(РГ). Невероятно, но факт: с некоторых пор озвучивание рутинных прогнозов погоды на телевидении стало напоминать театр. И случилось это с появлением на экране абсолютно далекого от ТВ человека. Его зовут Александр Беляев и по основному месту работы он заместитель директора академического Института географии.

РГ | Александр Вадимович, давайте вспомним ту историю, которая положила начало вашему сотрудничеству с телевидением.

Александр Беляев | Начать придется издалека. В середине 80-х годов мы с Димой Орешкиным, моим коллегой по институту, поехали в научную командировку в Соединенные Штаты. И там обратили внимание, как много усилий прилагают американцы для популяризации географических знаний. На экранах телевидения все время демонстрируются карты, или вспомните знаменитый журнал «Нэшнл джиогрэфик» с его колоссальным тиражом, или их могучее Национальное географическое общество… А что у нас? Меня останавливает гибэдэдэшник: «Кем работаете?» — «В Институте географии Академии наук». Он недоверчиво так смотрит: «Может, там в этой академии еще и Институт арифметики есть?» Хотя мы сами считаем свою географию наукой наук, в ней есть все — от геологии до идеологии.

И вот, вернувшись домой, мы с Димой решили создать такую группу, которая бы восполнила этот пробел, занялась через СМИ популяризацией географических знаний. Именно с тех пор в информационных выпусках ТВ появились компьютерные карты, сделанные в нашем институте. Компания Метео-ТВ тоже стала заказывать нам карты.

В 97-м году на НТВ захотели сделать «свою» погоду. Чтобы прогноз озвучивали не симпатичные девушки, чтобы был свой стиль, ну и так далее. Задачу эту поручили решить тройственному союзу, в который вошли представители НТВ, Метео-ТВ и нашей группы «Меркатор». Заказчик высказал пожелание найти ведущего из научных кругов, что мне казалось делом несложным. Сколько у нас в академии интеллектуалов — с хорошим русским языком, с юмором, раскованных и приятных! Меня больше заботило оформление студии, другие проблемы. Но заказчик все время брюзжал: где ведущий? И действительно, через кастинг уже прошли многие люди, а никто не подошел, ни профессора, ни аспиранты. «Ищите еще». И уже когда наступил dead-line, я тоже решил попробоваться, записал «пилот», его посмотрели и тут же вынесли приговор: «Вот этого мужика мы и берем».

Собственно говоря, я лег грудью на амбразуру.

РГ | И что, прямо вот так, сразу, вышли в большой эфир? Без всякой подготовки?

Беляев | Телевидение — это конвейер, где многое решают за тебя другие люди. Пишут тексты, редактируют их, подгоняют под конкретного ведущего, гримируют, ставят свет и так далее. Единственное, что я сам для себя придумал, это одежда: я настоял на том, чтобы по максимуму оставить привычные элементы своего гардероба, и со мной согласились. С текстом тоже были небольшие проблемы: я человек консервативный и счел, что не могу читать то же самое, что дают озвучивать юным телевизионным барышням. И здесь мне пошли навстречу, разрешили текст редактировать под себя. Потом я стал проверять, как построены карты и тоже стал менять, улучшать… Мне непонятно, что значит «температура от 2 до 9 градусов», с этим тоже пришлось побороться.

РГ | Как к этому эксперименту отнеслись ваши коллеги по науке?

Беляев | Первые пять лет я пребывал в глубокой эйфории, мне казалось, что все просто счастливы наблюдать меня на экране. Теперь я так не думаю. Нет, нет, никаких проявлений зависти я не ощущаю. Но и не могу забыть о том, что подавляющее большинство моих коллег, блестящих и серьезных ученых, работают за гроши.

РГ | А вот интересно, как вы воспринимаете свою популярность? Наверное, на улице проходу не дают?

Беляев | Видимо, я слаб по этой части. Мне нравится быть в центре внимания, я пробую с этим бороться, однако пока ничего не получается.

РГ | Но есть тут и опасность забронзоветь, стать живым памятником самому себе. Не боитесь?

Беляев | Здесь я полагаюсь на контроль, который осуществляют мои близкие, в первую очередь это жена и сын. У них не забалуешь. А сам себя ощущаю подопытным кроликом. Телевидение и я на телевидении — это предмет моего сегодняшнего исследования. Мне бывает интересно, а смогу ли я за 20 секунд рассказать о погоде? А за 10 секунд?

РГ | Как все это происходит: где ведутся съемки, как много времени они отнимают?

Беляев | Рассказываю. В 10.00 я — в Институте географии, на своем рабочем месте. В 12.00 приезжаю в «Останкино». До двух строю карты, выявляю главное, смотрю тексты прогноза на 24 часа, то есть готовлюсь к эфиру. Затем иду в гримерку. В 14.15 опять спускаюсь к себе и теперь занимаюсь прогнозами на 48 часов. В 15.30 вхожу в студию, и мы пишем выпуск, который уже через полчаса идет в эфир. Потом мы записываем следующие выпуски. Потом у меня «окно» часа на три, и я обычно возвращаюсь в институт. В 20.00 — снова в «Останкино». В 21.00 иду записывать анонс своего прямого выхода, который будет в передаче «Сегодня в 22.00». Через час начинается уже прямой эфир. Спустя 15 минут, едва отдышавшись, я бегу на 8-й этаж, где надо участвовать в утренней программе, которая идет на Дальний Восток. И заканчиваю свою вахту где-то около двух ночи.

Так происходит и по нескольку дней подряд, и с перерывами.

РГ | Вы пользуетесь телесуфлером или весь текст запоминаете наизусть?

Беляев | Да, конечно, пользуюсь. Не считая каких-то «подводок», отдельных реплик, экспромтов, текст считывается с экрана телесуфлера.

РГ | Были у вас проколы в эфире? Это же так непросто: за сорок секунд рассказать нам все о предстоящей погоде…

Беляев | Крупных проколов не было. А мелкие… Ну интонационно что-нибудь не так выйдет, или строка телесуфлера убежит, тогда приходится на ходу что-то придумывать. После прямого эфира пульс, конечно, бьется учащенно. Хотя я вам должен сказать, что перед эфиром, как правило, не волнуюсь.

РГ | Как телезрители отнеслись к вашему дебюту? Сразу восприняли его положительно?

Беляев | Не знаю, все ли? Но обычно люди, когда меня видят, то улыбаются. Подходят, спрашивают про погоду, просят автограф.

РГ | И вы никому не отказываете?

Беляев | Никто меня не заставлял влезать в этот ящик под названием телевизор. Но уж коль скоро ты в него влез, то, значит, признал себя публичным человеком — со всеми вытекающими из этого последствиями. Автографы, фотографирования, интервью — часть работы.

РГ | У меня, когда я смотрю ваши включения, постоянно бывает сожаление, что они уж слишком коротки. Ведь про погоду — это так интересно. Отсылы в прошлое, советы, как одеться, влияние погодных аномалий на здоровье, народные приметы — почему это так скупо дается?

Беляев | Я вам задам встречный вопрос: а почему, когда в какой-то серьезной телепередаче обсуждают большую проблему, приглашают в студию 20 человек крупных экспертов, но никому не дают толком высказаться? Это бич нашего телевидения. Так называемый формат, который предполагает, что на информацию отводится столько-то минут, на рекламу — столько-то, а на погоду — 40 секунд. Я уже много раз говорил о том, что нашей стране нужен специальный канал — о природе, животном мире, путешествиях и приключениях. С постоянными включениями погодных сюжетов. Вот он, каким должен быть, семейный канал.

РГ | Где-то я прочел, что вы являетесь сторонником народных примет. Это правда? И насколько они бывают верны?

Беляев | Несколько лет назад Гидрометцентр создал у себя лабораторию, которая занималась оценкой достоверности народных примет. И там пришли к однозначному выводу, что приметы сбываются не чаще (это мягко говоря) прогнозов, сделанных профессионалами. Но у меня несколько иное отношение к этому, я считаю, что приметы — это те народные коды, которые еще не расшифрованы. Не нами они придуманы, не нам их и отменять.

РГ | А что касается таких грозных стихийных явлений, как цунами, торнадо, наводнения, то стало ли их больше или все это в рамках обычной статистики?

Беляев | Безусловно, больше и связано это все с тем же глобальным потеплением. Ведь при нагреве любые процессы проходят активнее.

РГ | В нашей семье вас зовут «колдун». Это пошло от тех первых передач, когда вы водили руками над глобусом, словно разгоняя циклоны. А еще какими прозвищами вас награждали?

Беляев | По-разному называли: и колдун, и сказочник. Парфенов, когда начинали «Страну и мир», спрашивал меня: «Вы не обидитесь, если мы вас будем называть «погодник»? Да господи, называйте, как хотите. Потом они мне придумали кликуху — Профессор.

РГ | А вы, действительно, профессор в своей науке?

Беляев | Нет, ведь это звание присваивают тем, кто занимается преподавательской деятельностью, а я никогда не преподавал. И степень у меня только кандидатская. В институте, помимо того, что я зам. директора, еще руковожу лабораторией экспериментальных исследований геосистем. Кандидатскую защитил в 1979-м, она называлась так — «Зональные комплексные зависимости и их использование при водно-балансовом картографировании».

РГ | То есть вы — картограф?

Беляев | Нет, гидролог. Реки, озера, болота — вот моя специальность. А суть работы сводилась к тому, что 70 процентов территории земного шара не изучена в гидрологическом отношении, вот я и предлагал некие методы для того, чтобы изучить водные ресурсы.

РГ | Тогда вы, наверное, имели отношение к той нашумевшей истории, связанной с грандиозным проектом по повороту на юг сибирских рек?

Беляев | Косвенно — да, имел. Наш институт в числе других привлекался к исследованиям по этой проблеме. Мы занимались оценкой возможных последствий для природы переброски части водных ресурсов. Сначала отношение к проекту было скептическим, но затем, как это ни покажется странным, негативные отзывы в нашей среде поутихли и даже почти сошли «на нет». Тут произошла, может быть, типичная история: люди, глубоко входя в проблему, теряют чувство реальности, становятся субъективны, за деревьями перестают видеть лес. Именно поэтому я считаю, что ни в коем случае нельзя профессионалам доверять принятие каких-то кардинальных решений. Нельзя на атомщиков возлагать утилизацию отходов их производства. Нельзя армии отдавать вопросы ее реорганизации. Специалист должен досконально изучить проблему и представить свои выводы, а решать — это оставьте администраторам.

РГ | Но вернемся к той истории с переброской рек. Ведь там, по-моему, далеко зашло, уже и конкретно копать начали…

Беляев | Начали. Но тут наступил 85-й год, подули иные ветры, правительство спохватилось, что не по средствам нам такой проект. Закрывать его не стали, а решили тихо спустить дело на тормозах. Создали комиссию во главе с директором нашего института академиком В.М. Котляковым, меня назначили ученым секретарем этой комиссии. Выводы комиссия сделала компромиссные: ни вашим, ни нашим, но затем все как-то само собой умерло.

РГ | То есть можно сказать, что этот грандиозный проект похоронен окончательно?

Беляев | Нет. Если отбросить все конъюнктурные моменты и так называемую зеленую экологическую шелуху, то проблема переброски стоков или, как тогда говорили, межзонального перераспределения водных ресурсов, существовала всегда и много раз реализовывалась в разных проектах — и у нас, и в Америке, и в Австралии. Опыт накоплен огромный. Поэтому не исключено, что мы еще вернемся к глобальной идее переброски на юг части стока великих сибирских рек. Ведь дефицит пресной воды в регионах Центральной Азии с каждым годом все жестче. Как говорится, не будем ждать милостей от природы, взять их у нее — наша задача (смеется). Еще раз хочу подчеркнуть: проблема остается и с каждым годом она становится все жестче. Вот Аральское море практически исчезло.

РГ | Этот процесс необратимый?

Беляев | Не все так просто. И Каспий значительно ужимался в своих размерах, а затем опять возвращался к прежнему состоянию.

РГ | Верно, это произошло на глазах нашего поколения. Загадка?

Беляев | Для меня — нет. Глобальное потепление. Если средняя температура увеличится всего на один градус, то это приведет к существенному изменению климата. Интенсивное таяние ледников, увеличение количества осадков — вот вам и причина возрождения замкнутого водоема, каким является Каспий. И с Аралом то же самое может произойти. За XX век средняя температура в Северном полушарии выросла на 0,6 градуса. Это много. Теперь ученые спорят: вызвано потепление естественными колебаниями или антропогенной деятельностью человека? Я по Аралу считал: какой вклад в его усыхание внесла сама природа, а какой человек. И у меня получилось вот что: на три четверти это природная составляющая и на одну четверть — антропогенная. Природе стоит только слегка чихнуть, и она сразу перекроет все влияние человека.

Хотя споры в научной среде продолжаются. И чем выше ранг специалиста, тем осторожнее он в своих высказываниях на эту тему.

РГ | Не могу отказать себе в таком вопросе: ваш прогноз на остаток лета?

Беляев | Я считаю, что июль и август будут жаркими и дождливыми.

РГ | Но, по-моему, год назад вы тоже предрекали жаркое лето, а оно получилось скорее дождливым.

Беляев | А что для вас жара?

РГ | Для меня это когда каждый день температура стабильно держится около отметки в 30 градусов.

Беляев | А для меня жара — это 25 градусов. А для 18-летнего парня жара, когда под сорок. Все это очень субъективно. Поэтому оценивать погоду по восприятию невозможно, только статистика. Лето бывает жарким, а зима — холодной. Я могу с уверенностью утверждать только то, что предстоящие месяцы будут более насыщены влагой, чем предполагают усредненные показатели. Почему? Здесь мы с вами опять возвращаемся к глобальному потеплению, которое означает, что испарения Мирового океана тоже увеличиваются, разность нагрева суши и воды увеличивается, а это новые циклоны, осадки…

РГ | А чем, кроме своей работы и ТВ, еще увлекается Александр Беляев?

Беляев | Я — филателист. Собираю все, что связано с нашей страной и особенно — с постсоветским пространством. У меня серьезная коллекция, скорее всего одна из самых полных в мире на эту тему.

РГ | То есть вы в этом деле — профессионал?

Беляев | Да, я известный человек в кругах филателистов. Вот выйду на пенсию и займусь описанием своей коллекции. Очень увлекательное, скажу я вам, занятие. По маркам можно проследить малейшие нюансы истории.

РГ | Вас не приглашали в качестве ведущего в другие телепроекты?

Беляев | Приглашали, и не раз. А поскольку я человек в этом смысле слабый, то никогда и никому не отказываю. И в ток-шоу участвовал, и в проектах других каналов, мне НТВ это разрешает. Пробовался в кастинге на ведущего ток-шоу «Кто хочет стать миллионером?». Позорище было страшное. Однажды мне предложили озвучивать роль главного героя в очень популярном на Западе сериале «Охотники за крокодилами». Я с удовольствием в этом участвовал, был очень интересный опыт. Потом меня позвали быть ведущим передачи о праздниках, проводимых в разных странах: «Праздник, который всегда с тобой». Мы сняли пять программ, выезжали в Каталонию, Швецию, наше ближнее зарубежье. Всем очень понравилось, но эфира этот проект пока так и не увидел. А однажды я даже вместе с Лолитой спел — в программе «Большая премьера». И в кино предлагают играть роли, правда, эпизодические.

РГ | Как вы проводите свой отпуск?

Беляев | А никак не провожу, у меня его не бывает. Вот когда выйду на пенсию, тогда и отдохну.

Владимир Снегирев

Дата публикации 8июля 2005г.

«Российская газета»