Я впервые увидела и услышала эту певицу в Мет, в «Турандот», в 2002 году: Андреа Грубер пела главную партию — одну из самых трудных в сопрановом репертуаре. Процитирую собственную рецензию: «Андреа Грубер, уроженка Нью-Йорка и выпускница программы для молодых певцов при Метрополитен-опере, очень подходит для роли Турандот: высокая, статная, с крупными яркими чертами лица и огромным голосом.

Все ноты были взяты точно, голос ни разу не потонул в оркестрово-хоровой массе, и певица даже сумела передать вокальными красками перемену в своей героине — от холодной, пронзающей стали в начале — к более теплому и мягкому тембру в конце. И все же недоставало ее пению гибкости и жизни».

О, если бы я знала, что в этот момент испытывала эта 37-летняя женщина. Ведь тот спектакль был одним из первых после ее возвращения на сцену Мет, которая видела ее фантастический взлет и столь же фантастическое падение.

В 1995 году ее контракт с Мет был решительно расторгнут. Причина? Провальное пение в «Аиде». Причина провального пения? Наркотики.

Сейчас Грубер снова поет «Турандот» в Мет, а также Абигаиль в «Набукко» — еще более трудную партию. И, расставшись с наркотиками, а также с частью желудка и десятками фунтов веса, она готова рассказывать обо всех взлетах и падениях своей жизни, и всякий, кто сколько-нибудь знаком с миром оперы, увидит, как необычна для этого мира ее история.

Андреа родилась и росла на Верхнем Вест-сайде, в семье университетских профессоров, преподавателей истории, и посещала престижную частную школу, из которой, впрочем, была исключена после седьмого класса — за курение марихуаны. Потом были другие наркотики, все более сильные, включая героин. Однако было и другое — Андреа проявила себя талантливой (хоть и неорганизованной) флейтисткой, а в 16 лет начала заниматься пением и вскоре была принята в Манхэттенскую школу музыки, а после ее окончания попала в престижную стажерскую программу при Мет. Ее огромный, красивый голос, легкость, с которой ей удавались высокие ноты, актерский темперамент — все это было замечено, и певице предложили первую роль. Сначала маленькую, в вагнеровском «Кольце нибелунга», а потом, в 1990 году, и главную, в опере Верди «Бал-маскарад». Ее партнером был Лучано Паваротти. Рецензии были отличными.

Но все это происходило на фоне серьезнейшей наркомании, которая с каждым годом становилась все сильнее. Певица пристрастилась к обезболивающим средствам, поглощая десятки таблеток в день. А чтобы добыть их, шла на всевозможные ухищрения, используя свой актерский талант, дабы ввести в заблуждение докторов и фармацевтов. «Типичные истории наркомана», — вспоминает она сейчас.

Именно в таком состоянии наркотического тумана она и пела свой спектакль с Паваротти, и это не прошло незамеченным. Джеймс Левайн попросил ее не петь следующий спектакль. До увольнения еще оставалось пять лет, в течение которых успехи перемежались с отменой спектаклей, пропущенными репетициями, проблемами с памятью и голосом. Голос слабел от наркотиков, она перенапрягала связки, которые воспалялись и опухали. Уколами кортизона воспаление снималось — и все начиналось снова.

Потом случилось то роковое выступление в «Аиде», когда она просто не смогла взять нужную ноту. Концертмейстер оркестра, взглянув на сцену, горестно покачал головой. На следующий день ей сообщили, что генеральный менеджер Метрополитен-оперы Джозеф Вольпе больше не хочет ее присутствия в театре.

Андреа получала отдельные роли в Европе. В Америке только Опера Сиэтла продолжала в нее верить — за несколько лет она спела там три роли. В 1996 году в Вене она попала в госпиталь — надо было срочно удалить тромб на ноге. Вынужденная в госпитале отказаться от наркотиков, она пережила отторжение со страшными муками. За этим последовала реабилитационная клиника в Миннесоте, где началось избавление от наркозависимости.

Но с выздоровлением пришло прибавление в весе. И хотя пела она ничуть не хуже, чем раньше, ее — уже из-за слишком большого веса — не пригласили в Венскую оперу и сняли с выступления на Зальцбургском фестивале. Она не может этого забыть. Но в 1999 году, когда она пела в Сан-Франциско, ее услышал менеджер Метрополитен-оперы, человек с чудесной фамилией Friend («Друг»), знавший ее еще до увольнения из Мет. Он предложил ей спеть в «Набукко» в 2001 году.

В том же 2001 году певица решилась на байпасс желудка — операцию, которую нынче делает все больше людей, страдающих от ожирения.

Теперь, похудевшая на 140 фунтов, свободная от наркотиков, она снова ходит по коридорам Мет, где у нее ангажементы по крайней мере до 2008 года.

01.20 07:49 pm | Майя Прицкер NRS.com

DAILY RUSSIAN AMERICAN NEWSPAPER ON THE WEB

01.21.2005 ПЯТНИЦА    06:25 am

NRS.com