Вопрос, вынесенный в заглавие статьи, часто звучит сегодня в России и на улицах, и на радио, и на страницах газет. Ответов на него может быть несколько.

Щепетильность. Папа объехал более ста стран, всюду был как глава государства, но всюду сперва спрашивал: не возражают ли руководители «религиозного большинства»? Это самое точное и простое объяснение, но в России его не понимают. Страна с богатым опытом судебного и человеческого произвола: у нас часто идут в гости, не спрашивая мнения даже хозяев дома, не говоря уж о мнении, допустим, хозяйской дочки. Архаичные представления о щепетильной вежливости, отличающей воспитанного, благородного человека, умерли, современные представления о щепетильности человека информационной эпохи еще не родились.

Медлительность бюрократии. Почему бы Московской патриархии не разрешить визит папы, коли уж ее разрешения просят? Прежде всего потому, что любая бюрократия реагирует неторопливо. Если бы 21 августа 1991 года патриарха Алексия II попросили благословить приезд папы в Россию — благословил бы, лично приехал бы в Ватикан и сопровождал бы до Москвы, усыпая путь розами. Но уже 22 августа, глядя на то, как трепетно победившая часть номенклатуры относится к проигравшим, особенно к гэбистам, патриарх понял, что ему ничего не грозит.

Деспотизм, но недоделанный. Коммунисты подражали французским комиссарам, поэтому в России формально было провозглашено отделение церкви от государства. Остался этот пережиток демократического камуфляжа и в ельцинской Конституции. В результате Московская патриархия, реально находящаяся именно на положении государственной конфессии, не имеет «окончательной бумаги». Деспотизм классический просто взял бы и сделал патриархию государственной религией. Максимум чего удалось добиться — щедрого, но непрямого государственного финансирования и включения высших иерархов в список государственных служащих, которым положены спецохрана, спецавтомобиль и пр. Отсюда и нервозность: а вдруг какая конфессия так размножится, что переходящее знамя отдадут ей? Или вдруг следующий генсек (президент) возымеет любовь к католикам? Не лучше ли сделать так, чтобы потенциальный конкурент близко не появлялся на горизонте?

Недоделанный, но деспотизм. Если бы в России, как в Греции или Англии, «религия большинства» формально была бы государственной, папа приехал бы обязательно, как приезжал он в Англию в 1982-м и в Грецию в 2001-м. Там просто светское начальство распоряжается — церковная иерархия выполняет. За все надо платить, а за статус государственной надо платить независимостью. Московская патриархия (не путать с русским православием) пытается совместить плюсы отделения от государства с плюсами статуса государственной религии. А минусы есть на кого свалить. Но убежать от диктата кесаря не получается, и патриарх против визита папы в Россию, потому что против этого визита и светская власть. Просто для Ельцина визит папы не был «политическим вопросом» в отличие от похорон Романовых. Поэтому отношения с католиками Ельцин предоставил на усмотрение патриархии, а Романовых захоронил вопреки ее протестам. Для Путина же визит папы стал вопросом принципиальным — и он абсолютно деспотически этот визит запретил.

Двуглавые красные звезды. Формально Путин пригласил папу в Россию. Фирменный путинский стиль, усвоенный из методичек для чекистов. Поскольку интеллектуальный уровень любой тайной политической полиции неизбежно стремится к нулю, постольку и методы ее стремятся к максимально простым. Нужно солгать, товарищ? Не напрягай мозги, лопнут. Просто скажи прямо противоположное тому, что думаешь и что собираешься сделать. Полуправда — это уже слишком сложно. Сказал Путин, что будет поощрять миграцию, — через три дня миграция запрещена. Сказал, что поможет студентам, — через три дня студентов лишили льгот. Сказал, что приглашает папу в Россию, — значит, не пустит.

Суеверность. Но почему Путин против католиков? Потому что он уступил давлению патриарха? С каких пор хвост виляет собакой? В начале путинского правления казалось, что он абсолютно неверующий. К 2002 году стало ясно, что дело куда хуже: Путин действительно верующий человек. Вера его, естественно, незрелая, наложившаяся на парткомовскую психологию. Он, видимо, действительно убежден, что для блага церкви и России нужно очистить ее от иноверцев и инославных. Путин, судя по делам, даже презирает патриарха, и презирает именно за отсутствие религиозного энтузиазма. Президенту ближе черносотенный национализм игумена Тихона Шевкунова. Поэтому главный праздник России перемещен с 7 ноября на 4-е — не слишком образованные господа решили, что в этот день надо отмечать победу над католиками в 1613 году.

Когда в 2002 году из России были высланы дюжина католических священников и один католический епископ, МИД заявил, что это было сделано по просьбе патриарха. Типичная чекистская утка. Патриархия слишком много денег получает от католиков, чтобы по своей инициативе решиться на подобный демарш, от которого выгоды никакой, а позору не оберешься. Инициатива, видимо, исходила лично от президента. Тем более что риска в этом не было никакого: Ватикан дивизий не имеет, политического влияния — тоже, западные политики от религии дистанцируются принципиально и патеров защищать не стали. Да они и Ходорковского защищать стали не сразу, а когда стали, то формально и с неохотой. Вот если бы Путин Билла Гейтса арестовал… Но Гейтс при Путине в Россию не приезжал.

Промысел. Причина последняя по месту, но первая для верующего сердца. В конце концов, Бог сильнее и президента, и патриарха, захотел бы — разрешили бы папе приехать. Какие пастырские соображения (а Бог — наш пастырь, папа и патриархи лишь подпаски) против визита папы в Россию? Достаточно послушать, с каким истерическим надрывом многие русские говорят: «Какие же мы сволочи, что не пустили папу в Россию!» (некоторые говорят: «Какие же вы сволочи»; о недостатке воспитания уже говорилось). Приехал бы папа в Россию — и с надрывом в голосе стали бы говорить: «Какие же мы терпимые и добрые, коли пустили папу в Россию!».

Трагедия постсоветской России — в подмене реальных изменений символическими. У этих символических «преобразований» есть горячие сторонники, есть горячие противники, неважно: у реальных реформ нет ни врагов, ни друзей, они кажутся просто нереальными. Психология русских людей 1990-х годов вращается в порочном кругу озлобленного деспотизма и не менее озлобленного холопства. Затащить папу в этот порочный круг или не пускать его в этот круг — какая разница? Сперва надо освободиться, а потом уже в дом свободы звать приличных гостей. А в дом, который занят демонами, папа может приехать, может не приехать — все будет не в коня корм.

Яков ГАВРИЛОВ

11.04.2005

№ 26

Новая Газета