(ВН). Почему нападение Германии на СССР оказалось внезапным? Что докладывала советская разведка о концентрации германских войск и возможной дате нападения? Что происходило в эти годы в самой разведке? На эти вопросы до сих пор даются разные, порой диаметрально противоположные ответы. Возможно, потому, что до сих пор не приняты во внимание некоторые обстоятельства и события, предшествовавшие войне. О них сегодня, в 64-ю годовщину со дня начала Великой Отечественной войны, рассказывает в недалеком прошлом военный разведчик капитан 1 ранга в отставке Валерий КАЛИНИН. Он имел возможность познакомиться с некоторыми материалами из архива Главного разведывательного управления Генштаба. >>>

В первой половине 1941 года Англия оказалась в тяжелом военном и экономическом положении. Спасти страну от катастрофы мог военный конфликт между Германией и СССР. Англичане всячески способствовали обострению советско-германских отношений и даже угрожали СССР возможностью заключения с Германией сепаратного мира. В апреле 1941 года посол Англии в Москве Стаффорд Криппс передал наркому иностранных дел СССР Вячеславу Молотову меморандум, в котором были такие откровения: «Не исключена возможность, что если война затянется надолго, у Великобритании возникнет соблазн закончить войну путем некоторого урегулирования. Западная Европа вернется в прежнее состояние, тогда как Германии не будут мешать расширять ее «жизненное пространство» на восток. Стоит напомнить, что в сохранении целостности Советского Союза британское правительство непосредственно не заинтересовано, как в сохранении Франции и некоторых других западноевропейских стран». Ценнейший советский агент Ким Филби сообщал, что британский кабинет министров разрабатывает планы нагнетания напряженности и военных конфликтов между Германией и СССР, «чтобы спровоцировать Германию». Как бы в подтверждение этой версии 10 мая 1941 года в Англию на пилотируемом им лично самолете перелетел «наци номер три» — заместитель Гитлера по Национал-социалистической рабочей партии Рудольф Гесс.

11 июня 1941 года посол Криппс был неожиданно вызван в Лондон для консультаций. Перед отъездом он сказал заместителю наркома иностранных дел Андрею Вышинскому, что может не вернуться. Отъезд Криппса совпал с частичной эвакуацией английского посольства. По личному указанию Уинстона Черчилля по закрытым каналам распространились слухи о расколе среди германского руководства во взглядах на политику по отношению к Англии и СССР, о мирных переговорах в Англии Гесса перед военной акцией против Советского Союза.

В рамках так называемой «кампании шепота» дезинформация была подброшена советским представителям в Лондоне и Стокгольме. Кампания «с помощью выдумок травить большевистского и других зайцев» продолжалась вплоть до нападения Германии на СССР. Это были, по сути, дезинформационные мероприятия, затруднявшие объективную оценку позиции Англии.

Германия тоже использовала все виды политической дезориентации, стратегической маскировки и дезинформации. К их фабрикации и распространению были подключены лучшие специалисты министерства пропаганды, верховного главнокомандования, главного управления имперской безопасности. В МИДе создали специальное «Бюро Риббентропа». «Деза» шла через дипломатические и агентурные каналы. Служба безопасности подставила резиденту НКГБ в Берлине Амаяку Кобулову, брату заместителя наркома внутренних дел, своего агента Петера. Завербован он был резидентом как ценный источник политической информации и включен в агентурную сеть под псевдонимом Лицеист. В подготовке информации для Петера принимал личное участие Риббентроп, затем докладывал Гитлеру. Только с согласия фюрера, а нередко и с его поправками сведения передавались Петеру-Лицеисту для Кобулова.

Сведения докладывалась в Москве Сталину, Молотову, Берии. Донесения Лицеиста сводились к тому, что планы Гитлера направлены на разгром Англии и ее позиций на Ближнем Востоке, в Германии исчерпаны запасы зерна и нефти и она заинтересована в расширении торговых отношений с СССР, Германия делает все, чтобы избежать войны на два фронта. Даже накануне войны— 21 июня — Лицеист сообщил: «Дали мне понять, что никаких далеко идущих решений в ближайшее время не предвидится. Мы находимся в настоящее время в состоянии войны нервов».

За неделю до нападения на СССР министерство пропаганды рейха разыграло дезинформационный спектакль с конфискацией тиража центрального органа Национал-социалистической рабочей партии газеты «Фелькишер беобахтер». Причина — передовая статья Геббельса «Крит как пример», в которой якобы раскрыт план предстоящего в июне вторжения германских войск в Англию.

Маскировкой по военной линии была продажа СССР некоторых видов новейшего немецкого вооружения. За год до начала войны в Москву доставили закупленные в Германии пять истребителей «Мессершмитт-109» и два бомбардировщика «Юнкерс-88». Весной 1941 года советской военной делегации в Германии по приказу Гитлера на заводах и танкодромах были показаны все новинки германской гусеничной техники. В Ленинграде немецкие специалисты достраивали закупленный СССР немецкий крейсер «Лютцев».

15 февраля 1941 года верховное главнокомандование вооруженных сил Германии издало директиву по дезинформации противника. В ней, в частности, говорилось: «Цель дезинформации заключается в том, чтобы скрыть подготовку к операции «Барбаросса». Эта главная цель должна лечь в основу всех мероприятий по дезинформации противника. План «Барбаросса» был отпечатан в восьми, максимум в девяти экземплярах, из которых четыре остались в личном сейфе Гитлера, еще четыре направлены в штаб верховного главнокомандования и главнокомандующим видам вооруженных сил. Не исключается, что девятый экземпляр мог быть у Гесса.

Курт фон Типпельскирх, к началу второй мировой войны возглавлявший разведывательное управление генерального штаба сухопутных сил, писал: «Советский Союз подготовился к вооруженному конфликту, насколько это было в его силах. На стратегическую внезапность германское командование не могло рассчитывать. Самое большее, чего можно было достигнуть, — это сохранить в тайне срок наступления, чтобы тактическая внезапность облегчила вторжение на территорию противника».

Достижению этой цели способствовали репрессии в органах советской разведки. Этот удар в конце 30-х годов дезорганизовал систему сбора разведывательной информации и ее анализ, «оглушил» и «ослепил» разведывательный потенциал страны. 21 мая 1937 года Сталин на совещании в Разведуправлении наркомата обороны заявил: «Разведуправление со своим аппаратом попало в руки немцев», — и дал указание о роспуске агентурной сети. 2 июня того же года на расширенном заседании военного совета при наркоме обороны он сказал: «Во всех областях мы разбили буржуазию, только в области разведки оказались битыми как мальчишки, как ребята. Разведки нет, настоящей разведки. Наша разведка по военной линии плоха, слаба, она засорена шпионажем. Наша разведка по линии ПУ возглавлялась шпионом Гаем, и внутри чекистской разведки у нас нашлась целая группа хозяев этого дела, работавших на Германию, на Японию, на Польшу сколько угодно, только не для нас. Разведка — это та область, где мы впервые за 20 лет потерпели жесточайшее поражение. И вот задача состоит в том, чтобы разведку поставить на ноги. Это наши глаза и уши».

1 августа 1937 года положение в Разведуправлении обсуждалось на заседании Политбюро. От обязанностей начальника Разведуправления освободили армейского комиссара 2 ранга Яна Берзина. Наркому внутренних дел Ежову поручалось «установить общее наблюдение за работой Разведуправления, изучить состояние работы, принимать по согласованию с НКО (народным комиссариатом обороны. — Н.П.) неотложные оперативные меры, выявить недостатки Разведуправления и через две недели доложить ЦК свои предложения об улучшении его работы и указания по свежим кадрам».

Разведуправление НКО фактически перешло под контроль наркомата внутренних дел. Результаты не заставили себя ждать. Органами НКВД в 1938—1940 годах были арестованы и расстреляны начальники Разведуправления Берзин, комкор Урицкий, и.о. начальника старший майор госбезопасности Гендин, и.о. начальника комдив Орлов, начальник Разведуправления Герой Советского Союза, генерал-лейтенант авиации Проскуров. Последний незадолго до смерти, 25 мая 1940 года, докладывал наркому обороны маршалу Советского Союза Тимошенко и комиссии ЦК ВКП: «Последние два года были периодом чистки агентурных управлений и разведорганов от чуждых и враждебных элементов. За эти годы органами НКВД было арестовано свыше 200 человек, заменен весь руководящий состав до начальников отдела включительно. За время моего командования только из центрального аппарата и подчиненных ему частей отчислено по различным причинам и деловым соображениям 365 человек. Принято 326 человек, абсолютное большинство из которых без разведывательной подготовки».

Репрессии распространились и на агентурную сеть военной разведки. В 1940 году из НКВД в Разведуправление пришло письмо за подписью начальника иностранного отдела НКВД Павла Фитина: «По нашим данным, немецкий журналист Зорге Рихард является немецким и японским шпионом, поэтому после пересечения государственной границы СССР сразу же будет советскими органами арестован». К счастью, Зорге не среагировал на вызов руководства Разведуправления и не вернулся.

Массовые аресты производились и среди сотрудников внешней разведки НКВД. Расстреляны начальники иностранного отдела НКВД Трилиссер, Артузов (организатор известных операций «Трест» и «Синдикат»), Шпигельглас и Пассов. В 1937 году руководитель легальной резидентуры в Берлине Гордон, завербовавший агента Арвида Харнака (Корсиканец), был отозван в Москву, арестован и расстрелян. В том же году из Германии отозвали нелегалов мужа и жену Зарубиных. Резидент Зарубин руководил агентом Вилли Леманом (Брайтенбах), сотрудником гестапо. Именно с Лемана писателем Юлианом Семеновым списан образ Штирлица. Кроме Зарубиных из Германии были отозваны и репрессированы наиболее опытные работники легальной и нелегальной резидентур, важнейшее направление оказалось оголенным. В январе 1939 года в берлинской резидентуре из 16 работников осталось двое. До середины сентября 1939 года они работали вообще без резидента.

В своем отчете о работе внешней разведки с 1939 по 1941 годы ее начальник Павел Фитин писал: «К началу 1939 года в результате разоблачения вражеского руководства в то время иностранного отдела почти все резиденты за кордоном были отозваны и отстранены от работы. Большинство из них затем были арестованы, а остальная часть подлежала проверке. Потери состава были столь велики, что в 1938 году в течение 127 дней подряд из внешней разведки руководству страны вообще не поступало никакой информации. Бывало, что даже сообщения на имя Сталина некому было подписывать и они отправлялись за подписью рядовых сотрудников аппарата разведки».

Для заполнения вакансий в разведку спешно направлялись люди, хорошо себя зарекомендовавшие в армии, выпускники вузов, не имевшие, однако, никакой разведывательной подготовки, слабо знающие иностранные языки.

В июле 1940 года, когда угроза нападения Германии нарастала, Разведуправление было выведено из подчинения наркома обороны и передано в Генштаб. Это была еще одна организационная и кадровая перетряска после чисток 1937—1940 годов. Разведуправление было поставлено на уровень других управлений Генштаба, без непосредственного выхода на наркома обороны. Политическое руководство по-прежнему не доверяло военной разведке, не было еще смыто клеймо «банды Берзина». В 1941 году до нападения Германии Сталин вызвал начальника Разведуправления генерала Филиппа Голикова для доклада только один раз, в апреле.

После утверждения Гитлером 18 декабря 1940 года «директивы 21» — плана «Барбаросса» — в адрес руководства СССР поступало огромное количество донесений и докладов о планах Германии. Только в июне 1941 года — около 60. Некоторые сообщения противоречили друг другу, другие повторяли уже имеющуюся информацию. Уже 29 декабря, через 11 дней после подписания «директивы 21», в Разведуправление поступило сообщение от Альты, руководителя агентурной группы в Берлине: «Гитлер отдал приказ о подготовке к войне с СССР. Война будет объявлена в марте 1941 года». 4 января 1941 года в радиограмме Альта подтвердила правильность сведений о подготовке Германии к войне с Советским Союзом весной 1941 года. Эти данные основаны не на слухах, а на специальном приказе Гитлера, о котором известно лишь ограниченному кругу лиц». По плану «Барбаросса» нападение на СССР должно было произойти 15 мая 1941 года.

21 января 1941 года главнокомандующий сухопутными войсками Германии издает директиву «О стратегическом развертывании», которая уточняла задачи отдельных групп армии в военных действиях против Красной армии. 28 февраля Альта сообщила в Центр: «Посвященные военные круги по-прежнему стоят на той точке зрения, что совершенно определенно война с Россией начнется в этом году. Сформированы три группы армий. Группа армий «Кенигсберг» должна наступать в направлении Петербурга, группа армий «Варшава» — в направлении Москвы, группа армий «Позен» («Краков») — в направлении Киева». В дальнейших оперативных документах эти группы армий будут называться «Север», «Центр» и «Юг», а их стратегические задачи будут состоять в захвате Ленинграда, Москвы, Киева.

20 марта 1941 года начальник Разведуправления Филипп Голиков представил руководству страны доклад, в котором излагались варианты возможных направлений ударов вермахта при нападении на СССР с 15 мая по 15 июня. Его вывод: слухи и документы, говорящие о неизбежности весной этого года войны против СССР, необходимо расценивать как дезинформацию. В этот же день агент НКГБ Старшина доносит из Берлина, что «имеется 50% шансов за то, что это выступление произойдет, все это может оказаться блефом».

27 марта в Югославии произошел государственный переворот, прогерманское правительство было свергнуто. В ставке Гитлера было принято решение о вторжении в Югославию и Грецию. Начало операции «Барбаросса» отложили на пять недель. От разведорганов стала поступать информация о новых сроках выступления Германии против СССР. 14 апреля Корсиканец и Старшина сообщают из Берлина, что перед началом войны, которая может начаться после поражения Югославии и Греции, следует ожидать германского ультиматума. 22 апреля резидент нелегальной резидентуры Разведуправления в Женеве Дора (Шандор Радо) докладывает, что берлинские правительственные круги называют 15 июня как дату похода на Украину. 5 мая агент АВС из Бухареста сообщает: «Раньше для начала немецких военных акций против СССР предусматривалась дата 15 мая, но в связи с Югославией срок перенесен на середину июня».

14 мая заместитель начальника НКВД Меркулов докладывает Сталину, Молотову и Берии, что в штабе германской авиации подготовка к операции против СССР идет полным ходом. Вначале Германия предъявит СССР ультиматум с требованием более широкого экспорта в Германию и отказа от коммунистической пропаганды. Предъявлению ультиматума будет предшествовать «война нервов». 16 мая Старшина сообщает: «1. Все военные мероприятия Германии по подготовке вооруженного выступления против СССР полностью закончены, и удар можно ожидать в любое время. 2. В военных действиях на стороне Германии активное участие примет Венгрия».

По сведениям из других источников выходило, что Германия предъявит Советскому Союзу требование о предоставлении хозяйственного управления на Украине, об увеличении поставок хлеба и нефти, а также об использовании советского военного флота, прежде всего подводных лодок, против Англии.

10 июня Гитлер назначил окончательную дату нападения на СССР — в распоряжении главнокомандующего сухопутными войсками Германии указывается: «Днем «Д» операции «Барбаросса» считать 22 июня». А 16 июня Меркулов доложил Сталину информацию от Старшины: приняты последние меры перед нападением. Резолюция Сталина: «Тов. Меркулову. Можете послать ваш «источник» из штаба германской авиации к е… матери. Это не «источник», а дезинформатор. И. Сталин». На донесении резидента в Виши, военного атташе во Франции генерала Ивана Суслопарова от 21 июня о том, что, по достоверным данным, нападение назначено на 22 июня 1941 года, имеется резолюция Сталина: «Эта информация является английской провокацией. Разузнайте, кто автор этой провокации, и накажите его».

Хозяину вторил Берия. Он докладывал Сталину: «Я вновь настаиваю на отзыве и наказании нашего посла в Берлине Деканозова, который по-прежнему бомбардирует меня «дезой» о якобы готовящемся Гитлером нападении на СССР. Он сообщил, что это «нападение» начнется завтра. То же радировал и генерал-майор Тупиков, военный атташе в Берлине. Этот тупой генерал утверждает, что три группы армий вермахта будут наступать на Москву, Ленинград и Киев, ссылаясь на свою берлинскую резидентуру. Нагло требует, чтобы мы снабдили этих врунов рацией».

В беседе с германским послом Шулленбургом за несколько часов до нападения Молотов попросил дать объяснение причин недовольства германского руководства правительством СССР и слухов о близящейся войне. В директиве №1 за подписью Тимошенко и Жукова, направленной 22 июня в 0.30 в приграничные округа, указывалось: в течение 22—23 июня возможно внезапное нападение немцев, которое может начаться с провокационных действий. Задача войск не поддаваться ни на какие провокации, могущие вызвать крупные осложнения. Одновременно войскам приграничных округов приказывалось быть в полной боевой готовности. До начала войны оставалось три с половиной часа.

Сегодня, спустя 64 года, особенно ясно видятся и некоторые другие очевидные (с точки зрения разведчика) причины внезапного для Сталина начала той войны. В стране не было общегосударственного разведывательного информационно-аналитического центра. Каждый наркомат самостоятельно оценивал получаемую по своим каналам внешнюю информацию и докладывал руководству страны выводы и оценки обстановки в сфере своей деятельности. Другими словами, изолированно освещал только часть общей картины деятельности государственного механизма Германии: НКИД — политику, НКО — сухопутные войска и ВВС, НК ВМФ — военно-морской флот, НКВД, НКГБ — политику, разведывательные и контрразведывательные органы, НКВТ — экономику и торговлю, ТАСС — средства информации. Такая информация не создавала целостной картины деятельности государственного механизма страны, готовящейся к нападению на СССР.

Несмотря на это, советская разведка все же правильно определила союзников Германии и их военный вклад при совместном выступлении против СССР, динамику наращивания группировки немецких войск и их союзников на советской границе. Начальник ГРУ генерал армии Петр Ивашутин писал: «На начало войны Разведуправление расценивало группировку войск противника следующим образом: всего против СССР — 191 дивизия, из них немецких — 146». Эти данные близки к немецким данным, которые были получены уже после войны: 199 и 154 дивизии соответственно».

Главный недостаток донесений разведки — отсутствие в них документальной информации, которая могла бы подтвердить планы Германии. Были лишь ссылки на источники, но не было копий директив и распоряжений верховного главнокомандования и главных командований видов вооруженных сил по стратегическому развертыванию и сосредоточению, материально-техническому обеспечению, маскировке, подготовке театра военных действий и других военных материалов. Не было документов и по линии МИДа, министерств хозяйства и пропаганды, военной и политической разведок и контрразведок. К этим документам источники советской разведки доступа не имели и ограничивались устной информацией от своих доверенных лиц. Трагический результат известен.

Подготовил Николай ПОРОСКОВ

Время новостей

N°109

22 июня 2005

Время новостей