В разгар подготовки к новому сезону Гаджиев, единственны тренер Российской Премьер-лиги, являющийся кандидатом наук, говорит о технологиях успеха, клонировании Анри и размахе «Крыльев».

– Какой была тема вашей диссертации?

– «Структура соревновательной деятельности как основа планирования тренировочных нагрузок высококвалифицированных футболистов».

– Вы так быстро и просто вспомнили ее непростое название, как будто защита была только вчера.

– Не вчера, конечно. Просто эта работа выполнялась не для галочки и не для получения степени, а для реального использования. Я знаю только один надежный, безотказный способ улучшения игры – через ее последовательное постижение.

– Если футбол по Гаджиеву – это наука, то матч, выходит, что-то вроде арифметической операции – скажем, извлечение корня?

– Футбол – это только отчасти наука, а с одним отдельно взятым матчем все еще сложнее. На его ход может повлиять настолько большое количество неконтролируемых факторов, что предсказать развитие игры практически не возможно. Когда мяч попадает в штангу, гол от промаха отличают считанные сантиметры. Те же сантиметры отделяют выдающийся подкат защитника при выходе форварда соперников к нашим воротам от неудачного подката, удара по ногам, пенальти и красной карточки. Даже если ты готов лучше соперника и выполняешь все правильно, это не это не гарантирует победы. Например, сборная Бразилии в финале олимпийского турнира 1988 года не была слабее сборной СССР, а выиграли мы… Однако, во-первых, природа случайностей таковы, что они уравновешивают друг друга и на длительном отрезке значительно меньше влияют на результат. В таблице 30-матчевого сезона команды в порядке очередности расставляют объективные критерии. А во-вторых, я не знаком с белой и черной магией и не знаю, как можно воздействовать на неконтролируемые факторы, чтобы они работали в пользу моей команды. Но я в той или иной степени знаком с тактикой футбола, психологией, биохимией, особенностями восприятия людьми тех или иных нагрузок – и убежден, что при грамотном использовании знаний в этих областях можно зримо улучшать игру и результаты. Вот и все.

– Хотите сказать, что вы всегда руководствуетесь замерами, точными данными, научным подходом и никогда – интуицией, какими-то другими иррациональными факторами?

– Иррациональными – точно никогда. Что такое интуиция? Под ней ведь тоже есть научная основа. Помните эту примету: «если ласточки летают низко – жди дождя»? А на самом деле это насекомые, за которыми ласточки охотятся, низко летают – от тяжести крыльев во влажном воздухе… Наука вокруг нас. Она в самых обыденных вещах, только оглядитесь. Вот вы переворачиваете кассету в диктофоне и нажимаете кнопку – вы ведь не задумываетесь о том, что этим обыденным действием совершаете сложный комплекс действий: электрические заряды, поступающие из батарей, вращают ленту. Специальное покрытие на ней фиксирует наш разговор. И футбол высокого уровня с каждым годом становится еще более технологичным. Например, в Англии появилась система теленаблюдения, позволяющая охватывать всех игроков команды одновременно и обсчитывать все их действия самым детальным образом. Скоро она внедрится в топ-клубах, в результате чего их тренеры смогут анализировать игру еще глубже и точнее ею управлять… Можно сказать, что я полагаюсь на интуицию в определенной степени, потому что многие качественные характеристики игры точному измерению пока не поддаются – к примеру, игровое мышление футболиста или ориентировка в пространстве. Только интуиция здесь – никакой не иррациональный фактор. Где нет цифр, я полагаюсь на визуальные оценки, на накопленные знания – фактически тоже на результаты опытов, то есть прежних стадий моей карьеры. Всякая интуиция базируется на знании. Вот какая у меня интуиция в области строения космических кораблей? Нет у меня там никакой интуиции.

– Давайте разберемся с тем футбольным космосом, в который уходит наш разговор. Хочется понять, как согласуется с вашей строго научной логикой фактор гения – скажем, решающий гол Зидана в финале Лиги Чемпионов-2002 «Реал» – «Байер». Человек невообразимо сложным ударом с лета вогнал мяч в «девятку», чем принес победу своей команде. Ну какая тут наука?

– Очень хорошо согласуется, так как гении и совершают все революции, в том числе и в футболе. Их игра есть основа для прогресса футбола, и дело не в том, какой гол Зидан забил «Байеру», а Ван Бастен – сборной СССР в финале Евро-88, и даже не в том, что это такая редкость, которая не может считаться закономерностью даже для этих великих игроков. Опираться при рассмотрении игры на такие эпизоды – это значит пытаться перевести случайность в ранг закономерности. Дело в том, что Зидану для того, чтобы демонстрировать высочайшую технику, необходимо быть надлежаще подготовленным физически. Иначе он бы не успел к мячу в том эпизоде. А если бы успел – элементарно не решился бы на удар… Я тут про одно из самых распространенных заблуждений о футболе скажу – о некоем противопоставлении атлетизма технике, физподготовки – зрелищности какой-то. Даже самый техничный игрок не сможет играть сильно и зрелищно, если он физически не готов, если постоянное передвижение по полю дается ему с трудом. По полю, будь ты трижды Зидан, нужно передвигаться легко.

– Таким регулярно проявляющим себя вещам, как финты Роналдо или Роналдинью, есть место в вашей концепции?

– Важное: техника – один из главных футбольных критериев. Но далеко не единственный. В футболе высокого уровня техника есть почти у всех, потому выиграет тот, кто дополняет ее другими аргументами. Вот вы Роналдо вспомнили. Вспомните и его гол в финале чемпионата мира-2002 немцам. Роналдо упал, потерял мяч, однако не выключился из игры, как это часто случается с нападающими, а побежал отнимать мяч у соперника – в итоге отнял. Отдал партнеру, а через несколько секунд уже сам завершал атаку. Я специально попросил наших операторов сделать мне видео с этим моментом, чтобы использовать его в, так сказать, творческой дискуссии с нашими бразильцами – когда убеждал их в необходимости не выключаться из игры ни на секунду и участвовать в отборе мяча, кем бы по амплуа они ни были. Мог, конечно, эпизодами из Кержакова свои слова проиллюстрировать, но знаю, что Роналдо для них куда авторитетней.

– Система отношений в «Крыльях Советов» предполагает такую форму общения, как дискуссия тренера и игрока?

– Да. Кто-то приехал в команду из Сербии, кто-то из Бразилии, кто-то из Литвы, и все – со своим футбольным прошлым, со своими представления о том, как надо играть и тренироваться…

– А как же профессионализм? Тренер приказывает, игроки делают, клуб платит зарплату…

– Не люблю приказы. Лучше себя чувствую, когда футболисты становятся не исполнителями, а участниками процесса. В принципе, это прямая обязанность игроков – выполнение каждого из упражнений нашего тренировочного комплекса, они за это деньги получают. Но когда футболисты осознают, что и для чего делают, тренировочная работа куда эффективней.

– Интересно, у вас всегда была именно такая точка зрения на взаимоотношения игроков и тренера?

– Наверное, когда я в 26 лет начинал свою работу в команде второй советской лиги, смотрел на это несколько иначе. Но тогда просто другое время было. Бутылка пива была под запретом – потому что считалось, что футболист, начав с бутылки, закончит минимум ящиком. Тренеры вполне могли краны с водой в общежитии перекрыть: потому что на каком-то этапе бытовало методическое заблуждение о вреде потребления игроками большого количества воды после тренировок. С тех пор вся система взаимоотношений в футболе эволюционировала, а не только мои взгляды. Если тогда, образно говоря, были игроки для тренера – то сегодня тренер для игроков.

– Вы регулярно оперируете такой явно позаимствованной из советской тренерский школы категорией, как «смелость». Она действительно так важна в футболе?

– Если вам хочется более современных определений, назовите это профессионализмом. В среднем около 100 раз за матч мяч оказывается в спорных точках между игроками двух команд. И в таких ситуациях уже не в технике, не в тактике дело – попадать мяч будет к тем, кто пойдет в жесткий стык без лишних раздумий, кто элементарно отважней.

– Снова статистика. Ваши тезисы о научности футбола вполне убедительны, но все равно почему-то хочется попробовать их оспорить. Все-таки романтичнее рассматривать игру как нечто, не поддающееся алгоритмизации. Как род искусства.

– Стыков футбола с наукой опасаться не нужно: дальнейшее исследование игры сделает ее динамичнее, умнее, в конечном счете лучше. Усовершенствуются методики подготовки, повысится качество решений, принимаемых тренерами и игроками. При этом творчества в игре меньше не станет, потому что оно очень футболом востребовано. Кстати говоря, в искусстве тоже есть некие универсальные вещи вроде стихотворного размера или золотого сечения…

– Понял, что внушает мне недоверие к этому пути развития – когда будут выведены определенные формулы усовершенствования игры, когда будут более доказательно даны оценки: какая тактика – передовая, а какая – не очень, – это приведет к унфицированию, стандартизации футбола.

– Ну, определенная унификация – это типичная для современного мира вещь. Вот мы с вами сидим в японском суши-баре, звучит английская музыка, за окном – московская архитектура, но в Берлине или Хельсинки можно увидеть примерно такую же. Скорость обмена знаниями сегодня такова, что они уже не остаются достоянием отдельных национальных школ, а мгновенно распространяются повсюду. Но стилевой стандартизации в футболе все равно не будет: слишком многое здесь зависит от индивидуальных качеств игроков. Возьмите Англию, где большинство команд играет 4-4-2 и исповедует схожие принципы: приоритет игры верхом, максимальная скорость, решающая роль таких качеств, как смелость и самоотдача. Но разве эти 4-4-2 в исполнении «Арсенала» похожи на 4-4-2 «Манчестер Юнайтед» или «Мидлсбро»? Нет, и не будут похожи, пока кто-нибудь не сумеет клонировать Тьерри Анри или Криштиану Роналду. Пока клонирование не стало практикой, за стилевое разнообразие игры опасаться не стоит.

– А когда станет, вы бы в команду какого клона хотели – Анри, Роналду или чьего-то еще?

– Скорее, пожалуй, Джеймса Бонда из кино. Чтобы распределить его стойкость, непоколебимость между всеми игроками «Крыльев». В этом нам еще есть куда добавлять.

– В свете нового сезона прошлогодняя бронза для «Крыльев» – помощь или помеха?

– Несомненно, помощь. Это некое указание на верность избранного пути как для меня, так и для игроков. Некая база для их уверенности в себе – раньше ее порой не хватало. Наша форма благодарности болельщикам. Только важно, чтобы игроки не забыли, что утверждать свой перевес над другими придется заново. В историческом контексте эти медали – наши навсегда, и их никто уже не отнимет. Но в контексте нового сезона мы начинаем чемпионат с нулем очков, одним из 16 клубов Премьер-лиги – а не бронзовым призером.

– Нет ощущения, что в прошлом году «Крылья Советов» использовали свой, может быть, последний шанс на медали? В следующем году деньги, вкладываемые в «Динамо», «Спартак» или «Сатурн», должны наконец принести определенную отдачу. А денег там больше.

– Но и мы должны, просто обязаны прибавлять в игре. Абсолютно все наши футболисты, вплоть до опытных Соузы и Пошкуса, способны играть сильнее. Я пока не вижу решительно никаких причин, по которым мы могли бы отказываться от цели конкурировать с названными вами клубами.

– Сколько стоил самый дорогой игрок «Анжи» той поры, когда вы выводили махачкалинский клуб в еврокубки?

– Около $150 000.

– А сегодня практически все клубы в России легко оперируют суммами в десятки раз большими. Не находите, что рост уровня игры в нашем чемпионате критически отстает от роста инвестиций?

– Ну, и в Европе есть примеры несоответствия одного другому. Тот же «Интер» возьмите…

– Беда в том, что в России такими «Интерами» выглядят практически все, кроме самых небогатых клубов – «Торпедо», «Амкара»…

– В общем, здесь я с вами скорее согласен, чем нет. Но проблема в том, что прямой зависимости между деньгами и качеством игры нет. Потратить деньги можно мгновенно, одним движением руки, а достижение зримого игрового прогресса может длиться годами. Надо еще немного подождать.

– Что думаете о лимите на легионеров, вступающем в силу с нового сезона?

– Думаю, что предпринимать какие-то шаги для стимулирования роста российских игроков, конечно, необходимо. Только эффективнее было бы бороться не со следствиями, а с причинами. Причины же дефицита высококлассных игроков в стране, на мой взгляд, в крайне слабой материально-технической базе детского футбола. Вместо лимита на данном этапе я бы предложил такую формулу: отчисление клубами 10% от затрат на покупку и содержание легионеров в специальный фонд развития детско-юношеского футбола или в собственную школу – для строительства полей, приобретения экипировки, повышения зарплаты детских тренеров. Наши клубы сейчас тратят на легионеров не меньше $50-70 млн в год, и $5-7 млн инвестиций в детско-юношеский футбол были бы существенной помощью.

– Правда ли, что Анюков попал в сборную России накануне чемпионата Европы после вашего звонка Ярцеву?

– Не знаю, может, он и так собирался вызвать Анюкова… У меня вполне нормальные отношения с Ярцевым для того, чтобы позвонить и обратиться с таким советом. Именно советом, хочу подчеркнуть, не просьбой.

– Многие кинорежиссеры говорят, что не могут смотреть кино без того, чтобы анализировать работу оператора или, скажем, техников по свету. Можете ли вы смотреть футбол, не разделяя его на составляющие, не анализируя, – просто ради чистого удовольствия, интереса к результату?

– Нет. Тут я похожу на этих режиссеров – давно уже, лет 30. Всегда анализирую, но в этом и состоит мое удовольствие.

– Матчи собственной команды сколько раз пересматриваете?

– Один – этого достаточно для анализа. Другое дело, что такой просмотр может длиться 5-6 часов, многие моменты пересматриваю многократно.

– Читаете газетные рецензии на матчи, журнальные статьи?

– Крайне редко. Весной, по ходу прошлого сезона, после неудачного старта вообще перестал читать.

– Это такое средство сохранения душевной энергии?

– Отчасти. Вспоминаю ответ Лобановского помощнику, предлагавшему ему газету с очередными критическими замечаниями в его адрес. «Все это я уже читал». – «Но газета ведь свежая, сегодняшняя». – «Да, но все это уже было в прошлогодних».

– Игрокам тоже читать не рекомендуете?

– Почему же, рекомендую. Им не следует отгораживаться от внешнего мира, им надо его изучать. Я в их годы все читал.

– Что в таком случае читаете сейчас?

– Специальную литературу.

– Правда ли, что в детстве вы занимались шахматами? Какой у вас был разряд?

– Разряд не помню – могу сказать, что занимал второе место в юношеском чемпионате города Хасавюрта. Я тогда учился в специализированном шахматном классе.

– Трудно удержаться от вопроса о сопоставлении шахмат и футбола, если такое вообще возможно.

– В каком-то отношении – возможно. Собственно, мы об этом уже говорили: обе игры поддаются определенному анализу, в обоих можно искать более эффективные продолжения – даже если разбираешь выигранную партию. Но футбол сложнее. Ладья не может выйти на игру недонастроившисъ, а уровень пешки нельзя повысить за счет работы над ее слабыми сторонами.

– Отправляясь на интервью с вами, я интересовался у коллег: что бы они хотели спросить у Гаджиева. Все как один попросили выяснить – готовы ли вы принять многострадальную сборную России.

– А ваши коллеги знают, что у сборной есть тренер, и пока это так, рассуждения в подобном ключе не вполне этичны?

– Хорошо, давайте переведем вопрос в абстрактную плоскость. Готовы ли вы принять сборную России в принципе?

– В принципе возможно многое, и это тоже. Логика действий в таких ситуациях всегда зависит от условий, обстоятельств. Сейчас обстоятельства таковы, что у меня есть контракт с «Крыльями Советов». Я много работал со сборными СССР и России, знаю и люблю эту работу, но в клубной сегодня больше предпосылок к тренерской самореализации. Она, в конце концов, интереснее.

Дмитрий Навоша

«Proспорт»

4 февраля 2005 года.

"Крылья Советов" Самара