РЕКОМЕНДАЦИЯ

В 1915 году к директору одного из подмос­ковных театров явилась молодая девица весьма неординарной наружности с рекомендательным письмом. Письмо было подписано близким приятелем директора, московским антрепрене­ром Соколовским. «Дорогой Ванюша, — писал он, — посылаю тебе эту дамочку, чтобы только отвязаться от нее. Ты уж; сам как-нибудь дели­катно, намеком, в скобках, объясни ей, что де­лать ей на сцене нечего, что никаких перспек­тив у нее нет. Мне самому, право же, сделать это неудобно по ряду причин, так что ты, дру­жок, как-нибудь отговори ее от актерской карье­ры — так будет лучше и для нее, и для театра. Это совершенная бездарь, все роли она играет абсолютно одинаково, фамилия ее Раневская…» К счастью, директор театра не послушался совета Соколовского.

ВТОРОЕ ДЫХАНИЕ

В переполненном автобусе, развозившем артистов, после спектакля, раздался неприличный звук. Раневская наклонилась к уху соседа и шепотом, но так чтобы все слышали, выдала:

— Чувствуете, голубчик? У кого-то открылось второе дыхание!

ПЕРВАЯ ЛЮБОВЬ

Однажды Раневскую спросили, была ли она когда-нибудь влюблена, и актриса рассказала забавную и грустную историю. Лет в девятнад­цать, поступив в труппу какого-то провинциаль­ного театра, она влюбилась в первого героя-любовника. Конечно же, он был настоящим красавцем, как и положено актеру, играющему такие роли. «Я же была настоящей уродиной, даже в молодые годы,— призналась Фаина Ге­оргиевна. — Ходила за ним как тень, пялилась, словом, влюбилась как кошка… Он как бы и не замечал ничего, но вот как-то раз неожиданно подходит ко мне и говорит:

— Дорогая, вы ведь неподалеку комнатку снимаете? Верно?

— Верно…

— Ждите меня сегодня вечером, часиков около семи, я к вам загляну…

Я, конечно, немедленно отпросилась домой, накупила вина и еды, принарядилась, напудри­лась, сижу и жду… Час жду, другой… Наконец, часов около десяти, является пьяный, растрепанный, в обнимку с какой-то крашеной стервой.

— Дорогая, — говорит, — погуляйте где-ни­будь часок…

Вот это была моя первая и последняя любовь».

СЛОЖНАЯ СИТУАЦИЯ

Оставшись в послереволюционной России, Раневская очень бедствовала и в какой-то трудный момент обратилась за помощью к одному из приятелей своего отца.

Тот ей сказал: «Сударыня, поймите меня правильно: дать дочери Фельдмана мало я не могу. А много — у меня уже нет…»

МНИМЫЙ СЛЕПОЙ

Раневская и Марецкая идут по Тверской. Раневская говорит:

— Тот слепой, которому ты подала монету, не притворяется, он действительно не видит.

— Почему ты так решила?

— Он же сказал тебе: «Спасибо, красотка!»

ЗИМОНЕНАВИСТНИЦА

Раневская не любила зиму. Она говорила:

— Я ненавижу зиму, как Гитлера!

СКОЛЬКО ВАМ ЛЕТ?..

В театре им. Моссовета с огромным успе­хом шел спектакль «Дальше — тишина». Главную роль играла уже пожилая Раневская. Как-то по­сле спектакля к ней подошел зритель и спросил:

— Простите за нескромный вопрос, а сколь­ко вам лет?

— В субботу будет 115, — тут же ответила актриса.

Поклонник обмер от восторга и сказал:

— В такие годы и так играть!

КРАТКАЯ РЕЦЕНЗИЯ

Раневская познакомилась и подружилась с теткой режиссера Львовича, которая жила в Риге, но довольно часто приезжала в Москву. Тетку эту тоже звали Фаина, что невероятно умиляло Раневскую, которая считала свое имя достаточно редким. «Мы с вами две Феньки, — любила при встрече повторять Раневская. — Это два чрезвычайно редких и экзотических имени».

Однажды сразу после выхода фильма «Осторожно, бабушка!» Фаина Раневская позвонила в Ригу своей тезке и спросила, видела ли та фильм?

— Еще не видела, но сегодня же пойду и посмотрю!

— Так-так, — сказала Раневская. — Я, собст­венно, зачем звоню… Звоню, чтобы предупре­дить — ни в коем случае не ходите, не тратьте деньги на билет, фильм — редкое г..!

ЦЕНЗУРНАЯ БРАНЬ

Идущую по улице Раневскую толкнул какой-то человек, да еще и обругал грязными словами. Фаина Георгиевна сказала ему:

— В силу ряда причин я не могу сейчас ответить вам словами, какие употребляете вы. Но искренне надеюсь, что когда вы вернетесь домой, ваша мать выскочит из подворотни и как следует вас искусает.

ПО МЯГКОСТИ ХАРАКТЕРА

Как-то Раневская позвонила Михаилу Новожихину, ректору Театрального училища им. М. С. Щепкина:

— Михаил Михайлович, дорогой мой, у ме­ня к вам великая просьба. К вам в училище по­ступает один абитуриент, страшно талантливый. Фамилия его Малахов. Вы уж проследите лично, он настоящий самородок, не проглядите, пожа­луйста…

Разумеется, Новожихин отнесся к такой высокой рекомендации со всем вниманием и лично присутствовал на экзамене. Малахов не произвел на него никакого впечатления, и даже, напротив, показался абсолютно бездарным. После долгих колебаний он решил-таки позвонить Раневской и как-нибудь вежливо и тактично отказать ей в просьбе. Едва только начал он свои объяснения, как Фаина Георгиевна закричала в трубку:

— Ну как? Г..? Гоните его в шею, Михаил Михайлович! Я так и чувствовала, честное слово… Но вот ведь характер какой, меня про­сят посодействовать и дать рекомендацию, а я отказать никому не могу.

ЧАЙКА

Как-то на южном море Раневская указала рукой на летящую чайку и сказала:

— МХАТ полетел.

ВОТ ТАК!

Еще одно высказывание актрисы:

— Сняться в плохом фильме — все равно что плюнуть в вечность!

ГЕРОЙ ТРУДА ОПАЗДЫВАЕТ

Раневская долгие годы работала в театре им. Моссовета. Однако отношения с главным режиссером у нее не сложились, и Завадскому частенько доставалось от ее острого языка.

Как-то Завадский, который только что к сво­ему юбилею получил звание Героя Социалисти­ческого Труда, опаздывал на репетицию. Ждали долго. Наконец, не выдержав, Раневская спро­сила с раздражением:

— Ну, где же наша Гертруда?

ПИАНИНО

Раневская со всеми своими домашними и огромным багажом приезжает на вокзал.

— Жалко, что мы не захватили пианино, говорит Фаина Георгиевна.

— Неостроумно, замечает кто-то из сопровождавших.

— Действительно неостроумно, — вздыхает Раневская — Дело в том, что на пианино я оставила все билеты.

ПУТЬ К УСПЕХУ

Как-то Раневскую спросили, почему у Марецкой все звания и награды, а у нее намного меньше?

На что Раневская ответила:

— Дорогие мои! Чтобы получить все это, мне нужно сыграть как минимум Чапаева!

ЛИХАЧ

Фаина Георгиевна вернулась домой бледная как смерть, и рассказала, что ехала от театра на такси.

— Я сразу поняла, что он лихач. Как он лавировал между машинами, увиливал от грузовиков, проскальзывал прямо перед носом прохожих! Но по настоящему я испугалась уже потом. Когда мы приехали, он достал лупу, чтобы посмотреть на счетчик!

НЕДОУМЕНИЕ

— Неужели я уже такая старая, — сокру­шалась как-то Раневская. — Ведь я еще помню порядочных людей!

КРАТКАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА

— Шатров — это Крупская сегодня, — так определила Раневская творчество известного драматурга, автора многочисленных пьес о Ленине.

МАШИНУ ДЛЯ МАЛЬЧИКА!

Находясь уже в возрасте преклонном, Ра­невская тем не менее умела заставить людей подчиняться и выполнять ее требования. Од­нажды перед Московской олимпиадой Ранев­ская набрала номер директора театра и офици­альным тоном сообщила, что ей срочно нужна машина. Директор попробовал отказать, сослав­шись на то, что машина занята, но Раневская сурово перебила:

— Вы что же, не понимаете? Я должна объ­ехать Москву и показать мальчику олимпий­ские объекты. Он хочет убедиться, что все в порядке…

Директор вынужден был отправить машину Раневской, хоть и не знал, какой такой еще мальчик желает проверить готовность объектов. А Мальчик — была кличка любимой собачки Фаины Георгиевны.

ДЛЯ БЕДНЫХ

Однажды Раневская отправилась в магазин за папиросами, но попала туда в тот момент, когда магазин закрывался на обед. Уборщица, увидев стоящую у дверей Раневскую, бросила метелку и швабру и побежала отпирать дверь.

— А я вас, конечно же, узнала! — обрадованно говорила уборщица, впуская Раневскую. — Как же можно не впустить вас в магазин, мы ведь вас все очень любим. Поглядишь этак на вас, на ваши роли, и собственные неприятности забываются. Конечно, для богатых людей мож­но найти и более шикарных артисток, а вот для бедного класса вы как раз то, что надо!

Такая оценка ее творчества очень понрави­лась Раневской, и она часто вспоминала эту уборщицу и ее бесхитростные комплименты.

АПОФЕОЗ

Во время гастрольной поездки в Одессу Ра­невская пользовалась огромной популярностью и любовью зрителей. Местные газеты вырази­лись таким образом: «Одесса делает Раневской апофеоз!»

Однажды актриса прогуливалась по городу, а за ней долго следовала толстая гражданка, то обгоняя, то заходя сбоку, то отставая, пока на­конец не решилась заговорить.

— Я не понимаю, не могу понять, вы — это она?

—. Да, да, да, — басом ответила Раневская. — Я — это она!

АНШЛАГ

Говорят, что этот спектакль не имеет успеха у зрителей?

— Ну это еще мягко сказано, — заметила Раневская. — Я вчера позвонила в кассу, и спросила, когда начало представления.

— И что?

— Мне ответили: «А когда вам будет удобно?»

ВЫ НЕ СНИМАЛИСЬ В КИНО?

На улице в Одессе к Раневской обратилась прохожая:

— Простите, мне кажется, я вас где-то виде­ла… Вы в кино не снимались?

— Нет, — отрезала Раневская, которой надо­ели уже эти бесконечные приставания. — Я всего лишь зубной врач.

— Простите, — оживилась ее случайная со­беседница. — Вы зубной врач? А как ваше имя?

— Черт подери! — разозлилась Раневская, те­перь уже обидевшись на то, что ее не узнали. — Да мое имя знает вся страна!

УЛИЧНОЕ ЗНАКОМСТВО

За Раневской по одесской улице бежит поклонник, настигает и радостно кричит, протягивая руку:

— Здравствуйте! Позвольте представиться, я — Зяма Иосифович Бройтман…

— А я — нет! — отвечает Раневская и про­должает прогулку.

НАЕЛАСЬ

Однажды Юрий Завадский, худрук Театра им. Моссовета, где работала Фаина Георгиевна Раневская (и с которым у нее были далеко не безоблачные отношения), крикнул в запале актрисе: «Фаина Георгиевна, вы своей игрой сожрали весь мой режиссерский замысел!» «То-то у меня ощущение, что я наелась дерьма!» — парировала «великая старуха».

ФЕНОМЕН

Как-то Фаина Раневская записала для радио длинное и подробное интервью о своей жизни, о работе в театре, о ролях в кино. Интервью это одобрили, и оно должно было пойти в эфир, но накануне передачи к ней приехала корреспон­дентка и попросила переписать одно место, где Раневская якобы неправильно произносит сло­во «феномен».

— Я справилась в. словаре, современного рус­ского языка, — сказала корреспондентка. — Так вот, по-современному произносить это сло­во нужно с ударением на «о» — феномен! А вы произнесли «феномен».

Раневская поначалу заспорила, но потом со­гласилась и отправилась на студию переписы­вать этот кусок интервью. Однако, по всей ви­димости, по дороге одумалась, так что когда се­ла к микрофону, то резко и твердо сказала:

— Феномен, феномен и еще раз феномен! А кто произносит феномен, пусть поцелует меня в задницу!

СКРОМНОСТЬ

Однажды Раневская после спектакля сидела в своей гримерке совершенно голая и курила сигару. В этот момент дверь распахнулась и на пороге застыл один из изумленных работников театра. Актриса не смутилась и произнесла своим знаменитым баском: «Дорогой мой, вас не шокирует, что я курю?»

ЗАКОН АРХИМЕДА

Раневская, как и очень многие женщины, абсолютно не разбиралась в физике, и однажды вдруг заинтересовалась, почему железные ко­рабли не тонут.

— Как же это так? — допытывалась она у од­ной своей знакомой, инженера по профессии. — Железо ведь тяжелее воды, отчего же тогда ко­рабли из железа не тонут?

— Тут все очень просто, — ответила та. — Вы ведь учили физику в школе?

— Не помню.

— Ну, хорошо, был в древности такой ученый по имени Архимед. Он открыл закон, по кото­рому на тело, погруженное в воду, действует выталкивающая сила, равная весу вытесненной воды…

— Не понимаю, — развела руками Фаина Георгиевна.

— Ну вот, к примеру, вы садитесь в наполнен­ную до краев ванну, что происходит? Вода вытес­няется и льется на пол… Отчего она льется?

— Оттого, что у меня большая ж…! — дога­далась Раневская, начиная постигать закон Ар­химеда.

КАК СКАЗАЛИ…

Медсестра, лечившая Раневскую рассказала, как однажды Фаина Георгиевна принесла на анализ мочу в термосе. Сестра удивилась, почему именно в термосе, надо было в баночке. Hа что великая актриса возмущенно пробасила: Ох, ни хрена себе! А кто вчера сказал: неси прямо с утра, теплую?!

ВЫХОД ИЗ ПОЛОЖЕНИЯ

Как-то Раневской позвонила словоохотли­вая приятельница и долго-долго мучила ее бол­товней. Когда у Фаины Георгиевны лопнуло терпение, она извиняющимся тоном сказала:

— Простите, дорогая, я говорю с вами из ав­томата, здесь ждут…

НЕМНОГО ФИЗИОЛОГИИ

Киногруппа, в составе которой находилась Фаина Раневская, с утра выехала за город на натурные съемки. Предстояла большая работа, нужно было. много успеть за день. У Раневской же, как на зло, случилось расстройство желуд­ка. По приезде на площадку она сразу направи­лась к выстроенному на краю поля дощатому сооружению. Аппаратура давно установлена, группа готова к съемкам, а артистки нет и нет. Режиссер нервничает, глядит на часы, оператор сучит ногами. Актриса не появляется. Орут, ду­мая, что с ней что-то случилось. Она отзывается, кричит, что с ней все в порядке. Наконец после долгого ожидания дверь открывается и Ранев­ская, подходя к группе, говорит:

— Братцы вы мои! Знали бы вы, сколько в человеке дерьма!

ДЕВИЧЬЯ ЧЕСТЬ

Однажды в театре Фаина Георгиевна ехала в лифте с артистом Геннадием Бортниковым, а лифт застрял… Ждать пришлось долго — толь­ко минут через сорок их освободили. Молодому Бортникову Раневская сказала, выходя:

— Ну вот, Геночка, теперь вы обязаны на мне жениться! Иначе вы меня скомпрометируете!

КАЛАМБУРЧИК

Однажды Раневская поскользнулась на ули­це и упала. Навстречу ей шел какой-то незнако­мый мужчина.

— Поднимите меня! — попросила Ранев­ская. — Народные артистки на дороге не ва­ляются…

НЕЖЕЛАННЫЙ ПОКЛОННИК

Председатель Комитета по телевидению и радиовещанию С. Г. Лапин, известный своими запретительскими привычками, был большим почитателем Раневской. Актриса, не любившая идеологических начальников, довольно холодно выслушивала его восторженные отзывы о своем творчестве.

Однажды Лапин зашел в гримуборную Ра­невской после спектакля и принялся восхи­щаться игрой актрисы. Целуя на прощание ей руку, он спросил:

— В чем я могу вас еще увидеть, Фаина Ге­оргиевна?

— В гробу, — ответила Раневская.

ИМПОТЕНТКА

На вопрос одного из актеров, справлявших­ся по телефону у Раневской о ее здоровье, она отвечает:

— Дорогой мой, такой кошмар! Голова бо­лит,, зубы ни к черту, сердце жмет, кашляю ужасно, печень, почки, желудок — все ноет! Суставы ломит, еле хожу… Слава Богу, что я не мужчина, а то была бы еще импотенция!

МОИ ПОХОРОННЫЕ ПРИНАДЛЕЖНОСТИ

Раневская наконец получила новую кварти­ру. Друзья перевезли ее нехитрое имущество, помогли расставить все по местам, а когда со­брались уходить, Фаина Георгиевна вдруг за­волновалась:

— Боже мой, а где мои похоронные принад­лежности?! Куда вы девали мои похоронные принадлежности? Не уходите, я же сама ни за что не найду, я же старая, могут понадобиться в любую минуту!

Стали искать эти «похоронные принадлеж­ности», не совсем понимая, что Раневская име­ет в виду. И вдруг Фаина Георгиевна радостно закричала:

— Да вот же они, слава Богу, нашла! И торжественно продемонстрировала всем коробочку со своими орденами и медалями.

КОЕ-ЧТО О МУЖЧИНАХ

Молодая актриса как-то спросила у Ранев­ской:

— Фаина Георгиевна, как вы думаете, поче­му у мужчин красивая женщина пользуется большим успехом, чем умная?

— Деточка, это же так просто! Слепых муж­чин на свете не слишком много, а глупых — хоть пруд пруди…

ВАВОЧКА И ФУФОЧКА

Фаина Раневская и Варвара Сошальская были заняты в спектакле «Правда хорошо, а счастье лучше». Раневской уже было за восемь­десят, а Сошальгкой к восьмидесяти.

Однажды на репетиции Сошальская плохо себя чувствовала: в ночь перед репетицией не спала, подскочило давление… В общем, все ужасно. Раневская пошла в буфет, чтобы ку­пить ей шоколадку или что-нибудь сладкое, да­бы поднять подруге настроение. В буфете про­давались здоровенные парниковые огурцы, в ту пору впервые среди зимы появившиеся в Москве.

Фаина Георгиевна немедленно купила огу­рец невообразимых размеров, положила в кар­ман передника — она играла служанку — и от­правилась на сцену. В тот момент, когда нужно было подать что-то барыне Сошальской, — Ра­невская вытащила из кармана огурец:

— Вавочка, посмотри, какой огурчик я тебе принесла…

— Спасибо тебе, Фуфочка! — обрадовалась Сошальская.

Уходя со сцены, Раневская очень хитро под­мигнула и уточнила:

— Вавочка, я дарю тебе этот огурчик. Хо­чешь — ешь его, хочешь — живи с ним…

Пришлось режиссеру объявить перерыв, по­скольку после этой фразы присутствующие просто полегли от хохота и репетировать уже никто не мог…

КТО КАК ЖИВЕТ

— Моя собака живет лучше меня! — по­шутила однажды Раневская. — Я наняла для нее домработницу. Так вот и получается, что она живет, как Сара Бернар, а я — как сенбернар…

САМОЕ УЖАСНОЕ

Старшее поколение всегда ругает молодежь:

она, мол, совершенно испортилась, стала легко­мысленной, не уважает старших, без царя в голове, только о забавах и думает…

Услышав такой стариковский разговор, Ра­невская сказала со вздохом:

— Самое ужасное в молодежи то, что мы сами уже не принадлежим к ней и не можем делать все эти глупости…

К ВОПРОСУ О МОНУМЕНТАЛЬНОЙ ПРОПАГАНДЕ

В 60-е годы в Москве установили памятник Карлу Марксу.

— Фаина Георгиевна, вы видели памятник Марксу? — спросил кто-то у Раневской.

— Вы имеете в виду этот холодильник с бо­родой, что поставили напротив Большого теат­ра? — уточнила Раневская.

ЧТО-ТО Я НЕ ПОНЯЛА…

— Меня никто не целовал, кроме жени­ха! — с гордостью сказала Раневской одна мо­лодая актриса.

— Милочка, я не поняла, — отозвалась Фаи­на Георгиевна, — это вы хвастаете или жалуе­тесь?

ЧТО ВАЖНЕЕ?

Раневская, всю жизнь прожившая одна, го­варивала:

— Семья — это очень серьезно, семья чело­веку заменяет всё. Поэтому, прежде чем завес­ти семью, необходимо как следует подумать, что для вас важнее: всё или семья.

КУДА ДЕВАЛИСЬ ДОМРАБОТНИЦЫ?

Раневская как-то сказала с грустью:

— Ну надо же! Я дожила до такого ужасного времени, когда исчезли домработницы. И знае­те почему? Все домработницы ушли в актрисы.