В Самарской губернии содрогнулись, узнав подробности «деятельности» молодежной по составу банды. Парни угрожали предпринимателям, похищенным или застигнутым в офисах… шприцами с кровью.

Мол, уколем — СПИД обеспечен. Выбирайте — болезнь или деньги. Их задержали, и сейчас еще идет следствие, потому подробности сообщить невозможно. Другой парень, из Тольятти, узнав, что заражен ВИЧ, пришел к девушке, с которой имел близкие отношения, и пырнул ее ножом. На суде не он — она просила у него прощения. Знала об инфицировании, а не предупредила… Парню дали условный срок, а вот члены «молодежной банды» уже в СИЗО, и немалого срока им не миновать…

— У нас сейчас каждый второй осужденный попадает в колонию если не с алкогольной или наркозависимостью, то уже попробовав зелье, — рассказала Елена Левина, начальник психологической службы ГУИН по Самарской области, кандидат психологических наук, -при этом психологи констатируют склонность ВИЧ-инфицированных к лидерству, имеющему отрицательную направленность.

Первое время ВИЧ-инфицированных содержали в отдельных камерах, и даже было создано специальное отделение в ИК-16, или Федоровской, как ее называют по имени близлежащей деревни, колонии. Инфицированных держали за высоким забором. Забор их нервировал больше всего! Завидев нового человека, почти все они устремлялись к решетке, разделявшей коридор:

— Нас тут заперли! Отрезаны от мира, как на острове! У меня сыпь. А у меня нарыв на руке, а они в карточке вообще про другую руку написали… Телевизор 4 месяца не работает… Мы тут обречены, свиданий не дают… Книг нет — все изданы до потопа…

Жаловались все.

Мне не раз доводилось бывать в колониях, и такое поведение не могло не удивить. Обычно осужденные встречают допущенного в колонию человека радостно, если есть возможность — расскажут о себе, о жизни здесь, жалуются крайне редко. Особенно если невдалеке стоят представители администрации. В отношении СПИДосужденных меня предупредили на пороге — так и будет. Они дружно жалуются всем подряд. Прокурор пришел — что свиданий нет, из центра АнтиСПИДа — что не лечат, журналисту — что позабыты-позаброшены.

Им объясняли, что забор ограждает прежде всего их — потому как мужики в колонии, узнав о новом пополнении, грозились расправиться: разорвем, говорят, на куски. Родственники, прослышав о том же, толпами ломанулись к начальнику: «Переведите сына в другое место, не хотим, чтоб он у вас СПИД подхватил». Хотя туберкулезом, к примеру, в зоне проще заразиться, чем СПИДом, но отношение большинства осужденных к новой чуме агрессивное. Врачи, работающие в ВИЧ-отделении, считают, что разные сыпи вообще в условиях неволи, большой скученности (в той же армии, скажем) часто настигают людей, инфицированные болеют, в том числе и кожными заболеваниями, не чаще обычных зеков.

«Спидоносцам» в основном по 20-27 лет. Обилие татуировок — тут и свастика, и кресты, и выколотые браслеты. (Говорят, уже есть случаи заражения через иглы при нанесении нательных рисунков.) Молодые, стройные, красивые, чего уж там… Разве что бледноватый цвет лица. Ну, так это понятно — большую часть времени проводят в помещении. Прогуливаются в закрытом наглухо дворике — весьма уютно обустроенном. Деревца, клумбы, скамеечки. Что до свиданий — так прокурор объяснил, что ВИЧ-инфицированным длительные — не положены, только на 4 часа. Да и то в присутствии сотрудников учреждения.

Парни жаловались — мы в основном не местные, у кого родители поедут

за тридевять верст ради 4 часов? Билеты-то нынче дорогие.

Это было. Но после протестов правозащитников вот уже года четыре ВИЧ-инфицированные содержатся на общих условиях, и администрация не имеет права осведомлять кого бы то ни было об их заболевании. Чаще осужденные сами говорят о своем недуге — не сокамерникам, конечно, а психологам. Потому как считают, что это должно дать им привилегии… и в содержании, и при освобождении.

— Объясняем, что не положено ничего, — продолжает Елена Левина,- но это только полдела. Главная наша задача — научить человека жить с болезнью, изменить поток сознания в лучшую сторону. ВИЧ-инфицированные приходят на обычные профилактические часы — такие мы проводим для всех осужденных. Там обязательно речь идет о СПИДе. Тестирование, которое проводится с каждым вновь прибывшим для отбытия наказания, говорит, что каждый второй находится в стадии психологического напряжения. Задача психолога: создать положительную атмосферу, расположить к себе, помочь выговориться.

В Самарском ГУИН сейчас работают 60 психологов — все с базовым психологическим образованием. Такого уровня психологической помощи нет больше нигде в пенитенциарной России. В этом большая заслуга руководства ГУИН, считает Елена Левина: «Наш руководитель Валерий Сергеевич Яковлев так и говорит — за психологами будущее системы исполнения наказаний». Конечно, до мировых показателей, где по два психолога на одного осужденного, еще далеко. В самарских колониях два психолога приходится на полторы тысячи спецконтингента.

— Но достижения явные. Ни одного случая суицида среди ВИЧ-инфицированных. Да и в конкретных случаях удавалось помочь. Вот, к примеру, ВИЧ-больной, который явно демонстрировал положительную динамику, то есть участвовал в общественной жизни, стремился заслужить положительные отзывы, вдруг стал нарушать все мыслимые нормы.   

Наш психолог нашла время поговорить с его родителями и выяснила, что ему перестала писать девушка. Переговорила с ней — она тоже инфицирована. Нашла общий язык, переписка возобновилась, и парень успокоился…

То есть для него угнетающим моментом явились не места лишения свободы. Вообще личная жизнь важна для всякого человека. Парень получил социальную поддержку вовремя. В самарских колониях осужденные с удовольствием ходят в комнаты психологической разгрузки, на психологические тренинги, где их обучают навыкам поведения в экстремальной ситуации, проводятся деловые игры.

— Интервьюирование зараженных говорит о том, что больше всего их угнетает утрата перспектив в жизни. Потому наши усилия направлены на переоценку ими ценностей, на обучение — доказываем, что и с болезнью можно жить долго и счастливо. Не болезнь, а человек властвует над болезнью. Приятно, когда видишь результат, что человек отмечает перемену погоды, радуется весне… В Жигулевской колонии для несовершеннолетних подростки в играх постигают азы знаний о СПИДе. Самое главное — проговорить свои

чувства. Очень помогает игра «Спорные утверждения», где ребята отвечают на вопросы: Наркоман может умереть от СПИДа? Лечение наркомании возможно?

ВИЧ-инфицированные не должны рожать детей? Ребята выбирают ответ и потом оценивают, легко ли было высказать свою точку зрения, поняли ли…

Я слушала психолога и думала, что наши ребята в армии вряд ли получают такую поддержку, никто их там не учит психологической устойчивости, а дети в школах, наверняка, осведомлены о напасти еще меньше. Но забота о человеке, уже переступившем черту, понятна. Если кого-то удастся спасти — уже огромная победа над преступным разумом.

— Есть такое понятие, как «синдром сгорания психолога», — говорит Елена Левина, — каждому психологу требуется свой психолог, потому как, не отдавая душу пациентам, нельзя добиться результата. Я горжусь тем, что наши психологи работают именно так, отдают свой энергетический запас. Когда искренне помогаешь другому, то нет времени на свои проблемы. Всех наших специалистов осужденные знают по именам и в лицо и идут сами. Сейчас до 80 процентов обращений идет от пациентов — нам верят, заинтересованы в нас.

Остается добавить, что опыт самарских психологов по работе с ВИЧ-инфицированными в зонах уже дважды изучался коллегами на Всероссийских семинарах, проводимых в Самаре, за их работой с интересом следят во Всероссийском психологическом обществе, а психологи в зоне готовят еще три кандидатские диссертации. А значит, должно быть больше шансов у осужденных стать законопослушными гражданами, научиться жить и побеждать болезнь.

Пока же практика, увы, этого не подтверждает…

Людмила Бородина

«Самарская неделя» № 30 (10154)

29 июля 2005 г.