(Трибуна). Бронзовый бюст Дмитрия Козлова, ученого и конструктора, одного из создателей «ядерного щита» нашей страны, установлен в его родном Тихорецке на Кубани. Дмитрий Ильич – дважды Герой Социалистического Труда, лауреат Ленинской и Государственных премий СССР и РФ, кавалер четырех орденов Ленина, Октябрьской Революции, Красной Звезды, Отечественной войны I степени и множества медалей.

– В «Большом энциклопедическом словаре» 1991 года выпуска о вас сказано туманно: «Советский ученый в области автоматизации, лауреат Государственных премий». Попробуй догадайся, что вы были ведущим, а затем генеральным конструктором легендарной «лунной» ракеты «Р-7». Ракетами этого типа осуществлены около 70 процентов всех запусков космических аппаратов в СССР, выведены на орбиту практически все спутники и пилотируемые корабли. Да и добрая половина спутников была разработана под вашим руководством. Пожалуй, в мире найдется немного ученых, к которым судьба отнеслась столь щедро и благосклонно.

– Думаю, это не совсем так. Скорее судьба меня хранила. Мне ведь было неполных двадцать два года, когда началась Великая Отечественная. 1 июля 41-го я, тогда еще студент Ленинградского военно-механического института, вступил в народное ополчение, несмотря на уговоры и ультиматумы ушел на фронт. Мой старший брат, ротный политрук, погиб в самом начале войны. Потом война унесла младшего брата Володьку. У меня, студента последнего курса, была «бронь» от призыва в армию. Но кому-то нужно было мстить гитлеровцам за братьев. И я пошел. Так нас воспитал наш отец. Плотник, коммунист с 1920 года.

Я рвался в бой, на передовую. Но меня командировали в военное училище. После нескольких месяцев ускоренного обучения присвоили звание лейтенанта. Трижды был ранен. Последний раз тяжело – потерял руку. Вообще на фронте смерть как будто ходила за мной по пятам. Наше отделение в числе первых начало строить легендарную «Дорогу жизни» – ледовую трассу через Ладожское озеро, спасшую жизнь многим ленинградцам. Тянули дорогу под непрерывными бомбежками и артобстрелом. Наконец солдаты-строители расселись по машинам, взревели моторы. Я тоже было сел, да спохватился – вещмешок забыл. Из грузовика – бегом за нехитрым солдатским скарбом. Схватил мешок – и вдогонку за уходящими «ЗИСами». К счастью, не догнал – машины на глазах провалились под лед. Война для меня после увечья закончилась в 44-м. Может быть, это и спасло. Из нас, шести друзей-добровольцев, погибли пятеро. Впрочем, из солдат призыва 41-го мало кто остался в живых. Даже по теории вероятности их не могло быть много.

После окончания института всю нашу группу направили на курсы новой техники. Углубленно изучали ракетодинамику, баллистику, системы управления… Получил назначение в КБ главного конструктора артиллерии Павла Костина, вместе с которым поехал в Германию исследовать немецкие секретные ракеты ФАУ-2, технологию их производства. Правда, немецкое «наследство» оказалось тощим – «сливки» сняли американцы. В Германии я и познакомился с полковником Сергеем Королевым. Не берусь судить, чем я ему приглянулся. Но Королев, тогда еще мало кому известный конструктор, пригласил работать к себе. Нет, не в знаменитое КБ, а на пустое место: бюро надо было создавать с чистого листа.

Начинал с должности рядового инженера. Но на ступеньках служебной лестницы долго не задерживался. Через пять лет возглавил сектор. И вдруг Королев предложил мне стать ведущим конструктором ракеты Р-5, которую потом назвали «ядерным щитом СССР». На ней был установлен первый ядерный заряд. А с созданием следующей Р-7 возник ядерный паритет с Соединенными Штатами. Американцы уже не могли диктовать свою волю всему миру.

– Бомба без системы доставки – всего лишь взрывоопасная игрушка. Р-7 – боевая межконтинентальная баллистическая ракета, с которой вы сняли военный мундир и надели цивильный костюм, вывела 4 октября 1957 года в космос первый в мире искусственный спутник Земли.

– Это был всенародный праздник радости, гордости за свою Родину. Хотя далеко не все понимали, что такое космос. Толпы, задрав головы, ждали, когда на небосклоне над городом появится маленькая живая звезда.

В это время встал вопрос о серийном выпуске ракеты Р-7 в Куйбышеве, нынешней Самаре. Начальником создававшегося серийно-конструкторского отдела для оперативного управления производством академик Королев назначил меня. На авиационный завод № 1 я приехал с тремя-четырьмя сотрудниками. Принципиально. Решил, что в таком большом городе специалисты нужной квалификации найдутся. И, в общем-то, не ошибся. В апреле 1958 года завод еще выпускал бомбардировщики. Но сроки у меня были очень жесткие. Уже в конце года доложил Королеву о завершении сборки первых двух ракет при техническом руководстве куйбышевского филиала ОКБ-1. Особого конструкторского бюро Королева.

Кстати, ракета-носитель

Р-7, рожденная сорок лет тому назад, все еще жива и активно используется. В авиационной и ракетной технике подобных долгожителей нет. Некоторые специалисты еще лет двадцать назад предрекали ей близкую смерть: к началу 80-х «изделие», мол, полностью исчерпает свой научно-технический потенциал. Этого не случилось. Другие ракеты, отлетав несколько лет, уходили в отставку, а Р-7, стартовав более 1600 раз, продолжает летать. Абсолютный рекордсмен по запускам. Разумеется, от старушки образца 1958 года мало что осталось. Но вот принципиальные решения сохранились. На базе Р-7 создано восемь типов модернизаций ракет-носителей среднего класса «Восток», «Молния» и «Союз». Именно с этими ракетами связано покорение космоса. Отсюда – дешевизна и высокая надежность аппаратов. Такая ракета одна – легендарная «семерка».

Уже через год ОКБ-1 было преобразовано в филиал, а в 1974-м обрело статус самостоятельной организации «ЦСКБ». Здесь мы стали создавать спутники-шпионы, по поводу которых у ЦРУ возникла устойчивая головная боль. Впрочем, «шпионами» их прозвали журналисты для красного словца. На самом деле это аппараты-контролеры, необходимые прежде всего для наблюдения за выполнением условий международных соглашений в области разоружения. Этому вопросу Советское правительство придавало огромное значение. Минуло много времени, поэтому могу раскрыть государственный секрет тех лет. Наши власти долго отказывались подписывать договор о ядерных ограничениях СНВ-1. Политбюро ЦК КПСС опасалось, что американцы нас обманут. Мы порежем свои ракеты на металл, а они – нет. Тогда мне пришлось показать кремлевским товарищам спутниковые снимки американских стратегических объектов. А там – все как на ладони. Не только ракетные шахты видны, даже автомобильные номера служебных машин Пентагона. Политбюро признало свои опасения напрасными. Договор был подписан. Может быть, и за это мне была вручена вторая Золотая звезда Героя Социалистического Труда. А первая – за Юру Гагарина, вернее, за корабль «Восток», на котором он поднялся в открытый космос.

– Как известно, Советский Союз еще в 1968 году приступил к реализации конверсионных проектов, предусматривавших гражданское применение космических аппаратов. Какая роль была отведена в этой программе вашему ЦСКБ?

– Мы начали использовать спутники для революционного картографирования огромных территорий Земного шара. Имевшиеся к тому времени карты содержали большие погрешности. Иногда разрывы составляли сто-двести и более километров. В Китае, Азии, Африке, Южной Америке до сих пор есть обширные районы, состоящие из белых пятен. Чтобы вручную составить более-менее точные карты, у мирового сообщества не хватит картографов и техники, способной преодолеть горы, низины, моря, реки. Фотосъемка со спутника такую задачу решает просто. Хотя и тут просматривается военный аспект.

Высокоточные карты, созданные с помощью наших спутников, увеличивают потенциал ракетных ударов в два-два с половиной раза. Но это к слову. Даже американцы обратились в ЦСКБ с просьбой провести фотосъемки Соединенных Штатов для изготовления точных карт собственной страны. Они сами признают, что российская аппаратура лучше. В разные годы мы создали космические комплексы для исследования природных ресурсов Земли и экологии, микрогравитации и космического материаловедения, биологии и медицины, астрофизики и ядерной физики. В общей сложности – свыше 20 типов и модификаций космических аппаратов.

– Ракетно-космический центр «ЦСКБ-Прогресс», созданный несколько лет назад в результате объединения конструкторского бюро и сборочного завода, не обошли стороной беды российской экономики. Безденежье, долги за уже выполненные работы, безумные налоги… Что будет с отраслью?

– Упадок начинается в головах, в сознании людей. Когда заглядывают в рот начальству, боятся высказать свое мнение. А сейчас именно такое время. Бывшие крупные партийные работники, давно вышедшие «из рядов», боятся напоминаний о своем партийном прошлом. Я, будучи секретарем партбюро ОКБ-1, дал рекомендацию в партию Сергею Павловичу Королеву. А когда райком засомневался – ну как же, бывший колымский заключенный, сотрудник «шарашки» – до конца отстаивал своего шефа. И отстоял. А не случись так, отечественное ракетостроение могло бы и потерять гениального конструктора. И свой партийный билет я до сих пор не сдал. Космос – это категория, которая в личные эгоистические интересы и устремления не помещается. Всегда нужно быть принципиальным.

Я, наверное, был единственным, кто о комплексе «Энергия» – «Буран» имел мнение, шедшее вразрез с общепринятым и руководящим. Не уставал твердить: комплекс должен делаться вместе с полезными нагрузками. Не для того, чтобы подняться один раз ради престижа державы, а выполнять конкретные научно-технические задачи. Иначе проекту не суждена долгая жизнь. Не постеснялся сказать об этом Михаилу Горбачеву. Не поверили. В итоге выбросили многие миллиарды рублей. Программа была позорно похоронена.

– После смерти Королева генеральным конструктором был назначен Мишин. Но он, как говорят, не потянул. Вы, его первый заместитель, стали инициатором письма в Политбюро, лично Брежневу. Не боязно было?

– Мы все с болью в сердце говорили о необходимости заменить Мишина. Кстати, письмо подписали практически все заместители генерального конструктора. Брежнев начертал резолюцию: дать год на исправление. Не исправится – снять с должности.

Сняли. Открывшуюся вакансию предложили мне. Но я отказался: предпочел работать там, где было предначертано судьбой. Три года назад вышел на пенсию. Но почти каждый день бываю на предприятии. А иначе нельзя. Вот с новой ракетой чуть казус не вышел. Заказ на нее поступил уже после развала СССР. Заказчики назвали космический носитель «Русь». Название это я зачеркнул лично и написал «Союз-2». Зачем традиции ломать?

Беседовал

Владимир УЛЬЯНОВ

(Соб. корр. «Трибуны»)

САМАРА

НОМЕР ОТ: 10 МАРТА, 2005 ГОДА

Трибуна