(RG). * Бессмертная Гала. 7 августа 1894 года в Казани родилась Галина Дмитриевна Дьяконова, которой суждено было остаться в истории под именем Гала Дали.

* Истина сделает вас свободными. 9 сентября 1990 года, в подмосковном поселке Семхоз был убит священник отец Александр Мень.

* Эсеровская богородица. 11 сентября 1941 года в Медведевском лесу, близ Орла, была расстреляна Мария Александровна Спиридонова.

   7 августа 1894 года в Казани, в семье чиновника, родилась Галина Дмитриевна Дьяконова, которой суждено было остаться в истории под именем Гала Дали.

   Собственно, употреблять слово «суждено» по отношению к Гале – не вполне правомерно. Она была из тех, кто выстраивает свою судьбу собственными руками. Простая и отнюдь не блестящая жизнь, которую ей, по всем приметам, предстояло прожить, не устраивала амбициозную девушку совершенно, поэтому она пользуется возможностью переломить судьбу, представшей перед ней в облике молодого поэта Поля Элюара, с которым она познакомилась в швейцарском санатории. В разлуке с ним Галя проявляет такие чудеса эпистолярной грации, очарования и чуть ли не колдовства, что спустя несколько лет переписки Элюар окончательно покорен и едва ли не загипнотизирован. Их брак, продлившийся чуть более десяти лет, стал свидетельством того, что, вовсе не обладая безупречными внешними данными, женщина может превратить избранника в мягкий воск в своих руках – если она это умеет сделать. Гала умела.

   И доказала это вновь, встретив начинающего художника Сальвадора Дали, неуверенного в себе, закомплексованного, страдавшего страхом перед сексом и жизнью. Расколдовывание юноши заняло не так уж много времени, и через несколько месяцев художник готов повторять за Элюаром страстные заклинания, прославляющие Галу как единственную истинную женщину на свете, впитавшую в себя всю страсть и поэзию мира.

   Гала становится не просто музой Дали, она включает себя в его обмен веществ, делает немыслимым его существование вдали от себя, и его привязанность к таинственной русской с мальчишеской фигурой и, как ни странно, довольно незначительным лицом, приобретает характер поистине наркотической зависимости. Но для Галы недостаточно добиться полного подчинения возлюбленного, а затем и мужа – ей необходимы успех, блеск, слава и деньги. Надо сказать, в деле «раскрутки» Дали как художника она сыграла весьма значительную роль, проявив себя не только чаровницей, но и толковым менеджером, и невероятный взлет Дали – в огромной степени дело ее рук.

   Дальнейшее существование четы Дали – сбывшаяся мечта девочки из Казани: сплошной блеск и полная покорность и благоговение великого мужа. И только смерть оборвала этот победный путь. Ее труп забальзамирован, но ее бессмертие не в этом, а в бесчисленных полотнах Дали, подтверждающих, что воинственная женственность – отдельный дар, достойный вечности не менее, чем любой иной, более традиционный талант.

   Утром 9 сентября 1990 года, в подмосковном поселке Семхоз был убит священник отец Александр Мень.

   Это было так. Отец Александр рано вышел из дома, собираясь на службу. По дороге кто-то нанес ему удар по голове, кажется, топором, хотя это достоверно неизвестно. Необъяснимым с медицинской точки зрения образом, отец Александр, с разрубленным черепом, добрел до дома и упал в палисаднике. Его жена Наталья, из-за слабого слуха, не сразу обратила внимание на невнятные стоны, раздававшиеся под окном, а когда вызвала «скорую», оказалось уже поздно.

   Эта смерть оказалась столь многим на руку, что, если внять принципу «кому выгодно», логические рассуждения приведут к выводам, делать которые не только рискованно, но и просто небезопасно – именно поэтому следствие по делу об убийстве не то чтобы зашло в тупик, а просто из него не выходило. Никто не нашел преступника, по той простой причине, что его никто и не искал. Гибель отца Александра стала духовным событием, даже знамением, а при явлении знамения нет непременной нужды уяснять, чьей конкретной рукой размахнулись силы зла. По-человечески же это горько и больно – не только для близких, но и для бесчисленного количества людей, для которых Александр Мень был не просто человеком или даже духовником, но и земным воплощением истины и свободы. Однако с неизвестностью придется смириться – пятнадцать лет спустя это уже непреложно ясно.

   Александр Мень родился 22 января 1935 года, в интеллигентной еврейской семье. Мать его, Елена, была человеком глубоко религиозным и необыкновенно духовно богатым. Путь духовных исканий привел ее к христианству, она крестилась в Загорске в сентябре 1935 года и крестила маленького сына – происходило это фактически подпольно, потому что в тех условиях открыто объявить себя верующим равнялось, в сущности, гражданской смерти. Тем не менее Александр с детства находил в себе мужество, ничуть не бравируя своей верой, оставаться последовательным и стойким – результатом стало исключение из института, которое он принял вполне невозмутимо и встал на путь служения, приняв сперва сан диакона, а затем, окончив заочно Ленинградскую семинарию, был рукоположен в священники.

   Служил отец Александр в маленьких подмосковных храмах, не гнался за церковной карьерой, и тот духовный авторитет, который он постепенно приобрел, был отнюдь не результатом тщеславного рвения, но закономерным итогом его необыкновенно глубокого проникновения в дух Учения и души соприкасавшихся с ним людей – не только прихожан.

   Тяготевший и имевший необыкновенные способности к научным занятиям, он сознательно ограничил направление своих исследований, развивая их не в сторону узкоспециальной теологии, а следуя дорогой миссионерства и просвещения, стремился донести свет Евангелия до максимального количества людей в максимально доступной форме. Претензии в «чрезмерной популяризации» его работ, таких как «Сын человеческий», по меньшей мере несправедливы, потому что, взвешенные на весах добра и красоты, они перевесят сотни томов многоумных и глубоко научных теологических сочинений.

   Обвинения в адрес отца Александра раздавались со всех сторон: ортодоксальные православные обвиняли его в экуменизме и недопустимой терпимости к иным конфессиям, советские власти люто ненавидели его миссионерскую деятельность, евреи, не обязательно иудеи, вменяли ему в вину «предательство своего народа» – а основа всех обвинений лежала в одном: люди, закрепощенные рамками определенных убеждений – безразлично, каких, – не могли простить ему абсолютной духовной свободы, порожденной тем, что сформулировано в Евангелии. «Истина сделает вас свободными» – эта простая теза объясняет всю жизненную концепцию Александра Меня, посвятившего жизнь тому, чтобы истина не только звучала с амвона, но и проникала в сердца тех, кто нуждается в ней. Паства отца Александра была отнюдь не самой простой для пастыря: советская интеллигенция, не получившая, как правило, религиозного воспитания, пыталась обрести веру, но таким образом, чтобы не слишком ущемлять свое драгоценное «эго», которое, правду сказать, в условиях тоталитаризма, действительно представляло собой объективную ценность. Поиски баланса между верой и индивидуализмом были отнюдь не легкими, и маловероятно, чтобы помочь в этой задаче мог иной священник, кроме отца Александра, который, быть может, единственный, досконально понимал суть противоречия и мягко, но непреклонно выводил людей на верный путь.

   С наступлением «перестройки» аудитория людей, находившихся в сфере влияния Александра Меня, невероятно расширилась. Он осознавал новую ситуацию как временную передышку и спешил успеть сделать максимум возможного: публичные лекции, выступления по телевидению, катехизация, воскресная школа – все это поглощало его время и силы и создавало ощущение бега наперегонки с уходящим временем. Впрочем, знание о близости конца было дано отцу Александру в его последние дни, и существует множество свидетельств того, что надвигающаяся гибель не была от него сокрыта – такое знание, как правило, не дается обычным людям, но он и не был обычным человеком. Он был избран, отмечен и освящен призванием: нести в мир понимание того, что духовная свобода – величайший дар, ради которого стоит пожертвовать многим – иногда и жизнью.

   На отпевании и похоронах отца Александра, проходивших в маленьком храме в Новой Деревне, где он проповедовал последние двадцать лет, присутствовали не только представители всех христианских конфессий, но и иудеи, и мусульмане, и буддисты, подтвердив тем самым, что Единая церковь Единого Бога, которому он служил всю жизнь, существует, если не в сегодняшней реальности, то в сердцах людей.

   11 сентября 1941 года в Медведевском лесу, близ Орла, была расстреляна Мария Александровна Спиридонова.

   Судьба Спиридоновой, получившей прозвище «эсеровской богородицы», грустна и, в некотором роде, типична. Происходя из добропорядочной дворянской семьи, девушка смолоду увлеклась революционными идеями и уже в шестом классе гимназии сделала выбор между нормальной жизнью и революционной борьбой – естественно, в пользу последней. Ее активность в политике становилась все более неудержимой, поскольку человеком Спиридонова была страстным и моноидейным, и вылилась в конце концов 16 января 1906 года в террористический акт против Гаврилы Луженовского, усмирителя крестьянских волнений в Тамбовской губернии. Луженовский, ясное дело, был не подарок, и с крестьянами обошелся без перчаток, но логика, согласно которой виновного в насилии надлежало подвергать насилию уже смертному, была крайне характерной для социалистов-революционеров, к которым принадлежала Спиридонова и которые упорно не желали отдавать себе отчет в том, что их действия лишь туже закручивают ненавистную им спираль зла.

   Десять лет страшной Нерчинской каторги, которой был заменен смертный приговор, Спиридонова прошла достойно, хотя вышла оттуда практически полуинвалидом. Однако это не охладило ни ее энергии, ни страстного желания «переустроить мир», и после Февральской революции она вновь окунулась в пучину большой политики. Кратковременный союз левых эсеров с большевиками оказался неустойчивым, хрупкое согласие между ними рухнуло, и Спиридонова становится во главе заговора левых эсеров, прибегая к столь привычному и кажущемуся ей наиболее действенным методу персонального террора. И в самом деле: если надо порушить Брестский мир, самый простой путь – предать кого-нибудь смерти. Что с того, что посол Мирбах здесь ни сном, ни духом? Его убийство послужит делу мировой революции, стало быть – уничтожить его, и дело с концом. Что и было проделано под идейным руководством Марии Александровны. Надо отдать ей должное: она ни секунды не помышляла снять с себя вину и взяла всю ответственность за покушение на себя.

   После провала левоэсеровского мятежа, исход которого был, в сущности, предрешен, поскольку большевики имели обыкновение расправляться с оппонентами просто и безыскусно, путем все того же физического уничтожения, Спиридонову оставили в живых почти чудом: мотивировка колебалась между «прошлыми заслугами» и «истерическим состоянием», которое вроде бы предполагало неполную дееспособность. Мудрый Феликс Эдмундович сообразил, что второй вариант в некотором роде выгоднее, поскольку создает перспективу «лечения» не в меру активной «истерички», и отдал распоряжение создать условия для этого самого «лечения», в точности рисующие прообраз грядущей «карательной психиатрии», так что Спиридонову можно по праву считать одной из первых ее жертв.

   В последующие годы, между отсидками и ссылками, Мария Александровна, по-видимому, пыталась как-то устроить свою человеческую, а не политическую судьбу и даже вышла замуж, но в 1937 году была в последний раз арестована по абсолютно бредовому обвинению в подготовке покушения на Ворошилова и приговорена к 25 годам тюремного заключения. При отступлении советских войск из Орла приговор был заменен на высшую меру – не оставлять же эдакое живое знамя антибольшевизма немцам. Впрочем, заключенных-уголовников эвакуировали, а на Спиридоновой был продемонстрирован принцип, который она, в сущности, и сама всю жизнь исповедовала: человеческая жизнь ничто, если потребует идея.

Ведущая рубрики Влада ЛЯЛИНСКАЯ

N- 36/2005 12.09 — 18.09

"Русская Германия"