Игорь Сукачев, он же – Гарик Сукачев, родился в 1959 г. В «далеком» СССР он создал культовую группу «Бригада С». После ее распада стал лидером «Неприкасаемых». Не имея никакого специального образования, сделал – как автор сценария, режиссер и продюсер – две кинокартины: «Кризис среднего возраста» и «Праздник». Сыграл в 12 фильмах, записал множество дисков. Последний альбом под названием «Перепевы» Сукачев выпустил весной этого года. Он по-прежнему пишет музыку и планирует в скором времени снять еще один фильм.

-Недавно в Сочи завершился очередной «Кинотавр», ваш фильм «Праздник», снятый в 2001 году, когда-то участвовал в этом фестивале. Призы были?

– Я получил за «Праздник» все призы, какие только есть, – но не в России. Они все хранятся у меня дома, и мне этого достаточно. Я не отношусь к тем людям, которые с удовольствием трясут дипломами и чугунными статуэтками и говорят: я там призер, и там перепризер! Когда я был на «Кинотавре», ко мне подошел старейший кинокритик и сказал: «Мне понравился ваш фильм, но вы же понимаете, что вам здесь ничего не дадут»? Я говорю: «Конечно, понимаю, ведь я в кинотусовке – чужой мальчик». Я вообще везде и всегда был чужим мальчиком. Даже в музыке…

– До сих пор?

– Думаю, да. Почему-то для огромного числа людей чужой успех является омерзительным фактом. Особенно если этот успех достался самоучке. Помните, как о Тарантино писали: «Какой-то продавец из видеомагазина, недоучка, лезет в большое кино». А он, между прочим, потом получил режиссерское образование – вот этот факт остался незамеченным. Как и тот, что сегодня кино живет многими идеями Тарантино, тем киноязыком, который он сформулировал лет эдак на двадцать вперед. Но зато западная пресса и критика долго с упоением писала, что у Квентина лицо дебила. Зависть и злоба – международный брэнд.

– В каком случае режиссер или музыкант – не чужой мальчик в профессиональной тусовке?

– Если он закончил ВГИК, консерваторию, Гнесинку…

– Но в российском шоу-бизнесе, кажется, работают другие законы, там вполне можно быть самоучкой.

– Это теперь ситуация изменились, но если вы поднимете прессу, которая писала обо мне лет пятнадцать назад, – вы прочтете злобные высказывания о недоучке и выскочке. Меня обзывали и дебилом, и даже фашистом. (Смеется.) Но кого только в СМИ не травили? Хотя меня никто по большому счету травить не мог и вряд ли сможет – я хрен дамся! Сейчас, слава Богу, не то время, когда до повешения довели Есенина и до самострела Маяковского. Сейчас все иначе. Сейчас времена коммерческие.

– Да, времена давно не сталинские, но где Башлачев? Где Цой? Где Янка? Где Майк Науменко?

– Талантливые люди всегда рано гибнут. А с Майком Науменко и должно было такое произойти – он же предтеча российского рок-н-ролла. Согласитесь, мы все понимаем, что Высоцкий не мог жить до 60 лет. Такой мощи человек должен сгорать. Хотя есть другие примеры – скажем, Лев Толстой. Дожил до старости. Но чем закончил свою жизнь? Умер на маленькой станции. На лавочке. До фига версий – куда он шел, зачем ему туда надо было идти, но все это лишь предположения. И никому в действительности не ясно, зачем и куда шел Толстой. Существуют разные, непохожие друг на друга человеческие жизни и почти одинаково странные смерти гениев. Хемингуэй застрелился. Как?! Ведь он же обожал жизнь?! И мы теперь можем только гадать: да, он застрелился, потому что у него была дурная наследственность. Но никто не знает наверняка, почему же это случилось. Такая смерть – как вспышка! Сколько людей хотят в себя стрельнуть, но никогда этого не сделают! А значительно большее число людей делают вид, что стреляют в себя, но в глубине души мечтают, чтобы их спасли. Я никого не хочу судить. Но в смерти талантливого человека, а тем паче гения, никогда не разберешься.

– Как вы относитесь к религии?

– Это дело интимное. А вот про церковь я скажу. Раньше парторги везде сидели. А теперь – батюшки. Такое ощущение, что парторги просто поменяли одежды и отрастили бороды. Забавное зрелище! Раньше парторг учил – теперь поп учит. Государство, к счастью, сегодня отделилось от искусства. Как оно когда-то отделилось от церкви… Правда, к церкви потом опять прилепилось и, не приведи Бог, также опять прилепится к культуре и опять будет наставлять и поучать – как писать стихи, как сочинять музыку, как снимать кино. Коммерческий кинематограф в России доказал: что бы ни говорили критики и журналисты, главным судьей сегодня, слава Богу, является зритель. Значит, искусство свободно. Какая была самая посещаемая картина в прошлом году? «Ночной дозор». А в этом году? «Турецкий гамбит». Наш коммерческий кинематограф – это малюсенький Голливуд. Мы можем сто раз кричать, что Голливуд нечто такое-пересякое. Но всегда смотрим голливудские «дурацкие» комедии, голливудские «дурацкие» боевики и так далее…

– Что вы все о кино, вы же рокер?

– Я к себе как к рокеру, слава тебе Господи, уже не помню, когда относился. Рок сегодня уже не существует нигде в мире.

– Объясните, что вы имеете в виду?

– А что тут объяснять? Рок-музыка, как любое революционное искусство, – давным-давно не существует. Сегодня так называемые рок-музыканты получают миллионы! Они звучат на всех радиостанциях и хотят еще больше там звучать, они выпускают пластинки – и хотят, чтобы еще больше пластинок вышло! И чтобы гонорар за их выступления вырос в десять раз! Рок-музыка как искусство революции перестало быть символом революции. А стала существовать для наживы. Она живет в тех же условиях, что и весь шоу-бизнес. Она ничем не отличается от поп-музыки. И если кто-то говорит: «Я рокер! Я чист от всяких корыстных мыслей и поступков!» – один момент: если ты так думаешь и если ты такой чистый, начни сегодня же часть своего гонорара перечислять больным детям! И никому об этом не говори! Если ты хочешь быть настоящим рокером, постарайся быть таким же, как музыканты, игравшие рок тридцать лет назад. Такое возможно? Нет, потому что нельзя войти в одну речку дважды. Это очевидный факт. Время рокеров прошло! Все зарабатывают гигантские деньги. Современным рок – это когда музыкантам больше нравится играть на днях рождениях в Куршевеле, где им платят огромные деньги, чем на живых концертах…

Вспомните «Вудсток» 68-го. Такое может повториться? Нет. Мы живем в другом мире, в другом времени. И рок-музыки как искусства сегодня не существует! За исключением Китая, где есть тоталитарная территория – это зона Мао. И есть зона рок-н-ролла, то есть зона революционного освобождения от тоталитаризма. Но они тоже станут шоу-бизнесом и никуда от этого не денутся. Кстати, когда-то Джим Моррисон сказал своему другу – давай сделаем группу и заработаем по миллиону долларов. Западные нормальные ребята. Отлично! Можете – зарабатывайте! Но фишка в том, что Джим Моррисон скончался в Париже, не зная, сколько денег у него на счету. И кто знает, может быть, он всю жизнь плевал на деньги и его слова «заработаем по миллиону» – ничего не значили…

– Вам нужен миллион?

– Нужен. Но я же и сказал – я не рокер! Я не хочу стоять в этой позе. И не стою! Деньги, как мы понимаем, – это свобода! Деньги – это отличное приключение! Хотя, могу вас уверить, я уже заработал свой миллион давным-давно. Но я не заметил, как он у меня сквозь пальцы просочился. И я понял: главное – не столько иметь миллион, сколько понимать, как им правильно распорядиться. Ведь деньги с собой в гроб не положишь!

Деньги – часть нашей свободы. С ними можно легко сказать – а вот этого я делать не буду! Буду делать только то, что считаю нужным и интересным! И дальше мы начинаем распоряжаться своей судьбой.

Самая главная задача для меня – моя семья, близкие друзья. Я могу всполохами помогать другим людям – выступить на благотворительном концерте, перечислить гонорар на чьи-то нужды… Но ежедневно помогать кому-то, честно скажу, не могу. Я знаю, что несу ответственность за семью, что должен давать образование детям, покупать ботиночки Настюхе…

– Сколько вашей дочке лет?

– 24 мая исполнился год. Все-таки какая странная вещь наша жизнь! Ни мои родители, ни родители Ольги даже представить не могли, что таким чудесным образом сложится наша с ней жизнь: из обыкновенного мальчика из Тушино и обыкновенной девочки из Тушино мы смогли стать такой семьей, которая может себе позволить дать великолепное образование своему сыну. Меня иронично спрашивают некоторые журналисты: «Ваш сын учится в Англии?» Да! И я делаю все, чтобы он получил самое лучшее в мире образование. А если у меня завтра не будет на его обучение денег – я все продам, все с себя сниму, но мой мальчик получит блестящее образование. Того же я хочу для дочери. И когда я буду пожилым человеком, я скажу: жизнь прожита не зря!

Мы подошли к важному для меня вопросу – как я распоряжусь миллионом? Потрачу его на то, чтобы у Сани, у Насти, у Оли все было. Чтобы я мог давать своим друзьям не в долг, а по необходимости. И чтобы они мне этих денег не возвращали! И, кроме того, позволить себе путешествовать, позволить себе ту машину, которую хочешь. У меня, предположим, не одна машина. Когда хорошая погода, я на спортивной машине катаюсь. Но больше всего я люблю на джипе ездить. У меня джип «BMW». А спортивную машину я себе купил на день рождения. Долго на нее копил. Хотя думал, что коплю на швейцарские часы.

– Что заставило вас изменить планы?

– Один мой товарищ, который знает толк в часах, сказал, что швейцарские часы через 50 лет будут ходить неточно. А я хотел, чтобы мой сын передал эти часы своему сыну. Я как наивный романтик хотел, чтобы абсолютно литературная история была, понимаете? Мой сын передаст своему сыну дедовские часы. А тот своему сыну… Но выяснилось, что огромные деньги надо отдать за часы, которые в итоге будут ходить неточно. Я спросил своего друга: «А зачем тебе такие часы?» Он говорит: «Красивая вещь». В гробу я видал такую красивую вещь. Я себе лучше спортивную машину куплю, которая стоит, как выяснилось, столько же, сколько эти швейцарские часы!

– Сейчас на вас какие часы?

– Мне их на день рождение подарил Женя Маргулис. Сейчас посмотрю, как они называются… (Долго разбирает надпись на циферблате.) Они называются «Кандино».

>

– Престижно иметь такие часы?

– Черт их знает! Я – доволен! Я из них не вылезаю. Они не промокают. Я в них уже нырял, представляете? Но рано или поздно они мне начнут врать, и я их сменю…

– А вы когда-нибудь лжете?

– Ой, я настоящий лгун! Я обожаю врать! Я думаю, что если хорошо не соврать – то и истории не рассказать! Ну а когда речь заходит о прошлом – все без исключения люди на планете подвирают! Правда, во-первых, никому не нужна. (Смеется.) А во-вторых, мы так гипертрофируем и трансформируем в себе ушедшие события, что в собственную ложь совершенно искренне верим. А ведь на самом деле все было не так! (Смеется.) Бытовая ложь – она клевая!

– У вас недавно вышел диск – «Перезвоны»…

– Да, там шесть новых песен. Остальные шесть мы никогда не записывали, но уже пели для телевидения. Этот диск спонтанный. Если бы не было фильма «Курсанты» на РТР по книжке Петра Ефимовича Тодоровского и если бы мне не позвонил Валера Тодоровский и не сказал: «Мы снимаем по книге отца фильм и хотим, чтобы ты написал несколько песен туда» – этого альбома и не было бы…

– Как вы относитесь к Тодоровскому-младшему?

– Валера – очень приятный человек. И вся его семья – это пример счастливой семьи. Я обожаю смотреть на такие семьи.

– Когда-то вы согласились сняться в клипе Пугачевой. Почему? Ведь, как правило, музыканты, играющие рок-н-ролл, с поп-дивами не особо общаются…

– Я уважаю Аллу Пугачеву. Она – национальное достояние. Так же как Клавдия Шульженко. Просто надо понимать это. Я, например, это понимаю.

– Ваше кредо?

– Если говорить о музыке, то самое главное – относиться к тому, что я делаю, бес-по-щадно! Я обязан не жалеть себя никогда! Как только ты начнешь себя жалеть, как только ты начнешь думать о своем здоровье – тебе крышка. Публика о моей температуре или о моих проблемах знать не должна. Хотя пару раз в жизни у меня были позорные концерты, за которые я испытываю гигантский стыд! Но есть другая сторона медали: позорные концерты говорят только о том, что я живой человек! Я не ангел, живущий вне страстей. Да, у меня были позорные минуты и, к сожалению, наверное, еще будут…

Елена Кутловская

# 120 (3516) 17 июня 2005 г.

Независимая Газета