Сегодня он лидер среди спортивных комментаторов. Его слушают даже те, кто в футболе мало что смыслит. А все потому, что он остроумен, умеет говорить живо и интересно. Не боится агрессивных оценок. И самое главное – высококлассный профессионал. >>>

Василий Уткин когда-то учился на филологическом факультете Московского педагогического университета, но по причинам, которые неведомы даже ему самому, последнюю сессию не сдал и остался без высшего образования. Впрочем, у журналистов такого уровня не спрашивают «корочку». Их просто зовут, причем везде – писать в самые известные газеты, выступать на самых известных радиостанциях, вести программы на самых лучших телеканалах и даже играть в спектаклях.

Сегодня он лидер среди спортивных комментаторов. Его слушают даже те, кто в футболе мало что смыслит. А все потому, что он остроумен, умеет говорить живо и интересно. Не боится агрессивных оценок. И самое главное – высококлассный профессионал.

-Василий, несколько лет назад на вас напали и довольно крепко ударили ножом – вы оказались в больнице. После выписки в вашем мироощущении что-то изменилось?

– Конечно. Не резко, а как-то понемногу. Я практически ко всем вещам в этой жизни стал относиться иначе. Я очень четко понял, что могу умереть. Понял, как все несправедливо и что случилось то, к чему я лично не имею никакого отношения. Может, на меня кто-то обиделся? Может, меня с кем-то перепутали? Непонятно было, что случилось. Да, вследствие этого происшествия я свою жизнь переосмыслил. Как? Это слишком широкий вопрос. Но в религию не ударился. Детей не нарожал. Живу себе и живу. Никакого профессионального дискомфорта не испытываю – мести мне ждать не от кого и не за что. А вот страх – возник. Когда я слышу чьи-то шаги за спиной – мне хочется обернуться и пропустить человека вперед. А поначалу я с большим опасением входил в подъезды и даже завел привычку звонить маме и говорить, когда именно я вернусь домой. Сейчас все самое страшное позади – но я уверен, что человек из всех своих жизненных происшествий извлекает уроки. Самый отрицательный опыт – это благо, если правильно им воспользоваться.

– И как вы им воспользовались?

– Жизнь покажет.

– Вы оптимист?

– Я не могу сказать, что я оптимист. Я вообще не понимаю различия между оптимистом и пессимистом.

– То есть?

– Ну, кто-то может классифицировать себя по этим показателям. А я вот затрудняюсь… Наверное, во мне есть и оптимистическое начало, и пессимистическое.

– Вы занимаетесь разными видами деятельности – и в театре играете, и шоу «Голод» на ТНТ ведете, и футбольное обозрение на НТВ… Вам не кажется, что вы слишком разбрасываетесь? Профессионализм требует строгой сосредоточенности на одном деле.

– Думаю, вы не правы. Смотря что считать «разбрасыванием». В данный момент я комментирую футбольные матчи, пишу заметки – в основном о футболе. И еще веду шоу «Голод». Мне кажется – это все одно и то же, потому что в шоу я комментирую происходящее в прямом эфире. Как и в футбольном матче. Никакого профессионального расслоения не происходит. По своей главной работе – я футбольный комментатор. Эта работа начальна и конечна. Я смотрю много футбольных баталий, много знаю о футболе. Я в постоянном тренинге, и телезрители, надеюсь, мой профессионализм оценят. Но так получилось, что у меня остается энное количество времени и много нереализованных творческих сил, которые не могут быть воплощены исключительно в футболе. Есть семья, наверное, будут дети, будет машина! Что еще? Может быть, я буду сидеть на кухне за водкой, играя в карты. Или обзаведусь садовым участком… Энергии во мне много, понимаете в чем дело? А если говорить о работе – я много что делаю, но это все «крутится» вокруг телевидения. Зачем я взялся вести ток-шоу? Потому что знаю: это один из самых сложных телевизионных жанров, и мне хочется им овладеть! Да – это амбиции. Но амбициозность, к счастью, – не аномалия. Кстати, моя карьера на телевидении началась не с футбольных комментариев. К футболу вплотную я приблизился уже в зрелом возрасте, когда мне было уже 22 года.

– Чем занимались до этого?

– Работал во «Взгляде»… Но моя жизнь не ограничивается телевидением – мне интересны разные люди. Интересна жизнь, интересна страна. Возможно, свои творческие наклонности я мог бы осуществить сидя дома, у компьютера, или рядом с книжной полкой, периодически читая книги. Но мне интереснее быть телеведущим. И я в этом деле – профессионал.

– В ваших комментариях о футболе вы часто проводите аналогии с политикой…

– Вы ошибаетесь. Политика вещь, которой я бы не хотел заниматься.

– Вернемся к вопросу о «Голоде». Нужны ли ведущему ток-шоу аналитические способности, которые вы так блистательно демонстрируете в футбольных программах?

– Ну а как же без аналитики? Ведь ток-шоу тянется не один день и там важно постоянно и по возможности точно оценивать ситуацию. Часто принимать нестандартные решения, чтобы шоу развивалось, а не стояло на месте. Ты обязан, так же как и в футбольном комментарии, к кому-то обращаться, кого-то вести за собой. Я не думаю, что ток-шоу – банальное занятие для людей с хорошо поставленной речью. Хорошо поставленная речь нужна диктору. А ведущему шоу нужен более серьезный набор профессиональных и человеческих качеств.

– Когда вы комментируете футбольный матч, вы, наверное, имеете возможность отсмотреть снятые на видеопленку кадры и заранее подготовить правильные оценки, острые парадоксальные замечания…

– У меня нет возможности отсмотреть заранее кадры футбольного матча – наше телевидение все чаще и чаще транслирует футбол. Но даже тогда (что случается редко), когда матч идет в записи, я не пользуюсь никакими домашними заготовками. Я импровизирую, так же как и в «живом» эфире.

– Вы иногда долго говорите о поведении на поле того или иного футболиста, о стратегии тренера. Вы с ними обсуждаете это – пусть не до, но после матча?

– Нет. У них своя игра – у меня своя.

– А в вашем деле есть что-то вроде цензуры? Скажем, цензура начальства или лоббирование со стороны тренеров и спонсоров определенных команд.

– Ну, разумеется, все есть – и начальство, и тренеры, и масса других людей. И все это не самые приятные моменты профессии. Порой в мои комментарии лезут даже государственные деятели… Я стараюсь игнорировать все это. Согласитесь, что реагировать на все пожелания – невозможно. Работать становится очень трудно. А пытаться угодить всем вообще – пустое занятие. Я и не пытаюсь. Поэтому нашел для себя выход, который помогает избавиться от всяческого давления «сверху» и «снизу» – гнуть свою линию!

– Вы свободны даже тогда, когда понимаете, что ваша свобода – в данном случае словесная – может идти во вред какой-то команде?

– Конечно, абсолютно свободных людей не бывает, но я не задумываюсь, как и что сказать. Не задумываюсь, как ко мне относится футболист, о котором я в данный момент рассуждаю, – а значит, я свободен. Если бы я задумывался над какими-то ограничениями, например не употреблять в эфире мат… Но я не задумываюсь, и следовательно я опять-таки прихожу к выводу, что – свободен.

– То есть вы позволяете себе мат в эфире?

– Нет. В нашей стране не принято публично ругаться матом, особенно в телеэфире. Так зачем делать то, что не принято?

– Вы же такой свободный, такой самостийный и думаете о том, что принято, а что нет?

– Наверное, не настолько самостийный.

– Когда наши спортивные чиновники отстаивали право на проведение Олимпийских игр в Москве, на что они надеялись? Что мы можем предложить миру, мы – нищая страна?

– Люди из разных стран борются за право провести Олимпиаду десятилетиями.

– Неужели в Москве не понимали, что провал неизбежен?

– Мне трудно об этом говорить, но я считаю, что усилия, потраченные на «раскрутку» Олимпийских игр 2012 года, не выброшены впустую. Проведена громадная аналитическая работа по глобальному вопросу: как развивать спорт в России – а это крайне важная постановка проблемы. Строительство стадионов наконец-то переходит в конкретную фазу – они реально строятся! А вот то, что в Москве не состоится Олимпиады… Ну, лично я ее и не ждал. Поэтому к ее отсутствию не отношусь как к драме.

– Какой-то неоправданный патриотизм – пытаться провести в России Олимпиаду, которая должна была состояться и на средства налогоплательщиков, причем последним денег едва хватает на оплату квартир!

– Олимпиада – прибыльное мероприятие.

– Для кого?

– Строительство спортивных сооружений – это не очень плохое вложение денег налогоплательщиков. Даже если сегодня этих денег у них не так много. В России жизнь так устроена, что государство построить стадион на свои средства не может. Необходимы дополнительные вложения капитала со стороны. Я давно занимаюсь футбольной журналистикой и кое-что в этом понимаю.

– Как давно вы ею занимаетесь?

– С последних чисел мая 94-го года. Тогда я впервые появился в эфире программы «Футбольный клуб» на «НТВ».

– А сами вы в футбол играете?

– Немного. Насколько позволяет здоровье. Особенно в последнее время. Я получил ряд спортивных травм, и футбол стал для меня менее доступен, чем раньше.

– Расскажите, пожалуйста, о вашем театральном опыте.

– Я играю в спектакле «День выборов» комического театра «Квартет И». Меня туда пригласили друзья. Честно скажу, игра в театре не была мечтой моего детства. Мне случайно предложили: «Не хочешь попробовать сыграть роль несуразного человека? Мы думаем, ты справишься». Я согласился. Два сезона прошло, я вполне успешно справляюсь со своими обязанностями на сцене, что, видимо, означает одно: я действительно несуразный человек.

– Как оцениваете свою работу на телеэкране?

– Никак. Я не рефлектирую, но смотреть на себя в телевизионном экране не люблю по очень простой причине: на экране я выгляжу совершенно иным, чем в зеркале. К тому, что я вижу в зеркале, – я привык, хотя то, что там отражается, мне категорически не нравится. Учитывая, что я человек полный и у меня есть второй подбородок, и скорее всего не один, то когда камера «берет» меня снизу, я выгляжу стройным и более худым – отчего мне становится как-то не по себе… Но, несмотря на все недостатки – я человек довольно востребованный. Чему рад.

– Вы любите носить модные вещи?

– Как можно быть модным, имея рост 180 и вес в 140 килограммов?! Все модные вещи заканчиваются в магазине за два размера до моего.

– Большой человек, наверное, много ест? Вы – гурман?

– Я ем все, даже магазинные пельмени. Правда, меня удивляет, что в России сейчас делают очень мелкие пельмени. А вот моя мама делает более крупные, поэтому я все-таки предпочитаю их. Но с другой стороны, я давно живу не один и могу питаться более изощренно. Пельмени ем редко. Это пища калорийная. А я все время стараюсь не толстеть. Худеть уже не получается.

– То есть вы не гурман?

– Я – обжора! Ну… и гурман! Я и такой и другой! Кстати, с детства я пытался выяснить, что же я все-таки не люблю из еды? В итоге моей маме удалось вычислить, что я не ем. Единственная вещь – перец, который режут в салат. А! Еще кукурузу не люблю.

Елена Кутловская

# 210 (3607) 30 сентября 2005 г.

Независимая Газета