Сегодня в Самаре теперь уже бывший капитан «Крыльев» получит бронзовую медаль чемпионата России-2004. Простившись столь торжественным образом с городом и командой, он вернется в свой новый клуб – «Химки».

Главный тренер «Химок» Павел Яковенко суров. Говорить с корреспондентом «СЭ» он дозволил Тихонову при одном условии: о тренировках – ни слова. Гриф «секретно». А вопросы жгли язык: по анатолийскому побережью легенды ходят об этих тренировках. Но уговор дороже денег.

Выбор в пользу детей

– В 34 года представление новой команде волнует также, как в более нежном возрасте?

– Пожалуй, нет. Конечно, то, как меня приняли в Химках, тронуло. Мэр города, масса журналистов. Но я слишком много всякого прошел, чтобы волноваться.

– По-прежнему уверены, что поступили правильно, перейдя в клуб первого дивизиона?

– Никаких сомнений! Да, возможно, я поступился спортивными принципами: мог бы еще поиграть в премьер-лиге. Но семья важнее. Выбор был сделан в пользу детей. И здорово, что руководство «Химок» предложило мне контракт.

– И все-таки: не жаль премьер-лиги?

– Так я не год и не два там провел. Наигрался, наверное. Постепенно осознаю, что на год как минимум из премьер-лиги ушел. Но сделаю все, чтобы и «Химки» в ней появились, и Андрей Тихонов вернулся. Почему бы нет? Задача такая поставлена, мне ее сформулировал мэр города. Сами видите, какие подобраны футболисты и тренер.

– Николая Толстых можно теперь считать вашим должником. Для популяризации турнира, проводимого ПФЛ, вы уже многое сделали. Стадионы наверняка будут собираться «на Тихонова».

– Они в первом дивизионе и так собирались. В том числе в Химках. Вот сделали бы еще там за воротами небольшие трибунки, как на стадионе имени Нетто, совсем было бы замечательно. А то при одной трибуне словно в поле играешь.

– Вы, чувствую, проблемами «Химок» уже вовсю прониклись.

– Я всегда ставил высокие задачи. За годы, проведенные в Самаре, где по 35 тысяч человек на стадион приходило, привык к хорошему. И сегодня хочется обустроить свое рабочее место. Когда вокруг народ, совсем другое настроение.

– Что было за принятие предложения «Химок», понятно. А что было против?

– Когда остается играть недолго, футболист совсем иначе относится к зарплате. Хочет что-то «вырвать». То, что зарплата у меня уменьшилась, было единственным серьезным «против». Ну еще то, что привык я к Самаре. И все же весь последний год мечтал вернуться. К тому же сын пошел в школу. Да и налетался я за четыре года прилично.

– В первой лиге перелетов будет еще больше.

– Зато жить между перелетами буду дома. Выбор сделан. И заскучать в первом дивизионе не боюсь. Первое место в любой лиге – отличный стимул. Жетоны за победу в этом турнире – тоже своего рода медали. Если можно выиграть, почему не попробовать? Чем старше становишься, тем больше хочется.

– Как выдерживаете нагрузки, которые дает Яковенко?

– Физически себя нормально чувствую, хотя о нагрузках Яковенко молва ходит. Меня предупреждали, когда я собрался переходить в «Химки». Но я даже не ожидал, что все будет настолько интересно. Мне в самом деле приятно работать.

С Ткаченко был на «Вы»

– В Самаре обещают непременно взять на себя проведение вашего прощального матча. Не рано о «прощальном» заговорили?

– Тут надо уточнить: «прощальным» матч будет для меня исключительно как для игрока «Крыльев». Весной, в паузе между сборами, можно будет приехать в Самару и в тамошнем спортивном центре устроить что-то симпатичное. Позову своих друзей, Аленичева, Титова, Парфенова, Цымбаларя, и сыграем против «Крыльев» мини-футбольный матч. Все будет красиво. Народу понравится. Женьку Бушманова провожали приблизительно так же. Стараются в Самаре расставаться с людьми достойно.

– Прощальный банкет в «Крыльях» уже был?

– Пока нет. 22 января буду там на награждении. И с партнерами увижусь, и с руководством.

– Серьезное испытание для нервной системы?

– Не думаю.

– Отболело?

– Не отболело. И «Спартак», и «Крылья» остались в моей душе. Четыре самарских года – вот они, рядом. Нигде нет таких болельщиков.

– Кто стал самым близким другом в «Крыльях»?

– Кого-то одного из футболистов не выделю: отношения со всеми были ровные. Самый близкий, наверное, генеральный директор клуба Александр Федосеев. Его мне будет не хватать. Дружил до его переезда в Петербург с Владом Радимовым, в бильярд вместе играли. Но и сейчас постоянно созваниваемся. Вот на днях передавал, что с утра 15 километров на лыжах пробежал во Франции. Смешно. Вообще, межсезонье – период интересный. Рассказываем, кто сколько бегает и кому тяжелее.

– С президентом «Крыльев» Германом Ткаченко как отношения складывались?

– Пока я был в «Крыльях», отношения были дружеские, отличные, хотя на публике мы это не выказывали: работали как президент и футболист. Мы с Германом Владимировичем сверстники, но уважение у меня к нему было огромное с первых минут знакомства. От этого человека я за четыре года не слышал ни одного плохого слова в адрес футболистов. Даже повышенного тона не было. Таких президентов больше не встречал.

– Это правильно – так любить футболистов?

– Думаю, правильно. По себе сужу – мы как могли старались его отблагодарить. А когда президент в раздевалке после матча матом орет на игроков, какое к нему может быть отношение? Что о нем будут говорить за спиной?

– Вы с Ткаченко на «ты»?

– Нет, я – на «вы». Слишком уважаю. Этот человек обеспечил и мою жизнь, и жизнь моей семьи.

– Наверное, поверили, что покидаете «Крылья» только в момент, когда закрывали дверь на базе?

– Не угадали. Момент был тоньше. Я уже и вещи на базе собрал, и машину из Самары перегнал в Москву, но до самого последнего дня не был уверен, что уйду. До самого подписания контракта с «Химками». Собрать вещи, а потом перевезти все назад – не проблема… Шансы были пятьдесят на пятьдесят, что останусь в «Крыльях». Даже о сборах самарцев говорили с Германом Владимировичем. Ткаченко знал мое мнение, сам говорил: «Если уйдешь, никто не будет препятствовать и слова дурного не скажет».

Хороший тренер Тарханов

– Были варианты, что, покинув «Крылья», вы окажетесь не в «Химках»?

– Я был готов к рассмотрению любого столичного или подмосковного варианта. Но, кроме «Химок», никто ничего конкретного не предложил. Все на уровне разговоров. PR-кампании.

– Вариант с «Москвой» – из этого разряда?

– Юрий Белоус хотел, чтобы я оказался в этой команде. Но у тренера «Москвы» были другие планы. Так что все осталось протоколом о намерениях.

– Вы назвали переход в «Химки» одним из самых тяжелых решений в жизни. А какие можно с ним сравнить?

– Да, пожалуй, и не смогу вспомнить по-настоящему тяжелого. Когда из «Спартака» меня убрали, это было не мое решение. Переход в «Крылья» после двух израильских месяцев тоже дался легко – там работал Тарханов, которого я прекрасно знал. Решили с женой, что в Самару ехать стоит. Хотя не думали, что командировка окажется столь длительной. Поначалу контракт заключал на год. Получилось четыре.

– Четыре отличных года?

– Три хороших. Было еще девятое место при неплохой игре.

– Почему расставались вы с Тархановым не совсем по-доброму?

– Это больше разговоры. С Александром Федоровичем у нас добрые отношения. Да, случалось недопонимание, как бывает у тренера и футболиста. Рабочий момент. Сейчас, год спустя, никаких обид нет. Тарханов в самом деле хороший тренер.

– Мог Тихонов добиться с «Крыльями» большего, чем бронза-2004?

– Мы могли быть и первыми, и вторыми в прошедшем сезоне. Два проигранных дома матча – «Зениту» и «Шиннику» – будут сидеть во мне занозой, наверное, до конца жизни. Ничего на поле не ладилось самым необъяснимым образом. Столько сидеть на чужих воротах, но не забили. Шесть «живых» очков уплыли. А чемпионство-то было в наших руках. Пусть бронзу восприняли, как большой успех для Самары. Но это – для футболистов, которые еще ничего не выигрывали. А я-то выигрывал много. Поэтому никакого ощущения подвига. Не чувствовал, что сделано большое дело. Способны были «Крылья» на большее.

– Сами виноваты, что не получилось?

– Конечно.

Не стоит вносить в прошлое коррективы

– Что в своей замечательной карьере вы подкорректировали бы, представься такая возможность?

– Если бы вычеркнуть из жизни некоторые мои поступки в пользу футболистов в бытность спартаковцем, играл бы, может, в этой команде до сих пор. Но тогда не появилось бы хороших друзей в Израиле, не узнал бы Сашку Уварова и его семью. Не было бы двух недель в Англии, не увидел бы, как живут футболисты там. И, конечно, не узнал бы «Крылья», Самару. Город, в который приезжал со «Спартаком», но по-настоящему не видел. Только там узнал, как умеют болеть 35 тысяч человек. И как готовы носить на руках после побед. Не окажись я в Самаре, не узнал бы хозяина Жигулевского пивного завода, Юрия Васильевича Сапрунова. Не познакомился бы с Владимиром Прониным. Человек этот к футболу отношения не имеет, но подружились мы крепко.

– После тридцати можно заводить друзей?

– Друзей можно заводить всегда. Но «друг» – понятие тонкое, много не бывает. В отличие от хороших знакомых. Если можешь доверить человеку собственное состояние души, самые укромные уголки – значит, это друг. У меня есть теперь друг в Самаре, есть парень, с которым выросли, и Егор Титов. Самый близкий друг. Три человека.

Так что ничего в жизни корректировать не надо. Вот сейчас знакомлюсь с новыми людьми. С тренером, который работает по методике Валерия Лобановского. Я, когда маленьким был, смотрел, как Яковенко забивает на чемпионате мира. Работать с таким человеком тоже, наверное, удача. Он знает, как выигрывать. Спартаковскую школу футбола я за восемь лет распробовал, теперь очередь за киевской. За два года надо впитать побольше. Стану тренером – пригодится.

– Хотите стать тренером?

– Хочу. Правда, не все собиравшиеся стать тренерами ими становились.

Обиды на Романцева давно уже нет

– Что было самым неприятным в вашей карьере?

– Самая большая драма – когда убрали из «Спартака». Были большие поражения в финалах Кубка – от «Локомотива», например, или от «Терека». Но я быстро понял: если с этими драмами ложиться и просыпаться, недолго протянешь в футболе. Надо уметь отходить. Я – умею. Так что для меня ничего неприятнее травм не было.

– Самый страшный удар по ногам за карьеру можете назвать?

– Не было чего-то страшного, как у Димки Парфенова, например.

– О вашем друге Титове, хоть он помоложе, книги написаны. Почему о вас – нет?

– По-моему, это неправильно. Сейчас наверстываю упущенное, знакомый журналист приехал на этот сбор – надиктовываю воспоминания. Надеюсь, это будет интересно людям. Расскажу и про детство, и про армию, и про «Спартак».

– Готовы открыть душу хотя бы наполовину?

– Даже больше. Про меня столько писали, что секреты остались только семейные. Но что-то недосказанное осталось. Как раз для книги.

– Вы добились многого потому, что везучий?

– Потому, что очень хотел добиться.

– На Олега Романцева обида осталась?

– Нет, улеглось. И сегодня говорю Романцеву «спасибо» за то, что его решение позволило узнать много нового. Никакого зла не таю: при встречах с ним и здороваемся, и обнимаемся. Этот человек сделал из меня футболиста. Никаких упреков.

– Помните, как впервые встретились после вашего отчисления из «Спартака»?

– Меня отчислили в сентябре (2000 года. – Прим. Ю.Г.), а встретились в Тарасовке то ли перед Новым годом, то ли сразу после. Я поднимался в свой номер, а Романцев спускался по лестнице. Поздоровались, улыбнулись друг другу. Поздравил его с праздником, с наступающим днем рождения. И пошли каждый своей дорогой. Никаких косых взглядов.

– Решение о вашем отчислении было принято в самолете, по дороге из Мадрида. Сейчас «Химки» и «Динамо» летели в Турцию одним рейсом.

– Да, впервые после возвращения с игры с «Реалом» мы с Олегом Ивановичем оказались в одном самолете. Тоже встретились как друзья.

Юрий Голышак

Белек – Москва

«Спорт-Экспресс»

22 января 2005 года.

"Крылья Советов" Самара