Нет в современной России истории мрачнее, чем история о жуткой судьбе русского юмора. Если вспомнить массу банальных сентенций на данную тему типа «Мир уцелел, потому что смеялся», «Смех продлевает жизнь», «Способность посмеяться над собой есть первый признак здоровья общества» (и т.п.), то чудовищная деградация юмора (не говоря уже о сатире) в РФ представляется симптомом не столько смешным, сколько зловещим.

Вспомним десятилетия «развитого социализма»: политика, экономика и общественная мораль находятся в энной степени маразма, распада и разложения соответственно — но юмор! Вся страна без устали колыхалась от смеха. В первую очередь работали фантазия, зубоскальство и здоровый цинизм самого народа: безвестные сочинители выдавали на-гора тысячи веселейших анекдотов. Галич, Высоцкий и Ким сочиняли свои уморительные песенки. Эта спонтанная бурлящая народная юмор-масса сверху была, естественно, припорошена тонким слоем юмора «официального». Но и эти труды патентованных мастеров советского «сатирического цеха» были, как правило, на удивление высокого качества. Достаточно вспомнить репризы Райкина, фильмы Гайдая, Данелия и Рязанова, постановки Театра сатиры, последнюю полосу «Литгазеты», десятки искрометных мультиков…

       По мере нарастания в стране свобод вырос культ интеллектуала-юмориста Жванецкого и лирика-охальника Губермана, в то время как низовое смехосочинительство постепенно притухало. Но народ можно понять: и времени на ёрничество стало меньше, и события в России происходили нешуточные. Тем не менее и Горбачев, и Ельцин, и Кашпировский, и «новые русские» с «шестисотыми» — все они пожали неплохой урожай анекдотов.

       А потом все закончилось. СТИХЛО. В своей последней книге, говоря о новом этапе в российской истории, Пелевин характеризует его как раз на примере анекдота — про то, как «шестисотый» с братками въехал в черную «Волгу» полковника ФСБ. («А мы к вам стучимся-стучимся, товарищ полковник, — сколько «бабок»-то заносить?») И совершенно точно констатирует: если про «мерсы» с «запорожцами» анекдотов были сотни, то этот стал единственным, первым и последним в серии.

       Стоп, машина! Новые анекдоты почти вымерли, а те немногие, что робко вылезают, — чаще всего «ремейки» шуток брежневской поры или что-то импортное, наскребенное в интернете. Почему так — не знаю. Усталость, утечка мозгов (особенно еврейских)? Или просто то, что Вовочка у нас теперь — президент?

       Однако то, что «заткнулся» фонтан народного юмора, — это только полбеды. Настоящая беда — это неудержимый поток рвотного квазиюмора, которым государственное телевидение постановило заполнить вакуум смешного в стране.

       Ничего гаже современного российского телеюмора в природе нет. Однажды я даже поймал себя на мысли, что если бы мне вдруг предложили отправить в бессрочную командировку на орбиту Плутона каких-то особо нежно любимых персонажей, то раньше Басаева, Коха или Рогозина (что было бы правильнее) мне пришли бы в голову Регина Дубовицкая со своей извечной банной отрыжкой по фамилии Евдокимов, а также Евг. Петросян и его инфернальная жинка. (Слишком тонко, пожалуй, для сознательного умысла властей, но роль «громоотвода для интеллигенции» они в какой-то степени выполняют…)

       Все это серьезнее, чем кажется. Фактически произошло следующее: отобрав у народа сбережения и ваучеры, отрезав ему путь к управлению страной и ее богатствам, наша говнократия теперь приватизировала юмор, заменив его дешевым суррогатом. До СВОБОДЫ СМЕХА не дошли ручонки у Андропова с Сусловым — неужели нынешние технологи массовой лоботомии окажутся эффективнее?

       Артемий ТРОИЦКИЙ, обозреватель «Новой»

       29.01.2004

«НОВАЯ ГАЗЕТА»