Демонстративное внимание прессы, политического чиновничества и его технологической обслуги к рейтинговым результатам массовых опросов — характерная черта публичного стиля последнего времени, когда поиски решений общественно значимых проблем подменяются возней вокруг имиджа институтов и причастных к ним фигур.

Никакого отношения к изучению общественной ситуации и общественного мнения это, разумеется, не имеет. Искусственно раздуваемые страхи (или, с другой стороны, столь же необоснованные надежды), связываемые с падениями или взлетами рейтингов, отнюдь не способствуют пониманию ситуации и возможных вариантов ее развития. Кроме того, неграмотное обращение с разнопорядковыми индикаторами время от времени приводит к нелепым курьезам и мнимым сенсациям. В том же ряду стоит и такое распространенное занятие, как поиск виноватых за спад того или иного рейтинга.

Другая и, пожалуй, более значимая парадоксальная ситуация — удивительная для многих наблюдателей устойчивость основных параметров опросных данных. Чтобы разобраться в этом, приходится принимать в расчет универсальные особенности массового сознания — инерционность, адаптивность, а также характер и функции таких его компонентов, как образы фаворитов и антигероев в катаклизмах современной российской реальности. Было бы непростительным упрощением полагать, что “высокие показатели вместо высоких достижений” нужны только для самоутешения политических неудачников, поскольку для ориентации в реальной политике они не требуются. Но в нынешней неустойчивой ситуации границы между реальными политическими акциями и их демонстративными суррогатами столь же стерты, как различия между политическими чиновниками и политрекламщиками, имиджмейкерами и другими функционерами внутриаппаратных игр. За высокие рейтинги своих фаворитов упорно вопреки очевидности, словно за якорь спасения, держится и массовый человек, общественное мнение. Это явление хорошо отслеживается по многим исследованиям.

Рейтинг вне конкуренции

Есть большая разница между социальной значимостью рейтингов общественного мнения в плюралистических, конкурентных обществах и рейтингов, получаемых в нашей современной ситуации, ориентированной на преодоление даже зачаточных форм политической конкуренции, не успевших привиться в 90-е гг. При том что исследовательские технологии, применяемые в плюралистических обществах и в нашем обществе, аналогичны. Рейтинги лидеров в конкурентной среде — работающий инструмент любого электорального или внутрипартийного соревнования различных сил и персонажей. Некоторое приближение к этому мы отслеживали в середине 90-х, сопоставляя рейтинги Бориса Ельцина и Геннадия Зюганова как политических соперников или — в ином контексте — президента Ельцина и премьера Виктора Черномырдина.

На сегодняшней принципиально безальтернативной политической сцене ничего подобного нет, а единственно значимый рейтинг лидера (президента) исполняет совершенно иную функцию — функцию подтверждения его имиджа в собственных и массовых представлениях. Фигурально выражаясь, результатам изучения общественного мнения здесь уготована роль того волшебного зеркальца, которое обязано было показывать, “кто на свете всех милее…” — со всеми вытекающими отсюда последствиями.

С этой особенностью главного нашего рейтинга, как представляется, связана и его видимая, “тефлоновая” (ничего не прилипает) стабильность. В плюралистических обществах общественное мнение постоянно — при помощи масс-медиа — следит за успехами и провалами политиков, в том числе и фаворитов. И это немедленно выражается в зигзагах массовых симпатий: соответствующие рейтинги существенно влияют на популярность и судьбы лидеров. У нас же рейтинги выражают, в первую очередь, не оценки определенных действий данного лидера, а состояние комплекса массовых ожиданий, надежд, иллюзий, связанных с ним. Поэтому прямого участия общественного мнения в общественно-политической жизни не существует, а любая массовая реакция на конкретные политические ситуации и действия преломляется через призму упомянутого выше комплекса ожиданий — и остается весьма слабой, практически малозаметной.

Желаемое и действительное

Таким образом, в общественном мнении действует известный в социологии принцип примата субъектной установки перед объектной информацией. Рейтинг показывает не то, что люди непосредственно “видят”, а что они готовы или “хотели бы видеть”. Люди в массе скорее держатся за собственные иллюзии, чем опираются на реалии опыта (особенно если собственный опыт отсутствует). Отсутствие успехов не обваливает рейтинг фаворита, а стимулирует поиски виновников. Такой прием — перекладывание ответственности за неудачи с фаворита на других (ими могут оказаться и зарубежные недоброжелатели, и нерадивые чиновники, и собственное правительство) — также создает впечатление неколебимости рейтингов первого лица.

Материалы многочисленных исследований позволяют сделать вывод о том, что за демонстративными показателями одобрения/доверия, на основе которых составляются соответствующие рейтинги, не просматриваются какие-либо достаточно четко определенные позиции, согласованные мнения, ценностные установки.

Значительная часть “одобряющих в целом” деятельность Владимира Путина готова лишь условно его поддерживать, притом нередко потому, что не видит, на кого другого можно положиться. Даже заявляющие о “полном доверии” к президенту разделяют многие сомнения в правильности избранного пути движения страны. Изрядная ложка дегтя, присутствующая во всех категориях позитивных отношений к нему, существенно обесценивает все выражения поддержки. Поэтому показатели позитивного отношения к нему (одобрения, доверия) практически близки к хорошо известному по прошлому опыту ритуально-послушному (или лукаво-послушному) “одобрям-с”. Неопределенность самих критериев одобрения придает видимость массовой поддержки рейтинга, одновременно лишая его смысла. Но в этой неопределенности — еще один механизм пресловутой стабильности главного рейтинга.

Далеко не редки случаи, когда в ответах респондентов, демонстрирующих положительное отношение к своему фавориту, обнаруживаются отрицательные оценки и мнения на его счет. В этом состоит процесс эрозии, вырождения рейтингов под поверхностью стабильно высоких показателей.

В нынешней ситуации вряд ли стоит ждать драматических изменений показателей, более правдоподобна перспектива их хронического внутреннего загнивания. Воздействие на рейтинговую поверхность очевидных для общественного мнения крупных политических провалов власти (как операция в Беслане или пресловутая монетизация льгот) сравнительно невелико и кратковременно, через 2-3 месяца оно почти незаметно. Менее заметны пока, но более значимы факторы, деформирующие саму структуру отношений внутри иерархии власти, структуру общественного доверия. Принципиально важен и фактор исчерпания ресурсов доверия, ожиданий, терпения, а также ресурса уверенности в себе у самих носителей власти вплоть до верховной или даже начиная с них.

Юрий Левада

22.08.2005, №154 (1435)

Автор — директор “Левада-центра”

"Ведомости"