Академик Борис Черток помимо множества почетных званий, должностей и ученых степеней носит неформальный титул патриарха отечественной космонавтики. Стать ученым с мировым именем ему помешала лишь многолетняя засекреченность. Соратник главного конструктора Сергея Королева, в свои 93 года он продолжает активно трудиться в РКК «Энергия», что в подмосковном Королеве, каждый день добираясь туда, как привык, за рулем собственной старенькой «Волги». Он преподает, пишет статьи и книги, и времени у него, по собственному признанию, остро не хватает. «Особенно, если учесть мою привилегию в любой момент сыграть в ящик», – с присущей ему самоиронией добавляет академик.

– Борис Евсеевич, на РКК «Энергия», где вы трудитесь более шестидесяти лет, недавно сменилось руководство. Как вы оцениваете программу нового генерального директора головного космического предприятия страны Николая Севастьянова?

– Когда-то именно «Энергия» пробила человечеству дорогу в космос. Но в последнее время предприятие выживало в основном благодаря конверсионной программе – выпускало пылесосы, кухонные комбайны, протезы, велосипеды, что само по себе хорошо, но недостаточно.

Вообще состояние российской фундаментальной науки, и в частности космонавтики, вызывает у меня чувство горечи и боли. Есть надежда, что именно такие молодые, энергичные люди, как Николай Севастьянов (кстати, он был студентом моей кафедры в Физико-техническом институте), изменят ситуацию к лучшему. Претендуя на такую высокую должность, он должен был иметь программу не столько конверсионную, сколько научную, продолжающую дело Сергея Павловича Королева.

Ближайшие планы – запуск автоматических спутников, выполнение ряда военных заказов по мониторингу земной поверхности, навигационные проекты. В далекой перспективе – освоение Марса и доставка с Луны гелия-3, с помощью которого, по мнению многих ученых, можно получать дешевую электроэнергию.

Кончатся газ, нефть, уголь, а расход энергии на душу населения будет расти. Откуда ее брать? Тут возможны разные пути. О гелии-3 я уже сказал. Однако здесь важно решить задачу не только доставки, но и разработки реактора, который будет синтезировать из него энергию. Эта задача посложнее. Другая возможность – построение в космосе беспроводных электростанций, преобразующих энергию Солнца в электроэнергию. Здесь существует множество научных проблем: нигде в мире еще не научились передавать такие огромные электрические мощности на большие расстояния без проводов. Решить такие задачи можно лишь в случае объединения усилий ведущих космических держав.

– А ведь именно стыковка «Союза» и «Аполлона» 30 лет назад стала первым шагом от космической гонки к сотрудничеству...

– Инициатором этой идеи с нашей стороны был председатель Академии наук Мстислав Келдыш. Его поддержало высшее политическое руководство и лично Леонид Брежнев. Идея нашла отклик в США, где президентом в то время был Форд. Начались переговоры. Обе стороны поначалу вели себя очень настороженно. Нас, специалистов, поделили на две группы: допущенные к переговорам и контактам с американцами и засекреченные. И хотя головной организацией во всей этой операции было НПО «Энергия», ни фамилия его генерального конструктора, в то время Валентина Глушко, ни название самой организации нигде никогда не упоминались. Я, заместитель Генерального конструктора, попал, разумеется, в закрытую группу. С американской стороны всю работу вело НАСА.

Постепенно обе стороны поняли, что имеют дело не с противниками, а с нормальными людьми, творчески заинтересованными в решении этой крайне интересной инженерной задачи. Ведь когда создавались эти очень разные пилотируемые корабли, никому в голову не приходило, что им придется стыковаться в космосе. Возникло множество проблем, но они решались в дружелюбной обстановке, потому что холодная война всем уже надоела.

– Насколько я знаю, пуск «Союза» был на грани срыва…

– За несколько минут до старта неожиданно отказала телевизионная система. Состоялась дискуссия: как быть? Мы разрекламировали эту акцию по всему миру, и вдруг полетим в космос без телевидения, а американцы будут показывать себя направо и налево. Естественно, всем станет известно, что у нас произошла поломка. Это был бы скандал. Прозвучало мнение: надо отложить полет и подготовить другой корабль, новую стартовую площадку, сменный экипаж. На это ушел бы не один день. Но надо отдать должное нашим специалистам, которые, как говорится, встали на уши и придумали, что можно сделать. Они очень подробно рассказали космонавтам Леонову и Кубасову, которые уже находились на борту корабля, куда им надо добраться, какие сходы и разъемы отсоединить и присоединить, чтобы устранить неисправность. Ребята справились, хотя это многим казалось невероятным, и система цветного телевидения была восстановлена. Старт состоялся 15 июля, а 17 июля завершился стыковкой.

– В американском фильме-катастрофе «Армагеддон» астронавты наталкиваются на русскую космическую станцию, которой уже 15 лет, а на ее борту обретается нетрезвый русский космонавт в шапке-ушанке и ватнике. Однако именно он с помощью ржавого гвоздя в конечном итоге спасает мир. Насколько эта анекдотическая ситуация далека от реальности?

– Я не могу припомнить случая, чтобы приходилось спасать ситуацию с помощью ржавого гвоздя. Обычно на помощь все-таки приходили профессионалы, знающие технику, с которой имели дело. Или, наоборот, из-за чьей-то халатности или небрежности случались трагедии. Однако были и анекдотические ситуации.

В 1961 году, за три дня до пуска Гагарина, я участвовал в выполнении задания по созданию новой межконтинентальной баллистической ракеты. Сейчас эта красавица стоит рядом с Музеем Вооруженных сил на улице Советской Армии. В бункере было видно, что при заправке ракеты кислородом вдруг началась течь. А соединение масла с кислородом, по нашим тогдашним представлениям, могло привести к страшному взрыву.

Руководитель стартового комплекса Леонид Воскресенский, глядя в перископ, должен был принять решение, что делать. По идее запуск надо было отменять. Он объявил 15-минутную задержку, взял с собой одного из испытателей, моего хорошего друга Аркадия Осташева, и отдал приказ всем оставаться на местах, то есть в бункере. А сами они направились к ракете. Видим: Осташев и Воскресенский вскрыли стекло перископа и ушли за ракету. Оттуда Аркадий вернулся, неся свой берет в руке. Затем он с силой бросил головной убор прямо на место течи. Затем объявили готовность к старту: течи уже не было. Но как ее устранили? Оказывается, они помочились в берет! Температура кислорода – минус 180, и при соприкосновении с этой жидкостью все мгновенно заледенело.

– Слышала, что в 1937-м вас чуть не арестовали за связь с «врагом народа», знаменитым авиаконструктором Туполевым…

– Дело было так. В 1936-м я дневал и ночевал на аэродроме «Чкаловский», где мы готовили новый самолет. У меня были академические задолженности – проще говоря, «хвосты» страшные! За это отчисляли, не разбираясь. Я пошел к Туполеву, который был тогда техническим руководителем по разного рода перелетам, и попросил у него какую-нибудь бумагу, на время освобождающую меня от сессии. Он написал справку о том, что я находился на важном государственном задании и выполнял задание правительства. Очень гордый таким документом, я пришел к Валерии Алексеевне Голубцовой, жене знаменитого наркома Маленкова, которая тогда была председателем парткома Московского энергетического института. Увидев мою протекцию, она потемнела лицом, молча убрала записку в сейф и тихо сказала: «Никому не говори, что у тебя была за бумага! Туполев – враг народа!» Оказывается, пока я ехал, его арестовали…

Мне поставили ультиматум: сдавай экзамены в такой-то срок или никто не поможет. Пришлось сдавать. Причем я окончил МЭИ с «красным», как теперь говорят, дипломом.

– Есть ли у вас личный секрет долголетия?

– Наверное, это гены – подарок родителей. Ничего для продления жизни я не делаю. По-прежнему много работаю. Зарядки в последнее время не делаю: предпочитаю восстанавливать силы сном. Курил в течение 30 лет: во время войны пристрастился к махорке, потому что она спасала от голода. Бросил это занятие уже в солидном возрасте: почувствовал проблемы с сердцем. Сразу стало легче жить. Диет никаких нет. Питаюсь в основном на работе в столовой, дома пью чай или кофе. Мучного и сладкого стараюсь не есть. От него толстеешь, а это дополнительная тяжесть.

– А алкоголь?

– Выпить никогда не отказывался. Но не напивался. Люблю красное сухое вино. Налить?

– Вы ведь и машину водите…

– И даже правила нарушаю. Превышаю скорость, обгоняю. Но, когда сотрудники ДПС видят год моего рождения, говорят: «Ну, дед, ты даешь! Береги себя!» И никогда не штрафуют. Это одно из немногих моих преимуществ.

Наталия Лескова

# 208 (3605) 28 сентября 2005 г.

Независимая Газета