Биеннале — художественная выставка, проходящая раз в два года. Первая Московская биеннале современного искусства имеет своим образцом биеннале в Венеции, проходящую с 1895 года, биеннале в Сан-Паулу и других городах и странах, которые проводят регулярные масштабные фестивали новых тенденций в мировом изобразительном искусстве.

Революционный держите шаг

27 января 2005 года открывается 1-я Московская международная биеннале современного, актуального, концептуального искусства. Термин достаточно условный. Он характеризует искусство, находящееся за пределами жизнеподобия и привычной изобразительности. Смысл биеннале связан с возвращением России в мировой контекст современной художественной жизни. Это то место, которое наша страна занимала в первой трети ХХ столетия.

Важно понять, что радикальное искусство связано с революцией в эстетических взглядах, происшедшей на рубеже XIX-XX веков, а та в свою очередь с идеями социальной революции. Русский авангард, лидер художественной мысли первой трети ХХ столетия, рождался в контексте социальных потрясений. Имена Малевича и Кандинского сегодня более бесспорны, чем имена тех, кто стоял во главе русской социалистической революции. Но связь между ними очевидна.

Ленин не любил актуальное искусство. Но вне революции это искусство не могло бы состояться. Ленин и сам был актуальным художником.

Он сочинял такие кровавые социальные хеппенинги, говоря нынешним языком, которые не снились в страшном сне никаким концептуалистам.

Возвращение в контекст

Новое актуальное искусство было связано с социальными катаклизмами 1960-х годов в западном мире. В России до начала 90-х годов такого контекста не было. Органично, что рождение русского радикального искусства случилось в пору распада СССР. Гибель империи и появление новой демократической страны определили импульс, давший русскому актуальному искусству новое качество и смыслы.

Прежние «левые художники», вплоть до Татлина, Фалька и других, продолжали искусство первой трети ХХ века. Художники 60-70-х годов, открывшие для себя авангард и Малевича, повторяли открытия, бывшие до них. А художники конца 80-х — 90-х годов пытались создать новый контекст — постмодернистский.

Началась жизнь, время сдвинулось с мертвой точки. Искусство заново рождалось из духа исторической трагедии и потрясений, а не академических штудий. В чем-то оно следует за мэтрами второй половины ХХ века, таких, как Джаспер Джонс, Энди Уорхол и другие. Но это — живое, органическое искусство, какими бы наивными или провокативными нам ни казались его цели. Оно входит в социальный контекст.

Кому нравится эстетика Гитлера?

Есть признанные места в мире, где выставляется современное искусство. В Венеции больше века встречаются художники самых дерзких эстетических представлений. Есть известные европейские места. Такие, как Кассель в Германии, где прописалось жесткое концептуальное искусство. Это связано с немецкими потрясениями в сфере искусства гитлеровской Германии.

Тут самое время предостеречь людей, которые, придя на выставки и не обнаружив привычного им искусства, станут делать самые резкие заявления. Они должны помнить, что до них по поводу выдающихся мастеров ХХ века высказался Адольф Гитлер, назвав их искусство «дегенеративным». Чтобы не попасть в столь неприглядную компанию, надо быть толерантным в своих высказываниях.

Московская биеннале показывает, что Россия — это часть мирового художественного пространства и она сильна не только реалистической традицией, связанной с русским романом XIX века. Для многих единственно возможная русская культура — это имена Пушкина, Толстого, Глинки, Чайковского. Они забывают или не знают о тех художниках, которые изменили представление о том, что есть реализм. Например, о Кандинском, одном из самых «московских» художников, запечатлевшем сорок сороков и малиновый звон. Его абстрактные композиции строили живопись по музыкальным законам. Можно вспомнить Скрябина, Шостаковича. Да и линия Гоголь — Достоевский далеко выходит за пределы жизнеподобия.

Не то, что мните вы, природа искусства

С 30-х годов и до середины 80-х эстетика в СССР определялась идеологией. Соцреализм обозначал верность советской власти. Приверженность к той или иной эстетике была видом на жительство либо путевкой в концлагерь и изгнание. Последние 20 лет мы живем в иной стране и в иных представлениях об искусстве. Те, кто думаeт, что любовь к родине исчерпывается традиционным реалистическим искусством, заблуждаются. Русское абстрактное и актуальное искусство восходит во многом к средневековым и религиозным истокам, к фольклору, к лубку. Одна из самых замечательных выставок в Русском музее так и называлась: «Авангард и лубок».

Важно понять, что актуальное искусство, находясь в остром конфликте с ренессансной эстетикой жизнеподобия, являет лишь иную ветвь русской народной жизни. Именно 1-я Московская биеннале должна подтолкнуть нас к изучению многообразия корней российской жизни, к пониманию, что такое русский фольклор, лубок, традиция, о которых мы мало знаем, заслонившись несколькими образцами нормативной эстетики.

Русской культуре более тысячи лет, и не надо ее обеднять. Та же биеннале должна подтолкнуть нас — иногда от противного — к осмыслению собственных традиций. Важно понять, что выставки, которые пройдут в ее рамках, это не акт хулиганства и вандализма в особо крупных и циничных размерах, а еще и провокация для понимания самих себя.

По ленинским местам

Биеннале вряд ли вызовет культурный шок. Она подготовлена многими выставками актуального искусства в России. По мировым стандартам это все выглядит едва ли не академически. Другое дело, что резкую критику может вызвать то, что центральным местом проведения биеннале выбран бывший музей Ленина.

Сразу напомню, что Ленин был революционером. То есть актуальным политическим художником. Музей его всегда лежал вне художественной жизни. Роллс-ройс, на котором ездил вождь и который был там выставлен, с натяжкой можно отнести к поп-арту и к новейшей инсталляционной культуре. Так что особой враждебности этого места к тому, что будет там выставлено, нет.

Важнее другое. Вкусы тех или иных начальников не должны влиять на развитие художественной жизни в России. При том же Ленине существовало революционное искусство, несмотря на его личные вкусы. Эстетику приравняли к идеологии уже при Сталине. Тем, кто воспитан на Шишкине и Шилове, хорошо бы воздержаться от поспешных обвинений. Да, актуальное искусство не повесишь в спальне или гостиной. Но войдя в западный банк или офис, вы увидите, что и оно может стать частью интерьера. Более того, оно изменяет сами основы дизайна.

Народные деньги на антинародное искусство?

Масштабы московской биеннале значительно меньшие, чем в Венеции или Сан-Паулу. Тем не менее деньги потрачены для нас значительные. Но мы не должны забывать, что именно новое искусство, сперва кажущееся шокирующим и скандальным, изменяет повседневную жизнь.

Если взять даже такого художника, как Илья Сергеевич Глазунов, часто говорящего о своей укорененности в русской традиции, можно увидеть, что он, как чуткий талант, многие свои композиции решает в той же манере, что Уорхол или другие западные художники, которые в 60-е годы радикально изменили эстетику. Его метаколлажи восходят к актуальному искусству также, как к клеймам житий святых, к принципу кинематографа, к поп-арту. То же можно сказать о пластических работах Зураба Церетели. Не надо ставить железный занавес между русским и актуальным мировым искусством, потому что такого барьера нет. И уж точно хочу предостеречь от определения патриотизма и любви к родине по эстетическим воззрениям.

Актуальное искусство победы над фашизмом

Наверняка участники биеннале будут доказывать, что они и есть самое главное и единственное в современном искусстве. Тем более что биеннале представлено молодежью, множеством галерей, радикальными проектами. При этом ясно, что русская культура одним актуальным искусством не исчерпывается. Она так же разнообразна, как сто или тысячу лет назад. Но для нас важно, что биеннале вписывается в контекст культурных событий года, связанных с 60-летием Победы.

Кому-то это покажется парадоксом. Но именно потому, что мы победили фашизм, враждебный толерантности, проповедующий единственно арийский суровый стиль, нетерпимый к так называемому «дегенеративному искусству» модерна и к его носителям, — именно поэтому биеннале и стало возможным. Важно, чтобы это поняла широкая общественность, а не только те, кто профессионально занимается искусством.

Мы живем в мире, у которого много векторов. Мир разнообразен, и русская культура разнообразна. Если кто-то думает, что все можно свести к одному направлению, тот ошибается. И актуальное искусство, которому посвящена биеннале, и традиционное жизнеподобное искусство, в русле которого воспитаны поколения советских, а теперь российских людей, существуют рядом.

«Российская газета» №12 (3681), 25.01.05