Вчера в «РГ» состоялась встреча с народным артистом России, художественным руководителем театра «Сатирикон» Константином Райкиным. Она вышла неожиданно резкой, страстной и болезненной в свете тех перемен, которые, по слухам, грядут в театральной сфере. Мы предлагаем вам фрагмент этого разговора.

— Константин Аркадьевич, театральный мир бурлит, обсуждая какую-то грядущую реформу?

— Никто ничего точно не знает, потому что, к сожалению, решения принимаются без включения туда людей, связанных всерьез с культурой, с театром. Это делают и сделают, не посоветовавшись с профессиональными людьми вообще. Более того, это делается, видимо, сознательно, в тайне от них. Это похоже на сговор, и не просто похоже, я думаю, что это отчасти так и есть. У меня есть некие шпионские каналы, по которым давным-давно до меня доносится, что готовится такая история, которая в свое время по-рабочему называлась реструктуризация бюджетной сферы.

— В чем суть этой реструктуризации?

— В течение, скажем, десяти лет все театры, все бюджетные организации культуры ориентировали на самостоятельность, мол, зарабатывайте сами. Это не дело государства и так далее.

И вот наш театр в этом деле преуспел, как, пожалуй, никакой другой театральный коллектив страны. В результате чего я сижу в президентском совете, то есть именно по причине того, что «Сатирикон» добился выдающихся успехов в области театральной экономики.

Театр «Сатирикон» зарабатывал до 87 процентов бюджета, необходимого ему, сам. И только 13 процентов брал у государства. Это вообще в мировой театральной экономике беспрецедентный случай. Поэтому я и оказался в президентском совете. Но когда на президентском совете я назвал эти цифры и выступил с нелицеприятной речью о том, что это сегодня так, но завтра этого уже не будет, в общей благостности совета это прозвучало достаточно резко и было не понято, хотя Путин всегда очень конкретно и очень хватко реагирует на все. Он тут же отдал соответствующее распоряжение разобраться. Но поскольку я очень внимательно следил за судьбой этих распоряжений, они все тихо съехали на нет…

— Что же будет, в конце концов?

— Являясь руководителем финансово успешного театра, при новом положении вещей я окажусь в первых рядах пострадавших.

Я читал этот документ: он очень агрессивный и написан людьми, которые не любят театр. Там сказано, что одни театры жиреют, а другие влачат жалкое существование. Написано со всей силой социальной ненависти. Это абсолютное «раскулачивание».

Мы, которые все время с государства снимали всяческие путы, освобождали от себя государство, оказались сейчас просто у разбитого корыта! Мы буквально напоролись на то, за что боролись.

— Но ведь это еще не закон. Мы можем собрать авторов реформы, экспертов за «круглым столом», поговорить об этом.

— Минфин все начнет делать до того, как это будет принято.

— Что «это»?

— Слитие двух потоков в один: внебюджетный и бюджетный — в один бюджетный. Как только это произойдет — все. Я уже не говорю о миллионе других непреодолимых сложностях. Например, к концу календарного года я должен буду потратить все деньги, потому что иначе мне их срежут. А почему, если у меня только середина сезона?! Ведь год календарный и театральный не совпадают. Это трагический, глупейший вариант абсолютного отката к советской власти!

— Когда ожидается введение этого проекта в жизнь?

— Это будет сделано коварно, без предупреждения. Это агрессивная, волюнтаристская и поэтому секретная затея.

Полный отчет о встрече читайте в ближайших номерах «РГ».

Алена Карась

Дата публикации 30 октября 2004 г.

«Российская газета»

«Российская газета»