В год 25-летия известной российской группы «ДДТ» вышел новый альбом под названием «Пропавший без вести». Лидер коллектива Юрий Шевчук в интервью Би-би-си рассказал о создании альбома, гастрольных планах ДДТ и и поделился своим видением проблем и будущего современной России и не только. С ним беседовал Константин Эггерт (Би-би-си).

Би-би-си: Юрий Юлианович, альбом «Пропавший без вести» — так называется одна из песен, — но, концептуально, почему такое название? Кто пропал без вести?

Юрий Шевчук: Да мы все где-то. И Вы и я. Вам иногда так не кажется? Что иногда вас нет — ни в физическом смысле, ни в интеллектуальном, ни в духовном.

Би-би-си: Ну, наверное, что-то подобное бывает.

Ю.Ш.: Бывает, бывает — с утра проснешься, видишь зеркало, а отражения нет. Нет отражения — ни очков, ни глаз, ни щетины, ни выражения какого-либо… оптимистического.

Би-би-си: Это Ваш первый альбом после серии «Единочество». То есть первый за два года.

Ю.Ш.: Да, в мае мы сдали альбом — я обычно говорю «книжку» — вторую часть «Единочества», и в августе у меня уже какие-то новые песни пошли, которые мы сегодня выпустили в свет.

Би-би-си: Альбом трудно давался?

Ю.Ш.: Да, достаточно.

Би-би-си: Почему?

Ю.Ш.: Да как обычно, (смеется) — почему? Раньше — я помню времена, когда мог записать альбом за неделю. Ну, долго не думал, что называется, внутри всё кипело. А сейчас все-таки, мне кажется я все больше и больше становлюсь, где-то, представителем эллинской культуры — греков, где все должно быть прекрасно, и снаружи и внутри. А для этого нужно, конечно, много работать.

Би-би-си: Юрий Шевчук как грек.

Ю.Ш.: (смеется) … где все есть… в Греции.

Би-би-си: Альбом вышел в год двадцатипятилетия группы. Как собираетесь отмечать?

Ю.Ш.: Гастролями. Большой тур. Работа над этим альбомом шла год и восемь месяцев ровно. Последний год мы не давали коммерческих концертов, потому что, чтобы сделать новое, нужно полностью освободиться от старого. Ну, какая-то благотворительность была, от которой, конечно, не уйдешь — а так, концертов не было. И вот, пятого июня мы поедем в тур. Тур закончится где-то в январе следующего года.

Би-би-си: Когда будете играть в двух столицах?

Ю.Ш.: Всех приглашаю 24 июня, стадион «Петровский». Билеты, главное, сто рублей сделали — отлично.

Би-би-си: Это в Питере. А москвичам?

Ю.Ш.: А москвичи пусть приезжают в Питер. Белые ночи, свежий воздух, Нева — хорошо.

Би-би-си: Вернемся к новому альбому. Во многих песнях у Вас присутствует образ дороги, кстати, не только на этом альбоме. Почему? Для Вас «дорога» и «Россия», по-моему, почти одно и тоже?

Ю.Ш.: Да, есть такое дело. Как Б.Г. пел, «двигаться дальше», но не в том смысле… В разных смыслах. Позавчера мы участвовали в хорошем празднике, выступали в Переделкино. Собирались барды, друзья Булата Окуджавы — на его даче все это дело происходило — пели песни о войне, и свои, и незабытые старые. Я разговаривал с Ольгой Владимировной, вдовой нашего поэта, она хорошо сказала: «Жизнь — это бесконечность».

Это дорога, конечно… может быть это элементарно. Но с другой стороны — иногда дорога едет, а ты стоишь; иногда ты как бы висишь над дорогой. Иногда ты работяга, который расчищает какие-то завалы на этой дороге. То есть, это такой образ — очень интересный и многослойный.

Би-би-си: Вы упомянули войну. Вам нравится, как Россия встречает 60-летие Победы?

Ю.Ш.: Нет, не нравится.

Би-би-си: Почему?

Ю.Ш.: Мне кажется, давно пора и было бы по-честному и по совести всех ветеранов поставить на гособеспечение. Немножко краник нефтяной… чуть-чуть отправить в эту сторону — для людей что-то. И все было бы гораздо интеллигентней и тоньше.

Би-би-си: Ну а идеологическое оформление?

Ю.Ш.: Белые кони, да? Триколор с двуглавыми орлами и красными звездами. Все это, конечно, красиво, пышно, но — я уже писал где-то — это наша не вина, а беда. Привычка к такой пышности, эти пирожки из чугуна, которые мы сейчас по всей стране отливаем, на радость бомжам, которые когда-нибудь это все растащат. Печально всё это, наше обрядоверие, пышность, этот пафос — он меня убивает просто.

Нет, должен, конечно быть и парад, наверно, но как-то построже, потоньше. И все-таки фронтовики наши не получили того, что они заслужили, от страны и от нас с вами, конечно. К сожалению, это факт. Это печально очень.

Би-би-си: С моей точки зрения новый альбом очень политизирован.

Ю.Ш.: Не согласен. Абсолютно.

Би-би-си: Приведу Вам несколько Ваших собственных цитат: «В нашей семье лишь тот главней всех, у кого телевизионный пульт». Или: «Хрипит перестройка в отвоеванных кухнях, ждет когда и эта стабильность рухнет». Если это не политика, то что тогда политика?

Ю.Ш.: Первая строка — я имел ввиду своего папу (смеется) — он в нашей семье самый главный.

Би-би-си: То есть это в Вашей семье стабильность рухнула?

Ю.Ш.: (смеется) Ну, я шучу, конечно. Нет, ну что-то есть… но я себя политиком не считаю. Я слишком глуп, и не обладаю такой информацией, которой, наверное, нужно обладать, чтобы быть политиком. Какими-то тайнами кремлевского двора.

Би-би-си: Да полноте, Юрий Юлианович. Вы совсем не глупый человек…

Ю.Ш.: Гражданином. Я, скорее, считаю себя гражданином (и этим горжусь) нашей замечательной страны. Меня, естественно, волнует…

Би-би-си: Что Вас волнует больше всего?

Ю.Ш.: Волнует этот вот воздух тяжеловатый в стране. Волнует этот раствор бетонный, в который наши ноги опять пытаются поставить. Раствор бетонный вертикальной власти и так далее. Это с одной стороны. С другой стороны, волнует, что Россия вообще может рухнуть и быть расчлененной на разные княжества. Я все это чую, просто, как художник и как человек — не как политик. Как гражданина меня многое бесит, многое волнует…

Би-би-си: Что бесит?

Ю.Ш.: Ну, бесит, что не умнеем мы что ли. Эта страсть к наживе, эта жажда финансового кайфа бесит. Бесит меня лжепатриотизм — не настоящий, проведенный через сердце, а пафосный, наносной; коррумпированность, воровство беспредельное на всех уровнях — многое бесит.

Би-би-си: В одной из песен Вы поете: «От баррикад ничего не осталось»…

Ю.Ш.: Да, не осталось. «Контрреволюция». Но эта песня — о контрреволюции духа, скорее. Я не призываю ни к какой крови, потому что я бывал на войнах, я знаю, что это такое. Это ужасно.

Би-би-си: А к чему Вы призываете? К революции как в Киеве?

Ю.Ш.: Как в Киеве — это неплохо. Но, с другой стороны, я был недавно в Киеве. Сейчас киевляне очень интересные.

Если в ноябре — гимназистки восторженные — кайф, революция, шахтёры мрачные, пирожки, водка — на всех; ни одной драки не видел, ни одного мента — миллион человек, ни одного мента — и порядок какой-то, и благородные лица. То есть меня это всё вдохновило, понравилось — повышение самосознания в стране в целом. И мне понравились и сине-белые, и оранжевые, потому что все хороши, на самом деле, на этом празднике жизни, на этом украинском столе с борщами, пельменями, варениками — класс просто.

Но сейчас там какое-то затишье, и все смотрят, как же это власть себя поведет теперь — какие головные уборы натягивать. В общем, интересно, интересно.

Би-би-си: Как Вы считаете, в России что-то подобное может быть?

Ю.Ш.: Пока нет. Была попытка сейчас, осень интересная, в Петербурге устроить концерт такой концерт, хэппенинг, со съемками фильма, очень интеллигентные, замечательные ребята — они взяли дворец спорта, «Юбилейный» — и название пошло такое — «питерский майдан».

Во-первых, почти никто не купил билеты; во-вторых, все афиши были заклеены, изруганы — в общем, концерт провалился. О чем это говорит?

Би-би-си: О чем?

Ю.Ш.: О том, что не готовы пока ни к «дубовой», ни к «березовой» революции.

Би-би-си: А вам бы хотелось спеть на российском оранжевом майдане? Споете?

Ю.Ш.: Понимаете, если идеи и глаза будут соответствовать моему внутреннему мироощущению, то, конечно же, да, конечно же, я не буду с дубинкой стоять и разгонять все это дело. Конечно, я буду с людьми. Это безусловно, и, наверное, я это не раз доказывал своим поведением. Конечно, я буду с людьми.

Но, на мой взгляд, сейчас это совершенно… Россия все-таки не Украина. Россия — это всё-таки не история, это география. Это огромная страна, где вы можете найти периоды и тринадцатого века, и четырнадцатого, и девятнадцатого, и двадцать четвертого. Тут рядом, в Барвихе где-нибудь, двадцать пятый век, может быть… Все там работает само по себе, роботы.

А с другой стороны — наши деревеньки, где мужики растаскивают заборы, чтобы топить печки, и так далее. То есть все есть в нашей стране, и здесь вот такой идеи… Сейчас многие пытливые умы бурлят, на кухнях, пытаются вывести какую-то новую идеологию, идею, которая бы сплотила нацию, куда-то нас всех повела.

Я считаю, что не нужно ничего придумывать. Ещё раз говорю, ни в какое обрядоверие я сейчас не верю, никаких харизматических лидеров, которые бы объединили нацию, я не вижу. Их просто нет. Не родила еще наша с вами земля.

Би-би-си: Некоторые говорят, Юрий Шевчук?

Ю.Ш.: Да нет, бросьте. Вот, и главная, для меня сейчас, русская идея, или татарская, или там, я не знаю, украинская — это десять заповедей. Они могут быть на русском языке, могут быть на английском, могут быть на любом другом. Вот и все. Жить по-честному. Если мы все будет жить по-честному, что будет? Вот интересный вопрос.

Би-би-си: Хотелось бы посмотреть.

Ю.Ш.: У меня друг есть, он хорошо сказал, что будет ещё хуже, потому что работать-то отвыкли (смеется). Таких дров наломаем, не дай бог.

Би-би-си: На Вашем сайте есть песни, не вошедшие в альбом, среди них «Капитан Марковец», про убитого в Грозном офицера. В конце песни Вы напрямую обращаетесь к лидерам страны: «Ту войну нам этой не исправить/Пусть всё перебили, что потом?/ На госдаче мемуары править/ Или же остаться с Марковцом». Мрачновато.

Ю.Ш.: Да. Но выбор, выбор честный — или эти вот наши пышные праздники по любому поводу, или же оставаться с людьми. Вот и все — выбор-то простой.

Би-би-си: У Вас интересная позиция — не понятно, то ли она антивоенная, то ли «провоенная»…

Ю.Ш.: Она у меня просто человеколюбивая. Вот и все. Я людей стараюсь не обижать и любить. Люди на войне — это люди, которые там страдают и мучаются, и я пытаюсь понять каждого. Вот и все. Я написал небольшую поэмку, сейчас процитирую, как раз она называется «Кавказские войны». Наверное, опубликую.

Я тоже там был,

— ну и так далее, и так далее. Состояние очень сложное — неплакатное, я бы так сказал.

Би-би-си: К Вашей борьбе с попсой. Вы с ней боретесь…

Ю.Ш.: Не борюсь. Дураки так говорят, что я борюсь. Песня «Русский рок» не о попсе, а о том духе, которого нам всем не хватает, и который многие просто хотят похоронить. Дух — дух летает над Россией, или нет? Или ползает.

Би-би-си: То есть «рок» как «рок» — в смысле «фатум»?

Ю.Ш.: Конечно, рок как дух — как Высоцкий, как Окуджава, как Шнитке, как Шостакович, и так далее, и так далее. Как Бердяев и Пастернак. Этого очень не хватает сейчас.

Би-би-си: О юбилейном. Это правда, что вы будете играть концерт на Трафальгарской площади, чтобы отметить двадцатипятилетие?

Ю.Ш.: Пригласили, да. В Лондоне «Русские дни» на старый новый год происходят. В прошлом году, если я не ошибаюсь, 80 тысяч было русских. Гуляли там — масленицу такую, преждевременно. В этом году мы там споем. Вытрем, так сказать, сопли ребятам, которые ностальгируют по России, но почему-то вместе с нами сюда не возвращаются.

Би-би-си: А вы не хотите уезжать?

Ю.Ш.: Из России? Да я же не больной (смеется). Как можно отсюда уехать?

05 мая 2005 г., 16:24 GMT 20:24 MCK

Би-би-си