(Трибуна). Мне жалко, что я мысленно машу ему вслед с питерской набережной Лейтенанта Шмидта. У моря свои законы. Они много жестче земных в силу полярной разницы стихий — человек никогда не смирится с тем, что лишен опоры, что земля ушла из-под ног и теперь от тебя ничего не зависит. >>>

Под тобой стонет палуба, скрипят мачты. Над тобой — звезды, низкие, как угли, выпавшие из трубы деревенской баньки. На паруснике особенно остро чувствуешь свою зависимость от берега. Моряком надо родиться, хотя любой моряк скажет вам, что тоскует по берегу. По берегу как таковому, не обязательно согретому родным очагом, хотя и это, конечно, очень важно.

Завидую уходящему в переход вокруг света Лешке Шевченко из Астраханского клуба подводного плавания — он не обременен прошлым и уж тем более детьми и внуками. Лешке 15 лет. Он самый младший юнга на нынешнем «Крузенштерне». Сын полка. Морской волчонок с повадками бывалого морского волчары. На год старше земляк Лехи Санька с космической фамилией Кубасов. (Океан — тот же космос, только мокрый.) Столько же Сане Гусарову из Московского клуба юных моряков. А костромичу Павке Жукову в море, где-то возле пролива Дрейка, стукнет аж 18 лет. Шампанского Павке пока нельзя, хотя на судне для совершеннолетних нет сухого закона, но торт ему испекут отменный прямо на борту, в пекарне.

Всего в кругосветку уходят около 70 юных морячков, кадетов, юнг молодежной морской лиги, курсантов Балтийской государственной академии рыбопромыслового флота (в ней учился Олег Газманов), других гражданских и военных морских училищ России. Возле испанского Сантадера на празднике Нептуна салажат посвятят в моряки. Пусть с известной долей формальности, «понарошку» — ведь все они с пеленок принадлежат морю по призванию и уже хлебнули свое, но будет весело. В прошлой кругосветке боцман Забобон (это фамилия, а не прозвище) по приказу Нептуна и удали ради на время бежал по вантам на самый высокий — бом-бом-брамс — рей за спрятанным под облаками шматом сала. А это почти 70 метров над уровнем моря.

Нынче боцман Забобон остался на берегу. Жена не пустила. Поставила бродягу на якорь.

После коварного мыса Горн морячки по традиции еще царского флота вставят в левое ухо колечко. Это особый моряцкий шик — не каждый «водоплавающий» имеет на это право, только тот, кто прошел крещение Горном. Очередь к судовому врачу занимают с утра. Тот обработает мочку спиртом и хирургической иглой аккуратно по центру, в яблочко, ее проколет. Потом каждый из салажат, впрочем, уже не салажат, а «черпачков» (так называют крещенных Горном салажат), каждый из «черпачков» вставит в прокол шелковую нить, захваченную из дома, приготовленную мамой. Обязательно шелковую, и никакую другую. Шелковую, синего цвета, цвета моря. Мужского цвета, а не розового, девичьего. Нить эту морячок будет с недельку продергивать, чтобы ранка не заросла, а уж потом вставит в ухо кольцо, купленное в ближайшем порту. Желательно серебряное. Вот теперь ты настоящий моряк, а не моряк-с-печки-бряк, как еще вчера поддразнивал боцман.

Адмирал Иван Крузенштерн, в честь которого назван парусник, тоже был кадетом морского кадетского корпуса. Как, скажем, тот же Санька Гусаров.

У «Крузенштерна» четыре мачты. Значит, четыре команды матросов с боцманом во главе. Один сухой парус весит 650 килограммов, но он почти никогда не бывает сухим. В часы авралов каждый парус надо либо поставить, либо убрать. Даже самая обученная команда тратит на это не менее часа, перебираясь с рея на рей поочередно с фок- до бизань-мачты. Обычно начиная с верхнего яруса, спускаясь вниз. Это тяжелая физическая работа. Романтики здесь немного — много мозолей на ладонях. А в шторм еще и борьбы со страхом — ветер рвет парус из рук, хлещет тебя по лицу, а ты даже не на гнущейся под волнами палубе, а на рее, на высоте 70 метров над уровнем моря…

— Парус — хороший воспитатель. На рее сразу видно, кто из пацанов угадал свою профессию, а кто здесь «турист», — сказал мне капитан «Крузенштерна» Олег Седов. — Без паруса моря не поймешь. Не прочувствуешь его ершистый характер. Море без паруса — это поцелуй через Китайскую стену.

Для Седова нынешняя кругосветка вторая в его карьере. В прошлой, десятилетней давности, Олег отметил сороковник. В этом переходе справит 50-летний юбилей. Родился Олег в самом что ни на есть сухопутнейшем Подмосковье — в Электростали. Окончил школу. Отслужил срочную, причем не в Морфлоте. Четверть века назад окончил Таллинское мореходное училище. (И Иван Крузенштерн родился в Эстляндии, учился в соборной школе Ревеля, то есть Таллина.) Потом Седов окончил Калининградское высшее инженерное морское училище. На «Крузенштерне» с 1982 года. 10 лет капитаном. Заслуженный мастер спорта. Кавалер ордена Мужества.

— Что для тебя будет главным в нынешнем переходе? — спросил я капитана Седова накануне ухода в море. Кэп ответил просто и мудро:

— Надо пройти маршрут без ЧП. Без суеты. В прошлую кругосветку никто из ребят даже царапины не получил — надо повторить этот результат.

«Царапины», конечно, метафора, как без них? Накладывали и швы. Но оборудованная по последнему слову техники операционная на борту «Крузенштерна» (слава Богу!) оказалась невостребованной. Вот у стоматолога работа была, но это же мелочи.

Из прошлой кругосветки в нынешнюю, кроме капитана, или «папы», как называют капитанов на флоте, из командующего состава идет только боцман Арунас. Среди суперменов «Крузенштерна» боцман Арунас считается самым крутым. И не только потому, что его торс рельефнее других. И не потому, что по реям Арунас гуляет, как по ромашковому полю. И даже не потому, что лучше всех танцует в дискотеках разных портов — даже в Рио-де-Жанейро умудрился перетанцевать местных мачо. И в конце концов даже не потому, что красив, как Ален Делон.

В каждом порту Арунаса провожали обворожительно милые дамы. Провожали, не стесняясь слез. И долго, пока не скрылись за горизонтом мачты, махали платками. Так иные жены не провожают мужей на фронт. В прошлой кругосветке Арунасу легко, солнечно завидовали. Однажды утром он получил телеграмму: «ЛЮБИМЫЙ НЕ МОГУ БЕЗ ТЕБЯ РАЗВОЖУСЬ МУЖЕМ ЖДУ НАШЕГО РЕБЕНКА БУДУ ВСТРЕЧАТЬ ЭММА». Арунаса как подменили. Мы думали, он соберет над собой тучи всех океанов. В телеграмме совпадало все: и момент нечаянной встречи, и нежелательность ее повторения для Арунаса, и, извините, сроки… И даже имя дамы.

— Арунас, что с тобой? — участливо спрашивал морского плейбоя фотокорреспондент Юра Масляев. Юра, к слову, пошел и в нынешнюю кругосветку «Крузенштерна». Отчаянная голова!

— Есть проблемы, — хмуро резал Арунас с едва заметным литовским акцентом.

Когда супермен уже не находил себе места в океанских просторах, Юра снова подошел к нему:

— Хочешь хорошую новость? Думаю, она снимет твои проблемы…

Конечно, Арунас хотел.

— Но такую новость следует обмыть, — клонил в нужную сторону Юра Масляев. У журналистской братии кончились запасы спиртного, а выпить в тот день почему-то хотелось неодолимо.

— Ставлю бутылку «Абсолюта», если новость приятная, — выпалил истомившийся супермен.

— Эту телеграмму послали тебе мы…

Застолье длилось до утра. Благо стояли в порту Копенгагена, предпоследнем перед возвращением на Родину…

Сергей РЫКОВ,

участник кругосветного перехода

«Крузенштерна» 1995—1996 годов

Фото Юрия МАСЛЯЕВА и ИТАР-ТАСС

24 ИЮНЯ , 2005 ГОДА

Трибуна