Возникновение музея неразрывно связано с именем ветерана органов госбезопасности, участника Великой Отечественной войны, полковника в отставке Абдрахмана Абубакировича Козлова — собирателя, исследователя и хранителя документальных материалов об истории Самарской ЧАС-ФСБ. Газета «Промышленность и бизнес» печатает второй материал преемника А.А.Козлова -С.Г.Хумарьяна (см. «ПБ» №37(159) от 24.12.2ООЗ г.).

В конце предыдущей публикации я обещал рассказать о двух разведчиках-нелегалах из «кембриджской пятерки» — Д.Маклине и Г.Берджессе, деятельность которых имеет отношение к Самаре. За этими именами вновь потянется череда других имен и судеб. Я заранее прошу читателя извинить меня за то, что придется больше обычного ссылаться на другие документальные и мемуарные источники — мне они кажутся убедительными.

Американская газета «Чикаго дейли ньюс» писала в 1968 году, что Маклин и Берджесс «дали русским такое преимущество в области разведки в годы «холодной войны», результаты и эффективность которых были просто неисчислимы». О самарском периоде их жизни (конец 1952 — середина 1955 годов) сведений очень мало, практически их нет, за исключением нескольких местных публикаций по материалам музея истории УФСБ РФ по Самарской области. Но прежде коротко напомню в целом о «пятерке»: Гарольд Адриан Рассел Филби (1912-1988), Дональд Дюарт Маклейн (в русской транскрипции — Маклин, 1913-1983), Гай Берджесс (1911-1963), Энтони Блант (1907-1983), Джон Кэрнкросс (1913-1995) — все они выпускники одного из самых престижных в мире высших учебных заведений — Кэмбриджского университета в Англии, в котором учатся выходцы из аристократических и богатых семей.

В 1934 году они были привлечены к работе советской разведки. Возникает вопрос — на какой основе, зачем это было нужно богатым молодым людям, имевшим перспективу блестящей карьеры, устойчивое положение в деловых светских и высших правительственных кругах Великобритании? На этот вопрос отвечает… руководитель английской контрразведки в 1950-х годах, генеральный директор МИ-5 Перси Силтоу: «Эти люди не хотели ни денег, ни личной славы. Их не вовлекали в шпионаж какими-либо авантюрами. Это было их искреннее убеждение в правоте коммунистических идей». Забегая вперед, скажу, что когда после войны по инициативе И.Сталина каждому из «пятерки» за значительный вклад в Победу была предложена пожизненная ежемесячная пенсия в 1200 фунтов стерлингов, ни один из них не согласился ее принять.

Четверо из этой агентурной группы работали в спецслужбах, а Д. Маклин — в английском МИДе, в 1944 году К.Филби даже был назначен начальником отдела английской разведки (МИ-6) по борьбе «против СССР и коммунизма», а через некоторое время — офицером связи между МИ-6 и ЦРУ США Деятельность Филби на этом посту, по признанию одного из ответственных сотрудников американской разведки М.Коупленда, «привела к тому,    что все чрезвычайно обширные усилия западных разведок в период с 1944 по 1951 годы были безрезультатными. Было бы лучше, если бы мы вообще ничего не делали».

Любопытно также высказывание премьер-министра Великобритании У.Черчилля, который после личной встречи с Берджессом сказал: «Почему среди молодых английских политиков так мало людей, похожих на Гая Берджесса, — молодых ребят, на суждения которых можно положиться».

Проницательный сэр Уинстон и не подозревал, что столь лестную оценку он давал советскому разведчику. Но в апреле 1951 года подозрения в отношении Маклина и Берджесса появились у английской контрразведки.

Ким Филби, получивший эту информацию, немедленно передал ее в Москву, и оба разведчика были нелегально вывезены в Советский Союз. Их выезд из Англии состоялся 25 мая — в день рождения Маклина. А уже осенью 1952 года в г.Куйбышев прибыли два англичанина — Марк Петрович Фрезер и Джим Андреевич Элиот, политэмигранты, профсоюзные деятели, подвергавшиеся преследованиям в Англии за свои прогрессивные взгляды. Такова была в общих чертах легенда, под которой проживали в нашем городе Дональд Маклин и Гай Берджесс. Получили они квартиру в доме №179 по улице Фрунзе, напротив драмтеатра. Марк Петрович (Маклин) стал работать на кафедре иностранных языков пединститута, а Джим Андреевич (Берджесс) нигде не работал.

Я, тогда молодой лейтенант, старший оперуполномоченный Управления МГБ по Куйбышевской области, знал о проживающих в городе англичанах, но, кто они такие, мне не было известно.

Спустя некоторое время очень ограниченный круг наших работников узнал о том, что Марк и Джим (их подлинных имен и фамилий мы не знали) — сотрудники нелегальной разведки, которых «спрятали» в нашем городе. Более подробной информацией владело только несколько человек: руководство УМГБ из отдела контрразведки того времени. К сожалению, почти никого из них теперь нет, кроме здравствующих ныне полковников В.И.Васинского — заместителя начальника областной контрразведки и В.Е.Кожемякина — начальника отделения этого отдела.

Непосредственно с англичанами работали часто приезжавшие в Куйбышев руководящие сотрудники центрального аппарата госбезопасности страны. Задача местного управления заключалась в том, чтобы обеспечить личную безопасность и конспиративность пребывания англичан в городе. Должен сказать, что дело это для нас было новое, сложное и хлопотное Имелась информация, что иностранные разведки, прежде всего английская, американская и канадская, ищут «беглецов» по всему миру и в случае их обнаружения грозил разразиться международный скандал, возникли бы дипломатические осложнения, суды и прочее. А оперативная обстановка складывалась таким образом, что в г.Куйбышев, как и в другие промышленные областные центры в то время, вплоть до «закрытия» города в 1960 году, систематически, 2-3 раза в месяц, приезжали установленные разведчики, работавшие под дипломатическим прикрытием посольств США, Англии, Канады, Франции, Израиля. Приходилось «крутиться»!

На «местном» уровне напрямую с англичанами общался только старший оперуполномоченный капитан Николай Алексеевич Полибин, которому кроме обеспечения и координации оперативных вопросов приходилось решать и множество других (быт, хозяйство, коммунальные услуги, материальное обеспечение и пр.) В отсутствие Н.А.Полибина. который иногда бывал в командировках и даже в отпуске, мне два или три раза поручалось посетить квартиру иностранцев, вежливо поздороваться, вручить им запечатанный конверт, получить взамен другой и откланяться. И все.

Никаких вопросов и разговоров. Вот эти несколько эпизодов и составляют мои личные воспоминания о Марке Петровиче и Джиме Андреевиче. И только потом, много лет спустя, когда я узнал то, о чем сейчас пишу, я понял, с какими обстоятельствами жизни этих людей в Самаре свела меня судьба К сожалению, больших личных впечатлений в то время получить я не мог, даже если бы и очень захотел: излишнее, «неположенное любопытство в спецслужбах не поощряется. Не знал я в то время и о том, что мечта Дональда Маклина нашла свое воплощение… в Самаре!

Как вспоминает один из последних кураторов «кембриджской пятерки» в Лондоне полковник Юрий Модин, «…в Кембридже от него (Маклина) часто слышали, что его заветная мечта — учить русских детей английскому языку. Почему английскому? — «Потому, что, — отвечал он, — мировая революция завершится по-английски. Русские люди должны знать английский». Обучал он русских студентов великолепно, а вот что касается мировой революции… Во всяком случае, это было искреннее убеждение очень умного и образованного человека.

Вспоминает Генрих Иванович Гришин, работавший в то время преподавателем английского на кафедре иностранных языков пединститута:

— Мы часто общались с Марком. Помимо встреч на работе сотрудники нашей

кафедры бывали у него в гостях, он приходил к нам, вместе отмечали за столом праздники. Относились мы к нему, как и к Джиму (Берджессу), с уважением и по-товарищески. О своей жизни в Англии они практически ничего не рассказывали, кроме того, что вынуждены были эмигрировать, так как власти преследовали их за симпатии к СССР Оба они были высокообразованными людьми, обладали энциклопедическими знаниями. Мы иногда на спор шутили с ними: наугад открывалась какая-то страница энциклопедического словаря и называлось первое попавшееся на глаза слово или понятие: ответ неизменно был исчерпывающе точным.

То же самое происходило при прослушивании записей симфонической музыки. Только один раз проиграл мне Марк Студенты и преподаватели любили его за доброжелательность, вежливость и внимательное отношение к ним. Несмотря на блестящее знание предмета, он очень ответственно относился к работе, основательно готовился к занятиям. Внешняя мягкость и манера общения выдавали в нем светского человека. В отличие от него нигде не работавший Джим был несколько замкнут, иногда угрюм, видно было, что жизнь в Самаре тяготит его. хотя условия по тем временам были созданы для них очень неплохие. Марк же был коммуникабельным человеком, любил общаться в компаниях, пел шотландские и ирландские народные песни Оба они. и Марк, и Джим, любили природу, бывали на Волге, ездили на острова, отдавая заодно и дань русской национальной кухне.

Знали они и любили классическую музыку, но Марку еще нравилась и русская опера: в местном театре он прослушал весь репертуар. Когда в Куйбышев приехала жена Марка — Мелинда (здесь ее звали Наташей) с детьми, то общаться вне работы мы стали меньше. После отъезда иностранцев в Москву наши семьи (Гришина и Маклина) поддерживали переписку. У меня до сих пор сохранилось несколько писем и открыток от него. В конце 1960-х годов, после поездки в Ленинград, Маклин путешествовал по Волге от Москвы до Астрахани. Во время стоянки в Куйбышеве мы с женой встречали его. Марк был под большим впечатлением от посещения Ленинграда, восхищался этим городом, считая его лучше многих европейских столиц. В 1970 году он прислал мне свою первую книгу, изданную на английском языке в Лондоне (с 1961 года Д. Маклин работал научным сотрудником ИМЭМО — Института мировой экономики и международных отношений Академии наук СССР — С.Х.): «Британская внешняя политика после Суэцкого кризиса 1956-1968 гг.». На титульном листе автограф на английском языке: «Генриху и Клаве с благодарностью и счастливыми воспоминаниями о нашей долголетней дружбе — от автора. Декабрь. 1970 год».

Книгу и письма Маклина Генрих Иванович хранит как реликвию.

Что касается моих воспоминаний о других членах «кембриджской пятерки», то они связаны еще с единственной встречей с Кимом Филби. Летом 1981 года с небольшой группой оперативных работников я его встречал в нашем речном порту. Ким и его давнишний знакомый еще по Лондону, сотрудник внешней разведки Ю.Модин, совершали путешествие по Волге на теплоходе «Ф.Дзержинский». Стоянка была недолгой, в наше управление они не заезжали, только проехались по городу на машине. А попрощаться с полковником Кимом Филби мне пришлось при большом стечении народа 13 мая 1988 года в Москве, когда его провожали в последний путь из Клуба имени Ф.Дзержинского.

Примерно такая же встреча, только с Рудольфом Абелем, произошла у моего сослуживца полковника в отставке Владимира Александровича Ахпателова. В начале 1960-х годов он работал в службе внешней разведки на территории Грузии, и однажды ему пришлось сопровождать в поездке по республике небольшую группу ответственных работников из Москвы. Уже после отъезда высоких «неназванных» гостей, которых везде встречали с подлинным грузинским гостеприимством, начальник спросил у Ахпателова — Ты знаешь, кого сопровождал»»- И сам же ответил: -Рудольфа Абеля…-Это имя уже было известно стране — того, кто скрывался под этим именем, недавно «обменяли» на американского летчика-шпиона Пауэрса, сбитого нашими ракетчиками над Свердловском.

Есть в нашем музее фотография легендарного разведчика с группой курсантов Киевской школы КГБ СССР. Среди них — наш земляк подполковник А.А.Романов. Да и я сам, много раз проходя разные курсы и стажировки в Высшей школе (ныне Академии ФСБ), слушал лекции Р.И.Абеля и не менее знаменитого Бена -К.Т.Молодого.

А вот полковнику в отставке Виктору Николаевичу Зиновьеву повезло больше. В 1975-1981 гг. он служил в отделе КГБ Молдавии по городу и железнодорожной станции Унгены. Ему пришлось неоднократно оказывать содействие советскому разведчику Киму Филби, уже работавшему тогда в Москве, в обеспечении беспрепятственного и безопасного переезда через госграницу СССР во время поездок в соцстраны. Прежде чем предоставить слово Виктору Николаевичу, приведу выдержку из воспоминаний жены Кима, Руфины Пуховой-Филби, опубликованных в книге «Я шел своим путем Ким Филби в разведке и жизни».

«…Ким никогда не считал, что ему по рангу полагаются привилегии, и любую мелкую услугу принимал с благодарностью. Так, при наших поездках за рубеж куратор извещал соответствующие службы о времени прибытия Кима в пограничный пункт, где нас встречали, скрашивали долгие часы ожидания при замене колес, освобождали от таможенного досмотра. Помню, как по пути в Болгарию мы приехали в пограничный молдавский город Унгены на советско-румынской границе в пять часов утра, и Ким остолбенел, увидев стол, заставленный закусками и напитками…

Иногда случались недоразумения, и Кима ждали или накануне, или — после его отъезда. Когда в следующий раз мы прибыли в Унгены в предвкушении большого банкета, нас никто не встречал… Мы стояли на открытом перроне, размышляя, куда деться на два-три часа… когда к нам подошел симпатичный молодой человек, которого мы помнили по предыдущему приезду. Он объяснил, что по информации, полученной из Москвы, нас ждали вчера, а сейчас он по своей инициативе решил на всякий случай поискать Кима. И мы снова оказались в отдельном кабинете за столом, наспех накрытым, но изобильным. В Болгарию мы ездили чаще, чем в другие страны. В Унгенах были самые продолжительные стоянки. Мы встречали там одних и тех же людей — коллег Кима. Они нас приглашали посетить Молдавию, и однажды мы там остановились на три дня по пути из Софии в Москву».

А теперь послушаем В.Н.Зиновьева, того самого «симпатичного молодого человека», о котором вспоминает молодая жена Кима — Руфина:

— В период моей службы в Унгенах мне пришлось не менее 3-4 раз встречаться и общаться с К.Филби и Руфиной. Непосредственно перед каждым их проездом поступало специальное поручение из Москвы с подробным указанием необходимых мер по обеспечению безопасности и беспрепятственного пересечения госграницы. Чаще всего Ким ездил в Болгарию: там проходили его свидания с детьми от первого брака, которых специально привозили из Англии. Документы у него были выписаны, насколько я помню, на имя Питерсона, проживающего в Прибалтике. Русским языком Ким владел в то время очень слабо, и Руфина активно ему помогала общаться Филби производил впечатление деликатного и тактичного человека, отличался ненавязчивой общительностью и умением доброжелательно слушать собеседника. Узнав, что я владею югославским языком, заметил, что с этой страной у него многое связано получение упреждающей информации о замыслах англичан в отношении Югославии в послевоенный период.

Во время последнего, трехдневного пребывания в Унгенах Филби выступал перед коллективом местных чекистов, делился некоторыми своими воспоминаниями и планами на будущее. В частности, о том, что хочет написать книгу «Моя незримая война». Он подарил мне книгу Ю.Семенова «Испанский вариант» с автографом — «Виктору Николаевичу от меня лично, с благодарностью. Ким Филби, 22 августа 1979». При этом добавил: «Герой романа журналист Пальма — это я» (и это действительно так). Ю.Семенов свою книгу писал на документальной основе, а в очерках истории российской внешней разведки есть отдельная глава о работе Филби в революционной Испании в 1936 году. — С.Х.).

О встречах с К.Филби В.Зиновьев вспоминает с волнением — наконец-то можно об этом рассказать. — но одно только его огорчает: в одной из бесед с Кимом он «по молодости» задал ему нетактичный вопрос — и, кажется, обидел его — «не была ли его. англичанина, работа на советскую разведку как бы предательством своего народа?» Ким «вспыхнул», но сдержался и ответил с достоинством: «Это мой выбор, мои убеждения». Виктор Николаевич извинился… Он не знал тогда, что этот вопрос постоянно беспокоил самого Кима, был для него очень важен и являлся предметом длительных размышлений.

И может быть, именно ему, Виктору, он ответил на этот вопрос в книге, которая вышла в свет уже после его смерти: «Я чувствовал, что мои идеалы и убеждения, мои симпатии и желания на стороне тех, кто борется за лучшее будущее человечества. В моей Англии, на моей родине, я тоже видел людей, ищущих правду, борющихся за нее. Я мучительно искал средства быть полезным новому обществу. А форму этой борьбы я нашел в своей работе в советской разведке. Я считал и продолжаю считать, что этим я служил и моему английскому народу». На этом можно было и закончить мой рассказ, но он был бы незавершенным. Есть еще один наш земляк — Рэм Сергеевич Красильников, для которого К.Филби и не менее легендарный Джордж Блейк были не просто персонажами истории российской внешней разведки, а частью его собственной биографии. О многолетней работе и товарищеских отношениях с ними он скромно упоминает в своих книгах («КГБ против МИ-6» и др.).

До поступления в органы госбезопасности он жил в Куйбышеве, здесь похоронен его отец — Сергей Петрович, полковник, который в конце 1940-х — начале 50-х годов работал в нашем управлении начальником одного из ведущих оперативных отделов. Кстати, так угодно было судьбе, он был первым моим начальником, когда меня взяли на работу в МГБ. Рэм Сергеевич часто приезжал из Москвы, и его хорошо знали и помнят по сей день дети многих наших сотрудников, живших с ним в одном доме на улице Степана Разина Последний раз я разговаривал с ним по телефону в прошлом году — поздравлял с Новым годом и выходом в свет его очередной книги, а в марте 2003 года его не стало. Об этом даже писала американская «Нью-Йорк таймс»… Почему бы это? А вот почему.

Почетный сотрудник органов госбезопасности генерал-майор Р.С.Красильников, прослуживший 44 года, кавалер многих боевых наград, после работы во внешней разведке с 1979 по 1992 годы возглавлял 1-й (американский) отдел контрразведывательного главка КГБ СССР. Этот отдел противостоял резидентуре ЦРУ США, а также других подразделений американских спецслужб, действующих под «крышей» посольства США в Москве. Именно этот отдел в указанные годы доставил американской резидентуре в Москве и в целом ЦРУ столько горьких минут, отчаяния, разочарований и профессионального позора: несколько десятков американских разведчиков были захвачены с поличным при проведении шпионских акций и выдворены из страны, а другие несколько десятков советских граждан — иностранных агентов, завербованных американской разведкой, были разоблачены и преданы суду. В период, когда я возглавлял самарскую областную контрразведку, Рэм Сергеевич и его сотрудники оказывали нам содействие и непосредственно участвовали в активных оперативных мероприятиях, проводимых Самарским управлением.

В библиотеке нашего музея среди подаренных нам изданий есть книга о шпионских акциях посольской резидентуры ЦРУ США в Москве -«Призраки с улицы Чайковского» (на этой улице Москвы до последнего времени располагалось американское посольство. — С.Х.). Книгу предваряет посвящение от автора: «Моим друзьям, товарищам и коллегам, служившим в органах государственной безопасности Советского Союза и Российской Федерации; всем тем, с кем мне довелось пройти долгими и трудными дорогами «холодной войны». И дарственная надпись: «Музею чекистской Славы Управления ФСБ РФ по Самарской области — от автора Р Красильников. 5.12.1999».

В заключение всего рассказа хочу привести два очень примечательных, по-моему, высказывания двух столь же замечательных советских разведчиков, о которых у нас с вами шла речь и мудрая прозорливость которых так очевидна: «Скомпрометирован не социалистический способ производства, на котором зиждется весь советский строй (и который признан верным почти во всем мире), а политическая верхушка этого строя, кучка людей, принимающих ключевые решения по управлению советским обществом. Многим стало ясно, что решение сложнейших проблем управления СССР уже недоступно сегодняшним лидерам, требуется новое поколение руководителей» (Дональд Маклин, 1981 год, отрывок из рукописи, отданной на хранение Дж.Блейку; о нем при случае я расскажу, он тоже бывал в Самаре).

В 1987 г. у Кима Филби взял интервью для газеты «Санди Телеграф» известный английский писатель Грэм Грин (в прошлом резидент МИ-6 в Сьера-Леоне), и вот что, в частности, сказал ему полковник Филби за год до своей смерти: «Перемены в СССР могут наступить только со стороны КГБ, который принимает в свои кадры лишь самых лучших и умных».

С.Г.ХУМАРЬЯН,

полковник,

почетный сотрудник

органов госбезопасности

Промышленность и бизнес

№4 (166) от 25.02.04