Одиннадцатого апреля в России было опубликовано последнее слово Михаила Ходорковского на суде. Похоже, что двухлетняя драма подходит к концу. В заключительном слове Ходорковский отверг все обвинения прокуратуры. Он заявил, что за время следствия и суда не было обнаружено ни одного документа, подтверждающего выдвинутые против него обвинения, и что ни один свидетель не дал показаний, показывающих, что он нарушил какой-либо закон.

Маршалл Голдман

Он не признал себя виновным, заявил, что был «необычным олигархом», не владел роскошными яхтами или иностранными футбольными клубами, не имеет банковских счетов и иной собственности заграницей. Он заявил, что является патриотом России, работал исключительно на благо страны и народа, гордится своими достижениями.

Разумеется, именно такого заключительного слова от подсудимого следовало ожидать. Примерно то же самое говорили его адвокаты. Мы также знаем, что генеральная прокуратура и вообще обвинение имеют на этот счет прямо противоположное мнение.

Нам представляется, что было бы интересно познакомиться с независимой оценкой независимого американского исследователя. Мы обратились к сотруднику Центра Дэвиса, одного из ведущих центров по изучению России при Гарвардском университете, профессору Маршаллу Голдману, чья книга «Приватизация России» только что вышла в переводе на русский язык.

Семен Резник: Профессор Голдман, как вы оцениваете суд над Ходорковским и его последнее слово на суде?

Маршалл Голдман: Я полагаю, будет справедливо сказать, что часть сказанного Ходорковским – правда, но частично он желаемое выдает за действительное. С 1999 года Ходорковский вел дела ЮКОСа таким образом, что его компания стала моделью прозрачности, он стал много делать в интересах общества, он добился высокой эффективности в работе ЮКОСа, чего раньше не было, как и в других нефтяных компаниях. Однако боюсь, что его действия в предшествующие годы не были образцом поведения, не были моделью для подражания. Многое из того, что он делал тогда, в ретроспективе выглядит очень сомнительным. Правда, по тому времени его действия в основном были законными, но на пользу делу они не шли. Отдельные его действия были явно несправедливы, хотя он теперь это отрицает.

Михаил Ходорковский, похоже, игнорирует тот факт, что его банк «Менатеп» в 1998 году фактически обобрал вкладчиков, когда он перевел значительную часть ресурсов из банка «Менатеп» в санкт-петербургский «Менатеп», почти ничего не оставив вкладчикам. Он некорректно поступал с другими инвесторами, в том числе иностранными, которые предъявили потом ему судебные иски на миллиарды долларов. Так что, как я сказал, его поведение до 1999 года было весьма сомнительным.

Правда, позднее он ввел в совет директоров иностранных инвесторов: ЮКОС был первой из ведущих российских компаний, сделавших это. Он основал благотворительные фонды, стал поддерживать достойные организации, пригласил иностранных менеджеров, которые имели опыт организации производства и подняли эффективность компании.

Так что картина очень противоречивая. Но я должен подчеркнуть, что действия властей были не менее позорными и бесчестными и шли против интересов российского общества.

С.Р.: Теперь существуют две возможности: Ходорковский будет либо оправдан, либо осужден. Это теоретически. Но, будучи реалистами, мы понимаем, что скорее всего его осудят. Какое влияние это будет иметь на дальнейшее развитие российской экономики, на западные инвестиции, которых президент Путин так настойчиво добивается?

М.Г.: Это будет иметь негативное влияние. И уже имеет. В первой половине 2003 года, до того, как Ходорковский и его коллеги были арестованы, утечка капитала из России прекратилась: деньги, наоборот, стали притекать в Россию, больше денег поступало, чем утекало. А в конце 2003 года утечка капитала возобновилась, и это продолжалось в 2004 году.

Дело ЮКОСа разочаровало инвесторов. Когда Ходорковский и его адвокаты говорят, что налоги, уплату которых потребовало правительство за 2001 и 2002 годы, превышают все поступления ЮКОСа в эти же годы, это заставляет иностранных инвесторов, да и российских, осторожничать. Правда, некоторые компании, особенно энергетические, все же будут вкладывать деньги в российские нефтяные ресурсы, пойдут на такой риск. В какой-то мере это так. Но компании, не связанные с разработкой энергетических ресурсов, предпочитают открывать свои предприятия в других странах – в Китае, в Восточной Европе. Чтобы понять, как это все влияет на Россию, достаточно сопоставить, какие инвестиции идут сейчас в такие небольшие страны, как Польша, или даже Венгрия, по сравнению с Россией. Это отражает общую обеспокоенность, царящую среди инвесторов.

С.Р.: Потому что капитал там в безопасности?

М.Г.: В большей безопасности. Нигде нет абсолютной безопасности, но по крайней мере там не нужно бояться, что законы будут вдруг перетолкованы, не нужно бояться, что телефонный звонок из Кремля судье с инструкцией, как он должен действовать, вдруг сделает тебя беззащитным.

С.Р.: И мой последний вопрос вам, профессор Голдман: почему Ходорковский? Почему именно он был выбран для демонстрации того, что власть может все?

М.Г.: Большинство специалистов считает (и я с этим согласен), что дело не только в том, что Ходорковский – очень видная мишень (общая стоимость его предприятий оценивалась в 50 миллиардов долларов), но еще и потому, что у него, по-видимому, были политические амбиции. А в Кремле были люди, которые хотели это пресечь, чтобы не делиться властью с чужаками. Нет таких оснований, по которым бизнесмен не мог бы иметь политических амбиций и политического влияния. Но люди у власти, в особенности силовики, не желали таких инициатив. Они сделали все, чтобы этого не допустить. Могли найти и многих других олигархов, которых очень легко было запугать, подвергнуть преследованиям и засудить. Выбор пал на Ходорковского, я думаю, еще и потому, что он как раз стал вводить честные правила игры, сделал свою компанию прозрачной.

Так что в этом заключена горькая ирония. В России ходит анекдот: как можно стать миллионером, находясь в тюрьме? Для этого надо сесть в тюрьму миллиардером и стать свидетелем того, как твое богатство будут растаскивать. Я опасаюсь, что с такими же проблемами столкнутся другие компании. Только что объявлено, что с тюменского отделения компании «Бритиш петролеум» взыскивается дополнительный налог в миллиард долларов. Это не 26-27 миллиардов, разорившие ЮКОС, но сумма тоже огромная, и это еще один тревожный сигнал для инвесторов.

С.Р.: Спасибо, профессор Голдман.

Семен Резник

13.04.2005

«Голоc Амepики» ▪ Russian