстве получили около 106,7 тысячи россиян. Кроме того, по оценкам экспертов, ежегодно около 400 тысяч россиян заболевают, поскольку трудятся в условиях, не соответствующих санитарно-гигиеническим требованиям. Есть ли выход из создавшейся ситуации? Об этом шла речь на IV Всероссийском конгрессе “Профессия и здоровье”, который закрылся вчера в Москве.

“Черный список” самых опасных профессий в России не меняется долгими годами. Наихудшие условия труда в угольной промышленности, цветной и черной металлургии, тракторном и хозяйственном машиностроении, промышленности стройматериалов, строительно-дорожном машиностроении, лесозаготовительной промышленности… В некоторых регионах безопасных производств почти не осталось. В Томской области всего 3,4 процента предприятий удовлетворяют санитарным требованиям, в Кемеровской области — 4,3, Пензенской — 5,9, в Республике Мордовия — 7,6 процента. Цифры, согласитесь, пугающие… А ведь за ними — конкретные судьбы искалеченных рабочих. Вот лишь несколько примеров, взятых из отчетов Государственной инспекции по труду.

В мае нынешнего года на дробильно-обогатительной фабрике Таштагольского филиала ОАО “Евразруда” погиб механик Михаил Сохарев. Трагедия случилась в утреннюю смену. Звену механиков, которым руководил Сохарев, выдали наряд на ремонт дробилки. С помощью крана в корпус дробилки опустили тяжеленную втулку. Но деталь не встала на место. Чтобы “запрессовать” ее, слесари подвесили к крану двухтонную болванку и ударили по застрявшей втулке. Сохарев полез посмотреть, что из этого вышло. В этот момент груз сорвался — и механику практически оторвало правую голень. От шока и кровопотери он скончался в больнице… В заключении инспектора по труду сказано: работы были организованы плохо. Другими словами, виной — обычное разгильдяйство. Но, с другой стороны, если бы механик работал на современном оборудовании (сегодня износ оборудования составляет 50 — 60 процентов), пришлось бы ему двухтонной болванкой вбивать в посадочное отверстие другую болванку? Вряд ли…

Еще пример. Несчастный случай на плавильной печи ОАО “Кузнецкие ферросплавы”. После слива металла горновой Гилев С.А. вручную, как того требует технология, стал затыкать отверстие конусом из огнеупорной глины. Внезапно из-под пробки выбросило струю из газа и частиц расплавленного металла. Она обожгла рабочему лицо, руки, дыхательные пути. Инспектора по труду сочли, что виноват мастер: недоглядел. Все так. Но почему в XXI веке рабочий-металлург по-прежнему стоит возле раскаленного горна с ломом в руках?..

Подобные ЧП всегда находят отражение в статистике: замять их невозможно. Но совсем иначе обстоят дела, когда речь заходит о профзаболеваниях, зарабатываемых годами.

Здесь, по сути, известно только о массовых последствиях различных ЧП. В прошлом году, например, зарегистрировано 16 случаев групповых отравлений хлором, ртутью, аммиаком, фтористыми соединениями, в результате которых 45 человек оказались на больничной койке и 4 погибли. Но сколько всего работающих россиян подцепило профзаболевание, точно не знает никто. Вот что говорит об этом директор НИИ медицины труда РАМН, академик Николай ИЗМЕРОВ:

— В течение последних лет в России, где около 70 миллионов работающих, регистрируется около 11 тысяч случаев профзаболеваний в год. Эта цифра вызывает сомнения. Мы — я имею в виду органы здравоохранения — утратили систему профилактических медосмотров, которая в советское время работала на крупных промышленных и сельскохозяйственных предприятиях. Сегодня государство “отодвинуло” от себя ответственность за здоровье работников. Почти половина их трудится на предприятиях малого и среднего бизнеса. Хозяева, как правило, не видят смысла тратиться на здоровье сотрудников. Зачастую трудовые отношения длятся до первого больничного листа. Поэтому статистика не отражает реального положения дел. В соседней Финляндии, например, на 2,5 миллиона работающих регистрируется 6 — 7 тысяч случаев профзаболеваний, в США — до 400 тысяч случаев в год, а у нас — всего 11 тысяч. Думаю, что реально наши показатели должны быть сопоставимы с американскими…

Есть ли выход из этого незавидного положения? По мнению академика РАМН Сергея Колесникова, проблему можно решить введением института обязательного страхования работников, как это делается в США. Там бизнесмен и страховщик договариваются, сколько процентов от фонда заработной платы должен платить работодатель. И если получается, что страховая компания терпит убытки — платит за лечение застрахованных рабочих больше, чем получает страховых взносов, — она предлагает работодателю повысить страховые отчисления. Поскольку бизнесмен в США не может просто так уволить рабочего (трудовое законодательство не позволяет), он начинает думать, как снизить заболеваемость на предприятии.

В России подобного механизма, увы, нет. Создать его предлагали еще в рамках программы “Здоровье работающего населения России на 2004 — 2015 годы”, разработанной несколько лет назад. Она так и не принята. Может, потому, что российские бизнесмены до сих пор не усвоили азбучную истину: здоровый работник — это выгодно.

Хотя появилась надежда на улучшение ситуации. В проекте федерального бюджета на 2006 год впервые предусмотрены средства для решения проблем охраны здоровья работающих россиян. Как сообщил на конгрессе заместитель министра здравоохранения и социального развития Владимир Стародубов, на диспансеризацию 15 миллионов граждан в возрасте от 35 до 55 лет в следующем году будет выделено 2 миллиарда рублей, а в 2007 году — 4 миллиарда. Это необходимая мера, особенно если учесть, что, по прогнозам ученых, с 2006 до 2015 года потери трудоспособного населения в России могут составить более 10 миллионов человек. И ребром встанет вопрос: кто, собственно, будет работать?

Труд №202 за 28.10.2005