Служба в рядах Советской армии изобиловала не только тяготами и лишениями, которые, согласно присяге, должны были стойко переносить люди в военной форме, но и всевозможными курьезами. Уж кто прошел через эту школу жизни, не дадут соврать. Некоторые истории заслуживают того, чтобы стать хрестоматийными. Свидетелем и непосредственным участником одной из них оказался и автор этих строк — в то время сержант СА.

Дело было в, теперь уже далеком, 1985 году, в небольшой военной части близ Караганды. Отсчитывая последние деньки до приказа, без пяти минут дембель, я коротал жаркий сентябрьский денек в самом, пожалуй, халявном наряде — дежурным по КПП. Лафа полная — сидишь разомлев на крылечке и наблюдаешь гражданскую жизнь, кипящую в городке по другую сторону военного забора. Отвлекаться на всякие там обязанности, типа открыть-закрыть ворота или доложить в штаб о прибытии какого-нибудь высокого начальства, «дедушке» не положено по сроку службы. Всем этим, а также уборкой помещения и окрестной территории увлеченно занимается помощник дежурного — «дух» (не оттащивший и полгода службы) Перепелица. Именно такую фамилию имел главный герой этой истории, а еще — причастность к молдавской национальности.

Созерцание сержантом такой уже близкой свободной жизни неожиданно прервалось появлением на горизонте двух знакомых ребят из города, с которыми как-то довелось познакомиться в увольнении и, помнитс,я даже пригубить за знакомство по чуть-чуть. То же самое решено было сделать и на этот раз, причем прямо в домике, именуемом контрольно-пропускным пунктом. А что — до штаба метров сто, не меньше, день воскресный, так что движение через КПП практически отсутствует, да и на стрем есть кого поставить — Перепелица сидеть без дела, а тем более участвовать в выпивке, не должен. Сказано — сделано, и через минут десять два гражданских лица заявились на военную территорию, «вооруженные» двумя «бомбами». Для непосвященных пояснение — «бомбой» в то время именовалась немаленькая бутыль вина.

…Распить мы успели лишь одну и только-только откупорили вторую. Противно проверещал селектор, стоящий в углу на тумбочке, и не менее противным голосом дежурного по полку приказал сержанту Павлову явиться в штаб. Уже стерлись из памяти причины столь неожиданного вызова, но делать было нечего — пришлось приятную трапезу на этом завершить. Горожане спешно удалились, початая бутылка была спрятана в тумбочку, а я, предчувствуя неладное, поплелся в сторону штаба. Предчувствие не обмануло. Дежурный по полку с максимально идиотской для офицера фамилией Милый, уже при докладе явившегося сержанта учуял некие, не вполне характерные для штаба полка, запахи, вдруг появившиеся в радиусе его обоняния. Оскалившись отнюдь не милой улыбкой, Милый, имевший давний зуб на меня (это совсем другая история), быстренько доложил о своем подозрении начальнику штаба части майору Семенову, непонятно какого черта находившемуся в выходной день на службе. Семенов — тертый калач, полагаться на нос Милого не стал, а прибег к проверенному в этом полку годами способу определения наличия в организме военнослужащих запрещенных уставом промиллей. Он взял со своего стола обыкновенную кружку, сунул ее мне в лицо и приказал дыхнуть, тем самым подчеркивая свое офицерское достоинство, не позволяющее ему вдыхать винные пары непосредственно из сержантского рта. Другое дело из кружки, что он и сделал, засунув в сосуд свой красный длинный нос. Когда майорский орган обоняния вернулся из кружки на волю, он стал значительно краснее. При этом и Семенов, и Милый имели торжественный вид борзых, взявших, наконец, след. «Кто с тобой в наряде?» — почти в унисон спросили они. Он честно доложил.

Дальнейшие события развивались, как в детективных кинофильмах, чрезмерным просмотром которых явно грешили господа офицеры. Они, сделав охотничью стойку, спустя мгновение уже мчались бегом, словно опасаясь, что Перепелица вдруг невероятным образом протрезвеет (а в том, что он тоже пьян у них сомнений не было) на КПП. Вся кавалькада выглядела довольно весело — впереди с кружкой наперевес майор Семенов, сразу за ним капитан Милый и, чуть поотстав, сержант Павлов.

Бедный сын молдавского народа увидел это зрелище еще из окна и, надо сказать, немало растерялся и запереживал. Когда запыхавшиеся офицеры ввалились в помещение контрольно-пропускного пункта, Перепелица с перепугу забыл стандартную форму доклада и, вытянувшись по стойке смирно, лишь нелепо улыбался. Когда же майор Семенов, еще не справившись с одышкой, молча протянул ему кружку, улыбка молодого солдата была достойна первого места на конкурсе самых глупых улыбок в мире. Бедняга не знал еще о порядке алкогольной проверки, заведенной в этом полку и поэтому, растерянно взирая то на кружку, то на Семенова, то на Милого, никак не мог взять в толк, чего от него хотят. Но тут, поймав взгляд стоящего позади сержанта и увидев его одобрительный кивок, рядовой Перепелица прозрел. Его лицо озарилось вселенским просветлением. С какой-то отеческой нежностью и где-то даже с укоризной он посмотрел на офицеров и, не дождавшись, пока они что-либо пояснят, сделал то, что позволило ему навсегда войти в историю этой дважды краснознаменной, ордена Ленина и Красного Знамени гвардейской военной части. Он подошел к тумбочке, достал из нее початую бутылку вина, вернулся и щедро плеснул в протянутую майором кружку…

Лиц Семенова и Милого сержант уже видеть не мог, поскольку медленно сползал по стене, давясь от хохота. Приступ смешной истерики прошел у него только на гаупвахте, куда я угодил в гордом одиночестве. Перепелица был оставлен на свободе, поскольку в пьянстве уличить его так и не удалось. Потом он еще долго всем рассказывал, да, наверное, рассказывает и сейчас, как и зачем прибегали к нему на КПП офицеры.

MK Латвия

Евгений ПАВЛОВ, MK Латвия

23 февраля 2005 11:17

DELFI

DELFI Латвия