«Жизнь — поганая, я устала от такой жизни. Мама, спасибо за все, что ты для меня сделала. Но не хочу, чтобы мои дети так жили, поэтому оставить их не могу. Я так решила. Не судите меня строго». Написав эти строки, 28-летняя жительница Челябинска Марина Еремеева утопила в ванне двух своих сыновей — двухлетнего Леонида и четырехлетнего Артема, после чего повесилась сама.

Старшего Артема Марина забрала из детского садика раньше обычного — сразу после полудня. Домой пришла сильно возбужденная, но никаких мыслей о самоубийстве, судя по всему, еще не было: по пути домой Марина, как всегда, зашла в продуктовый магазин, купила на ужин кефир и батон для своих мальчишек.

Купить хотелось еще много чего, но в кошельке было пусто. Это уже после трагедии в куртке покойной нашли оставшуюся от последних покупок мелочь — 30 копеек. Как тут не быть удрученной: по словам родственников Марины, утром в детском садике вежливо попросили внести кругленькую сумму за установку охранной сигнализации. То, что для других родителей, — неизбежное добровольное пожертвование, для несчастной Марины — безжалостная издевка жестокой судьбы. Откуда взять деньги, если и за сам садик только что расплатилась с огромным трудом — снова попросила у пенсионерки-матери 500 рублей.

Около года назад Марина ушла от своего мужа Игоря. Вместе супруги прожили девять лет, но счастливым их брак был только в первые годы после женитьбы. После рождения первенца Игорь начал пить и с маленьким Артемом был не в меру строгим.

— Он Артема в полтора года в угол ставил, — вспоминает сестра покойной Марины Еремеевой Лариса. — Вы представляете: ребенок еще ничего не понимает, он что-то случайно натворил, схватил, разбил, а его так сурово наказывают! Марина сколько раз приходила к маме и говорила: я не могу терпеть, как он издевается над моим ребенком. Она уже тогда хотела от мужа уйти, но мы отговаривали: «Марина, терпи, муж — это глава семьи, и как он может не любить Артема, ведь это его сын». Видимо, мы сами виноваты, что пытались настроить ее на семейный образ жизни…

Весть о намерениях Марины родить второго ребенка стала для родственников настоящим шоком. На счету у Еремеевых была каждая копейка, в отношениях между супругами не все ладно — какое уж тут прибавление! Но Марина настояла: «Я хочу этого ребенка!»

С появлением младшего Леньки Игорь стал пить еще больше. Трезвым он возвращался домой редко, а тут еще работу потерял. Выпускник художественного училища, Игорь в совершенстве владел резьбой по дереву, прекрасно рисовал, но найти постоянную работу с такими умениями оказалось непросто. Скромные доходы от случайных приработков оседали большей частью на дне стакана, но денег на выпивку все равно не хватало, и годами нажитое семейное добро стало исчезать из квартиры. Устав от нищеты и бесконечных пьянок, Марина подала на развод. Игорь упрашивал жену остаться, и поначалу суд дал на примирение два месяца, но все напрасно.

Отвоеванный в суде статус матери-одиночки не помог Марине обрести душевный покой. Игорь не переставал пить и все искал работу со стабильным заработком, так что рассчитывать на алименты не приходилось. Несколько месяцев назад Марина с трудом выбила у Игоря жалкие 1500 рублей, после чего денег от бывшего мужа и вовсе не видела. Пыталась взыскать алименты с помощью судебных приставов, но Игоря даже найти не удалось: телефон в его квартире уже давно выключили за долги. Разменять супружескую «двушку» не получилось по той же причине: для размена квартиры нужны справки из ЖЭКа, но злостным должникам их не дают.

Конечно же, найти правду можно было в суде, но тут еще одна загвоздка. «2-комнатную квартиру жилой площадью 28 квадратных метров в вашем случае никак не разделить, — объяснили в опекунском совете, — ущемляются интересы несовершеннолетних детей». Чиновникам безразлично, что прописка у Марины и ее ребятишек чисто номинальная, а буквальное прочтение закона совсем лишает их крыши над головой. Хорошо еще, что есть 3-комнатная родительская квартира. Там и жила Марина до последнего дня с матерью и своим младшим братом Павлом. К брату в последнее время дети относились как к отцу.

С копеечным детским пособием о жизни в достатке даже мечтать трудно — с начала года социальные органы перечислили на сберкнижку Еремеевой чуть больше 1400 рублей — по 80 рублей 50 копеек в месяц на каждого ребенка.

— Марина Еремеева получала у нас детское пособие, причем оформила его только в июне этого года, — говорит начальник управления социальной защиты Курчатовского района Александр Шаламов. — Выдали справочку на льготную оплату детского учреждения. Оказали денежную помощь в размере 400 рублей и дали гигиенический набор.

Поднимать Тему и Леню помогали и родственники — мать, четверо сестер и брат, кто деньгами, кто подарками, кто продуктами. Но именно эта бескорыстная, искренняя, от чистого сердца помощь и угнетала Марину больше всего.

— Мама приучила нас быть независимыми в этой жизни, — рассказывает Лариса. — Ведь в молодости она тоже осталась одна и воспитала пятерых детей. Перед глазами у Марины был прекрасный пример. Вся жизнь Марины была всецело посвящена Артему и Лене: готовила, гуляла, отводила старшего в садик, а вечерами из квартиры на первом этаже доносился ласковый материнский голос: на ночь Марина читала малышам сказки. Жаловалась, что не высыпалась, сильно уставала. Но материнское терпение вознаграждалось добрыми отзывами детсадовских воспитателей.

— Артем — ребенок очень хороший, можно даже сказать, любимец воспитателей, — говорит заведующая детским садом N 410 Нина Добросотских. — Он умненький был, развитый, на занятиях — всегда в числе первых. Одевался очень чистенько, аккуратно, но нового у него ничего не было. Носил то, что давали сестры Марины. Но и мы ее жалели, даже на карандаши и краски копейки не брали.

Отец об оставленных детях почти не вспоминал. Артем, позабыв все младенческие обиды, очень ждал своего папу и постоянно хвастался дворовым пацанам: «Папа приедет и привезет мне машину!» Но лето прошло, а папа так и не появился, лишь в сентябре подарил на день рождения мячик. А Марину ждал очередной удар судьбы.

Младший Леня еще в роддоме получил тяжелую родовую травму. Со сломанной шеей малыш полтора месяца провел в реанимации, все деньги уходили на дорогие лекарства и уколы. Слабенького мальчика не пускали в ясли, но к полутора годам Леня окреп, а мама уже договорилась отдать его в детский садик — тот же самый, куда ходит Артем. Путевку получили в районном управлении образования еще в начале лета. Проделали все прививки, прошли врачей, оставалось пройти последнюю комиссию, но за несколько дней до трагедии в квартире раздался звонок из районной поликлиники: рентгеновский снимок показал, что у Лени врожденная ортопедическая патология костной системы, идет разрушение костей и требуется дорогостоящее лечение.

Что творилось в голове у Марины в тот момент! Неожиданная новость о болезни ребенка окончательно рушила ее хрупкие жизненные планы: устроив ребенка в садик, Марина собиралась пойти на работу и уже место подходящее нашла. А тут снова — врачи, больницы, очереди, снимки и … лекарства — на что их купить! Растерянная женщина отправилась к бывшему мужу, но, по рассказам родных, ничего хорошего из общения с Игорем не получилось.На следующий день, узнав о сборе денег на охранную сигнализацию в детском садике, Марина вернулась домой как никогда мрачная, заведенная. Мама и брат ушли по своим делам, ушли, даже и не предполагая, что видят Марину в последний раз. Она накормила мальчишек обедом. Потом раздела их, наверное, чтобы не пугались раньше времени и принимали все происходящее за водные процедуры — наполнила ванну водой и… Потом взяла кухонный нож, пыталась ткнуть себя в сердце — не получилось. Пробовала порезать вены, но только повредила кожу. Тогда взяла бельевую веревку и затянула петлю на водопроводной трубе.

«Не хочу, чтобы мои дети так жили, поэтому оставить их не могу». Предсмертная записка Марины дышит абсолютным отчаянием, но полна твердой логики и холодного расчета. Потерявший рассудок человек на такое вряд ли способен. Да и с психическим здоровьем у Марины все было в порядке — никогда не состояла на учете ни у психиатра, ни у нарколога. Сама была крещеная, крестила Артема и собиралась в церковь с Леней.

— Конечно, ее все осуждают, — размышляет Лариса. — Говорят, утопила родных детей как котят. Но спросите людей, почему они котят топят? Потому что не могут прокормить, не могут отдать в хорошие руки и на улицу не выбросишь — горько смотреть, как они страдают голодными беспризорниками. Вот и она, наверное, не могла видеть своих детей нищими…

Илья Изотов, «Российская газета», Челябинск

Дата публикации 12 ноября 2004 г.

"Российская газета"