(«Известия»). Наблюдая в эфире поединок Михаила Леонтьева с Борисом Немцовым, я, откровенно говоря, в какой-то момент испугалась: как бы один из участников дуэли не забился в падучей. Маленький, встрепанный, с трясущимися губами, Леонтьев временами так кричал, что, будь я на месте Немцова, наверное, покинула бы студию раньше времени: чур меня! Его того гляди родимчик хватит, а мне потом отдувайся: довела человека до припадка и пены изо рта.

По-моему, и большинство зрителей отдали Леонтьеву свои голоса исключительно из сердобольности. Когда с одной стороны барьера стоит высокий, красивый, уверенный в себе мужчина, а с другой — горячечный, дергающийся, похожий на выпавшего из гнезда птенчика Леонтьев, невольно хочется ободрить последнего. Это только в песне девочки любят красивых, а в жизни женщины, которые и составляют большую часть телеаудитории, любят, а скорее, жалеют иных: заросших неряшливой седой щетиной, кое-как одетых, нелепо дрыгающихся, глупо нарывающихся на драку. Набирая номер телефона, указанный на экране, они горестно вздыхают: «Вот и мой такой же. Опять нарвался, опять с фингалом домой пришел».

Впрочем, это лишь одна из версий столь единодушного голосования за Леонтьева. Другую высказал сам Немцов в ходе программы: мол, Леонтьев мастерски владеет приемами зомбирования населения.

Возможно, и это правда. Пропагандистские страшилки, рассказанные скучным размеренным голосом, имеют куда меньше шансов проникнуть во впечатлительную зрительскую душу, нежели те же страшилки, поданные в истерической манере. Истеричность вообще ужасно заразительна. Она способна вызвать массовый психоз, на чем умело играли диктаторы разных времен и народов: посмотрите немецкую хронику с Гитлером или китайскую — с Мао.

Но Леонтьев не политик, а журналист, на что ему указал в ходе программы «К барьеру» его оппонент, удивляясь, отчего он, журналист, высказывает однозначную, не исключено, что ошибочную политическую точку зрения, которая к тому же всегда совпадает с точкой зрения Кремля. «Это вранье, вранье, вранье, — снова истерически завопил Леонтьев. — Я политический журналист и высказываю точку зрения, которая у меня есть».

Наличие у Леонтьева индивидуальной, отличной от кремлевской точки зрения было немедленно опровергнуто употреблением им местоимения «мы» в дискуссии (если это можно назвать дискуссией) о политике России на Украине. Когда секундант Немцова журналист Сергей Пархоменко спросил Леонтьева, почему российские власти, несмотря на мощные вложения в предвыборную кампанию на Украине, проиграли свою игру, тот ответил: «Мы ничего не проиграли». «Вам там играть нельзя, — заметил Пархоменко. — Украинцам можно, а вам — нельзя. Совсем».

Здесь я решила, что Леонтьев сейчас заплачет. Как ребенок, которому родители сообщили, что ему нельзя смотреть телевизор, а надо отправляться спать, он закричал срывающимся фальцетом (только что ногами не затопал): «А вам там можно играть? А Борису Ефимовичу можно играть? А американцам и англичанам можно играть?»

Апофеоза это красноречивое «мы» достигло, когда ведущий Соловьев спросил: «Может быть, имеет смысл защитить своих братьев в Донецке, в Днепропетровске, в Харькове и ввести войска?»

«Нам имеет смысл защищать наших братьев там, где мы можем… Надо будет и будет возможность — можно и войска вводить. Для того и существуют войска, чтобы их иногда вводить», — убежденно ответил Леонтьев.

Спустя буквально пару дней после выхода в эфир программы «К барьеру» украинцы сделали предвыборный ролик, смонтировав самые «яркие» леонтьевские высказывания, включая и это, про ввод войск. И теперь пугают им всю страну, даже те ее области, где вроде бы традиционно любят Россию, но вряд ли обрадуются перспективе появления на своей земле российских танков. Это к слову об ответственности политического журналиста за свою точку зрения, которую на взбудораженной революционной Украине однозначно воспринимают как точку зрения Кремля. Первый канал, где служит «политическим журналистом» Михаил Леонтьев, и в России-то многие считают рупором Кремля, что уж говорить об Украине.

Секундант Немцова писательница Татьяна Толстая очень точно определила амплуа Леонтьева: «поджигатель холодной войны, Дед Мороз со спичками». А потом спросила: а что если к власти на Украине все-таки придет не тот человек, на которого вы поставили, и президенту России волей-неволей придется с ним общаться, устанавливать нормальные дипломатические отношения? Какая польза будет Путину от вашей медвежьей услуги, каково ему будет разговаривать с человеком, который оплеван самым постыдным образом вами и людьми, употребляющими вашу лексику: «Фашисты, жгут города и села»?

«Я говорил, что ядро электората Ющенко — это потомки дивизии СС «Галитчина» и их болельщики. И это правда», — согласился Леонтьев.

Никакие доводы Немцова насчет того, что это не может быть правдой, как не может пол-Украины быть потомками и болельщиками дивизии СС, не возымели на его оппонента никакого действия. Зато, надо полагать, и это высказывание Леонтьева вызвало горячий отклик среди украинцев.

Философу Владимиру Соловьеву (не путать с одноименным ведущим программы «К барьеру») принадлежит замечательное определение: «Новейший зоологический патриотизм». Пожалуй, оно в полной мере относится к тому патриотизму, который пропагандируют Леонтьев и его соратники. Новейший — поскольку трудно было вообразить, что в начале третьего тысячелетия в стране, называющей себя цивилизованной, вновь окажутся употребимыми и востребованными пропагандистские химеры прошлого: «Не отдадим иноземцам ни пяди родной земли», «Россия во вражеском окружении», «Тот, кто не с нами, тот против нас». А зоологический — поскольку основан на собачьей преданности хозяину и звериной ненависти к чужаку.

Секундант Леонтьева бизнесмен Михаил Юрьев с проникновенной болью в голосе поинтересовался у Немцова: «Боря, наша страна к тебе лично была достаточно благосклонна, если посмотреть на твою судьбу. За что ты так не любишь Россию? Почему тебя так волнуют внутренние дела украинцев? И почему ты говорил хвалебные слова про Америку? Ты украинец или американец?»

Это ли не типичный образчик новейшего зоологического патриотизма, восторжествовавшего на новом витке истории как на телеэкране, так (во многом) и в обществе, массовом и благодарном потребителе экранной пропаганды.

Но Юрьев, слава богу, редкий гость на телевидении. А Леонтьев — частый. И опасность исповедуемых им взглядов заключается в том, что он искренне и горячо верит в то, что говорит и исповедует. Собственно, это трудно даже назвать его, леонтьевскими, взглядами. Похоже, он, подобно чеховской Душечке, всякий раз искренне проникавшейся идеями и взглядами нового мужа, проникается идеями и взглядами своего «избранника» и начинает озвучивать и аранжировать их от своего имени и своим срывающимся на фальцет голосом.

Если это «озвучивание» называется политической журналистикой, то я, пожалуй, назову себя балериной. Политический журналист может, конечно, высказывать собственную точку зрения. Но он ни при каких обстоятельствах не имеет права быть рупором власти и вызывать у населения массовый псевдопатриотический психоз.

Еще Салтыков-Щедрин заметил: «Многие склонны путать понятия «Отечество» и «Ваше превосходительство». Немцов правильно возразил оппонентам в ответ на обвинения в нелюбви к России: при всех диктаторских режимах людей, критиковавших диктаторов, обвиняли в антипатриотизме — «Критикуешь Гитлера, значит, не любишь Германию, критикуешь Сталина, значит, ненавидишь Советский Союз…»

Впрочем, всерьез спорить и приводить в ответ на истерические заклинания Леонтьева какие-либо логические доводы было, в сущности, бессмысленно. Недослушав их, он кричал: «Бред!» Уличенный в передергивании фактов, орал: «Вранье». Шоу, конечно, получилось отменное. И русское слово «схватка», которым в программе «К барьеру» называют заимствованные из чужого языка «раунды», обрело здесь свой родовой физиологический смысл. Уж так его, бедного, схватывало, так корежило! Ну а что родилось, то родилось. Клиент, то есть зритель, то есть народ, как считают на ТВ, всегда прав.

• Ирина ПЕТРОВСКАЯ

Известия.Ru

15:24 17.12.04

Известия.Ru