В некоторых российских платных клиниках клиентам предлагают заранее подписать «Информированное добровольное согласие», в котором пациент заранее отказывается от претензий к врачам. Лицам, не подписавшим этот документ, могут отказать в лечении.

img src=http://www.rg.ru/img/content/4/36/30/med.jpg align=left> …К утру болела уже вся челюсть, а левый глаз едва закрывался.

К дежурному стоматологу была очередь.

— Пока очередь ждете, заполните документ, — сказала медсестра.

Мне было не до сестры, документа… Ни до чего мне не было дела, кроме моей боли. Я отложил листок.

— Нет, вы заполните и подпишите обязательство. Без этого я вас к врачу не пущу.

В медучреждениях нынче, впрочем, как и вчера, не поспоришь, тут демократия простая: или, или… Я демократию не обижаю, всегда плачу на год вперед. Приличную сумму. Но, видимо, и этого мало, нужно и какие-то соцобязательства на себя брать. Начинаю читать бумажку:

«Информированное добровольное согласие пациента на медицинское вмешательство» — так называется этот околомедицинский шедевр.

Пункт 2 этого «добровольного согласия» перечитываю дважды, забыв о боли. Интересно до потери пульса. О чем он? О том, что:

«…точно предсказать исход хирургического вмешательства, анестезии или медикаментозного лечения невозможно».

«…любое проведенное мне оперативное вмешательство под каким-либо видом анестезии может в результате привести к временной или постоянной, частичной или полной нетрудоспособности и представляет риск для жизни». И т.д.

Я-то, глупый, думал, что пришел в поликлинику вылечить боль, а оказывается, в конце этой экскурсии с флюсом меня поджидает кирдык. Нет, может, и обойдется, может, мне и повезет, может, он где-то заплутает, но я проинформирован и могу не беспокоиться, что-что, а уж кирдык-то мне обеспечен всегда. И минздрав тому порукой.

Большое вам пребольшое гран-мерси, уважаемые, что здоровье мне не гарантируете, ну ни единым словом, а все остальное, противоположное то есть — со всем ко мне уважением. И это правильно. Инвестиции должны себя оправдывать. Правильно как для постперестроечного времени, так и для минувшей эпохи социализма.

— Подписывайте, — пригрозила мне сестра, — без подписи мы вас больше обслуживать не будем.

В молодости прямо с редакционной планерки я попал на операционный стол — приступ аппендицита. Под местной анестезией мне вырезали воспаленный аппендикс и разрешили наблюдать за всем процессом в зеркало отражателя — рефлектора. Когда с этим делом было покончено, хирург предложил мне удалить и жировик, некрасиво выступающий на молодом животе.

— А, пожалуйста, — ответил я на заботу хирурга. Тем более что весь живот у меня был протерт чем надо и дезинфицирован йодом.

Старенький хирург ловко полоснул меня скальпелем по жировику, а я, еще не поняв в чем дело, сразу забыл русский язык и покрыл его… Ну, знаете, на немецком и турецком что ли. Оказалось, что мне не сделали анестезии и потому брызнувшая кровь некрасиво замазала халат хирурга.

Но тогда с меня никакой подписки не брали, никаких клятв Гиппократа надо мной не произносили, да и ни копейки я не платил. Все было за государственный счет. А, известно, бесплатная медицина — самая дорогая и государство всегда в первую очередь экономит на гражданах, в том числе и на анестезии. Наверное, потому еще, что в стране было превышение рождаемости над смертностью.

Помню, как каждый день в мою палату приходили комиссия за комиссией, все выспрашивали, больно ли мне было, и все извинялись, извинялись. Я тоже извинился перед хирургом, когда выписывался, что столько беспокойства у него из-за меня.

А нынче, взяв с меня деньги методом предоплаты, еще хотят взять подписку о желании умереть без претензий. По моей, так сказать, вине или недогляду. Прогресс налицо. Смертность продолжает прогрессировать в центре и на местах.

Я ту бумажку не подписал. Хотя очередь, когда выходил от стоматолога, пустила авторучку по кругу. А я все изучаю. И нигде не нахожу обязательную в таких случаях ссылку на минздрав: утверждено тогда-то, приказом за N… Похоже, зря я на минздрав критику навел. Видимо и медицина у нас перешла на демократический путь развития: чем больше демократии, тем больше… Ну, того итога, о котором я уже говорил. Но в этом демография виновата — не медицина.

Знаю — значит не боюсь

комментарий

Увы, мы по-прежнему удивительно и повсеместно безграмотны в вопросах деонтологии, то есть в том, что касается взаимоотношений врача и пациента. Не потому ли так часто в этот процесс приходится вмешиваться даже правоохранительным органам. Вот в городе Энске удалили пациентке аппендикс. Казалось бы рутинная операция, все о ней всем известно. А у пациентки — шок, еле спасли. Долго была потом на больничном листке, судилась с медиками. Семидесятилетней бабуле удалили в поликлинике зуб, а потом пришлось вызывать «скорую». Оказывается, недавно лежала бабуля в стационаре: гипертонический криз был у нее. Вот и напомнил о себе в кабинете стоматолога…

Да что я все о других примерах, когда есть и собственный. Лет двадцать назад нагрянул на меня такой силы радикулит, что на «скорой» отвезли в больницу. Прошел день, другой. Никакие манипуляции, уколы не снимали жуткой боли. Главным врачом больницы был близкий друг, и я стала просить, чтобы сделали мне новокаиновую блокаду — довольно распространенный тогда способ лечения радикулитов. Свидетелем его эффективности была сама: несколько раз его применение избавляло от этого недуга моего отца. И вот провели мне эту самую новокаиновую блокаду. Что было со мной после нее — лучше и не вспоминать. А боли остались. И все потому, что ни я сама, ни врачи не ведали: новокаин мне противопоказан.

Ни о каком «информированном согласии пациента» на подобное лечение в ту пору речи не было. Правда, и тогда старались даже взять расписку у больного, если ему предстояла серьезная операция. Если же только терапевтическое лечение, то пациента в его тонкости не посвящали. А жаль! Никакое, даже самое продвинутое лекарство, самая продвинутая методика не застрахованы от возможных побочных явлений, которые могут пагубно отразиться на здоровье. Кстати, в своей заметке Петров вспоминает, как ему удалили жировик, какую муку он тогда испытал. А вот если бы хирург заранее предупредил о том, что предстоит, вряд ли пациент согласился вот так, без обезболивания, избавиться от жировика.

Недаром иногда говорят: одно лечим, другое калечим. Недаром возмущает безудержная реклама лекарств и некоторых методик в СМИ. Недаром все чаще раздаются голоса об их полном запрете. Недаром твердим о том, что нельзя лечиться по телевизионным рекомендациям.

Моей сестре, жившей за рубежом, предстояло серьезное, длительное лечение. Ей было уже много лет, надежд на спасение практически никаких. Потому при ее госпитализации мужа и сыновей подробно проинформировали о предстоящем лечении. Они поставили подписи, свидетельствующие об их согласии и о том, что им известно о возможных последствиях. Это и есть «информированное добровольное согласие пациента на медицинское вмешательство».

компетентно

Прокомментировать ситуацию мы попросили профессора кафедры госпитальной ортопедической стоматологии Московского государственного медико-стоматологического университета Александра Малого, который занимается разработкой стандартов оказания медицинской помощи в стоматологии:

— » Информированное добровольное согласие» — это международный опыт взаимоотношений врача и пациента. Многие недоразумения, даже судебные разбирательства в области охраны здоровья связаны именно с нашей некомпетентностью. А потому пациент в случаях любого осложнения склонен винить только медиков. Хотя — и тому доказательством вся мировая практика — пациент должен разделять ответственность с врачом за лечение. Врач обязан проинформировать больного о том, что ему предстоит, а тот в свою очередь сообщить врачу о самых интимных нюансах своего организма. Иначе возможны всяческие неожиданности. Это, если угодно, один из факторов защиты прав пациента. И мы стремимся к внедрению в практику «протоколов ведения больных». В этих протоколах предусмотрено информированное добровольное согласие пациента». Кстати, в «Основах законодательства об охране здоровья граждан РФ» также сказано о необходимости информированного добровольного согласия.

Поэтому ничего предосудительного в том, что пациенту предложили подписать подобный документ, нет. Другое дело, что с острой болью следует оказывать помощь в любом случае — будет получено такое согласие или нет.

Ирина Краснопольская, Юрий Петров

27 октября 2004 г.

«Российская газета»

«Российская газета»