Самый кинематографический из композиторов дает интервью «Российской газете» В Москву с единственным концертом приехал Эннио Морриконе, самый легендарный из живущих кинокомпозиторов. Число созданных им саундтреков приближается к пятистам, и, возможно, эта божественная легкость в сотворении мелодий дала основание одной из английских газет окрестить его «Моцартом киномузыки».

Среди режиссеров, с которыми работал Морриконе, такие титаны, как Пазолини, Бертолуччи, Белоккио, Торнаторе, Дзеффирелли, Де Пальма, Стоун, Карпентер, Альмодовар, Полянский, Левинсон. Но первый и главный успех в кино пришел к нему в картинах его товарища по школе Серджо Леоне — так называемых «спагетти-вестернах».

Как Моцарт, он ходил в вундеркиндах и писать музыку начал с шести лет. В десятилетнем возрасте поступил в консерваторию «Санта Чечилия» — правда, по классу трубы. Прослушал курсы гармонии и композиции, а затем окончил консерваторию еще раз — уже как дирижер. Мечтая при этом стать врачом. Мечте своей не изменил — врачует души волшебными мелодиями, за которыми перед его романтически настроенными слушателями встает мир каньонов и пончо («Однажды на Диком Западе», «Однажды в Америке», «За пригоршню долларов»…). Диапазон музыкальных пристрастий необъятен: от классики до авангарда. Среди его любимейших композиторов — Монтеверди (семнадцатый век) и Стравинский (век двадцатый). Русский гений привлекает его тем, что черпал свои идеи из фольклора. Народная музыка питает и Морриконе — вспомним его причудливые «восточные» саундтреки к картинам Пазолини «Декамерон» и особенно «Цветок тысячи и одной ночи»: некие универсально экзотические песнопения, цветистый космический гул, вобравший в себя мелос от Ближнего Востока до Африки.

Он перманентный новатор в музыке. Создавал самые необычные, томительно чарующие звучания, вводя в партитуру то церковные колокола, то треск выстрелов, то банальный свист, то флейту Пана или уличные колокольчики, соединяя симфонический оркестр с гармоникой или гитарой.

Первую мелодию сочинил в 1934-м. Первый его фильм Il Federale Лучано Сальче датирован 1961 годом. В каких же музыкальных жанрах Морриконе работал эти 27 лет, пока не обручился с кино?

Морриконе: Практически во всех. Делал аранжировки и оркестровки народной музыки, писал для радио и телевидения, а также театральную музыку, кантаты и оратории, вокальные и камерные произведения. Так что в кино я пришел уже сложившимся композитором с довольно обширным опытом.

76-летний маэстро только что прилетел, на встречу с журналистами (два телеканала и одна газета — «Российская») его привезли прямо из аэропорта, он не слишком расположен к долгим беседам, но не показывает виду, что устал. У него репутация человека непредсказуемого, часто сурового (музыкантам Госоркестра радио и ТВ России, с которыми ему предстоит репетировать, я не завидую). Он настаивает, чтобы к нему обращались «маэстро», чтобы нигде вокруг не было сиреневого цвета, а также числа 17 — верит, что все это приносит одни несчастья.

Его действительно окружают легенды и мистификации. И они явно раздражают. К примеру, новое поколение связывает его имя с фильмом Тарантино «Убить Билла», к которому он не написал ни одной ноты. Но во вступительных титрах Тарантино приносит маэстро благодарность, и теперь все думают, что они работали вместе. На самом деле Морриконе американского идола и в глаза не видел.

Морриконе: Я с ним даже по телефону не общался. Мне просто позвонили и от его имени попросили написать две с половиной минуты музыки для первой части «Убить Билла». Я категорически отказался: не поеду же я в Америку, чтобы написать две с половиной минуты музыки! Мне показалось также очень странным, что за эти две с половиной минуты был предложен несуразно огромный гонорар. И я жестко сказал «нет». В конце концов Тарантино позвал какого-то другого композитора, чтобы тот имитировал мою музыку — ему нужно было «нечто в стиле Морриконе». И еще кое-что взял из уже написанной музыки. Приблизительно то же самое произошло с «Убить Билла-2».

Российская газета: Расскажите о вашем сотрудничестве с русскими кинематографистами.

Морриконе: Я писал музыку для двух русских картин. Первой была «Красная палатка» — фильм Михаила Калатозова о спасении полярной экспедиции Нобиле, снятый еще в СССР в 1969 году. А недавно я с радостью принял предложение Владимира Хотиненко написать музыку к его картине «72 метра». Потому что это прекрасный фильм, который очень трогательно рассказывает о трагедии, пережитой русскими моряками-подводниками. Мне понравился и сам подход режиссера к этому материалу, который в финале не лишен оптимизма.

РГ: Можно ли теперь считать вас московским старожилом?

Морриконе: Увы, я впервые приехал сюда в феврале этого года, чтобы получить премию «Золотой Орел» за лучшую музыку к фильму «72 метра». У меня было очень мало времени для того, чтобы посмотреть город. К тому же в те дни стояла очень холодная погода, и для меня, итальянца, это было непривычно. Так что за полтора дня я смог увидеть только Кремль, Красную площадь, прекрасные церкви, даже побывал на балетном спектакле в Большом театре. Но я понимаю, что это мизерная доля того, что я мог бы увидеть в вашей стране и в вашей культуре. На этот раз у меня в запасе больше дней — я прилетел вечером в понедельник, а концерт в Кремле состоится только в четверг, и я надеюсь, что в перерывах между репетициями смогу составить более полное представление о Москве.

РГ: Только опять с погодой, кажется, не везет. Но здесь иногда тоже бывает солнце, поверьте на слово.

Морриконе: Я, знаете, итальянец, и мне все это очень непривычно…

РГ: Если верить американской базе данных IMDB, посвященной людям кино, ваша фильмография насчитывает 530 фильмов.

Морриконе: Это неверно. Обо мне вообще ходит много легенд, большинство из них выдуманы или сильно преувеличены. Я написал музыку примерно к четыремстам пятидесяти фильмам.

РГ: Если верить опять же американской энциклопедии, вы писали даже для Федерико Феллини. Ваша фамилия числится в «кредитах» его картин «Интервью» и «Джинджер и Фред».

Морриконе: Я никогда не писал для Феллини. Мне многое приписывают, с этим ничего не поделать.

РГ: И все равно 450 знаменитых фильмов — это рекорд. Как вы успеваете? Как складывается ваш рабочий день?

Морриконе: Я встаю чрезвычайно рано — в половине пятого утра. После умывания сорок минут гимнастики. Потом сорокаминутная прогулка по квартире. Потом выхожу в город, покупаю свежие газеты и читаю их, пока не проснется жена. Мы завтракаем: кофе без кофеина, булки, печенье. Потом дочитываю газеты и с половины девятого утра я уже работаю. Разумеется, чтобы встать так рано утром, я и ложусь очень рано и к десяти вечера уже сплю. К работе отношусь без лишних иллюзий — не верю в приступы вдохновения и все такое. Меня вдохновляет сам фильм, а помогает не поэтическая муза, но накопленный опыт. Помогает и моя жена, которая создает мне условия для работы, и мы отлично понимаем друг друга. А вдохновение — это выдумка романтиков, которые верят, что творческие идеи художнику диктует едва ли не сам Господь Бог. На самом деле все строится на моем жизненном опыте и на опыте, накопленном таким древним искусством, как музыка. Здесь я реалист.

РГ: Вы нечасто концертируете — почему для одного из таких редких ваших выступлений вы выбрали Москву?

Морриконе: Это не я выбрал Москву, а Москва — меня. Моя профессия — писать музыку, а не давать концерты. Поэтому такие приглашения я чаще всего отклоняю.

РГ: Вы пишете не просто музыку для фильма — вы создаете его музыкальную драматургию, и она во многом определяет строй картины, ее ритм, ее атмосферу. Как это происходит? Вы что, смотрите уже снятый материал? Или бывает так, что фильм снимается и монтируется с учетом уже существующей музыки?

Морриконе: Здесь возможны разные подходы. Иногда я прежде читаю сценарий и, прочитав, сам что-то предлагаю режиссеру. Иногда после просмотра уже отснятого материала мы долго разговариваем с режиссером, и, если он принимает мои идеи, я сажусь за окончательную доработку музыки.

РГ: Ваша новая работа с режиссером Джузеппе Торнаторе называется «Ленинград». Могли бы вы рассказать о ней подробнее?

Морриконе: Подробнее пока не могу сказать ничего, кроме того, что, если эта картина вообще будет снята, я обязательно напишу к ней музыку. Дело в том, что фильм этот очень дорог в постановочном отношении, и если съемки не состоятся, то только из-за финансовых проблем. Это уже давняя идея Торнаторе сделать картину о блокаде Ленинграда и героической обороне города — материал очень волнует его, и он уже написал, кажется, три варианта сценария.

РГ: Что из написанного вами для кино вам нравится больше? И считаете ли вы, что уже написали вашу главную мелодию?

Морриконе: Я не читаю будущее и не могу объективно оценивать то, что сделано в прошлом. А субъективно, сказать по чести, я доволен всеми моими работами. В каждый фильм вложено много труда, и я не мог бы назвать один или даже десяток картин, которые считаю лучшими. Для меня они, как дети, — все хороши.

Валерий Кичин

Дата публикации 22 июня 2005 г.

«Российская газета»