Именинники: Гервасий, Николай, Назар, Прасковья, Селиван.

Сорок лет — бабий век. Отошло бабье лето, отходит и бабья красота. Напоследок, чтобы хоть чуть хлебнуть счастья, Параскеве кланяются бабы: «Прасковье — бабы доля, не обойди мой дом, мое житье погляди, справно ля, крепко ли?»

До солнца накрывала баба стол. Возьмет льна пук, порастрясет на столе, а после в холст вденет: постелет холстину на нетрепленую льнянину. Вот будто бы и ее житье таково: еще не поотрепалось, лишь головки у стелища льняного пообиты. Так это и вовек так: дети повыросли, кто уж и от матери отделился, своим домом жить прино-ровился. А у матери одна скрытая боль, заповедная: «Одинешенькой худо и в печи уголья поворошить, не то что жить».

Посреди стола на постланную холстину ставила баба чугун, в котором сварилась картошка. Давала сперва поостынуть чугуну. Хлеб ставила баба и соль. Принималась тесто раскатывать, печь окутывать.

Пекли по деревне в этот день пироги: и капустники, и рыбники, и сладкие пироги, с малиной запаренной, в меду. И когда пироги-то из печи баба вынет, их маслом коровьим по краям смажет, полотенцем укроет, чтобы смякли, не упустили дух печной, тогда-то и сымает баба чугун со стола. И глядит: что за черты остались на холстине?

Жизненный круг прежде всего чернел. Не разомкнут ли он? Тверда ли черта? Поначалу об этом думала баба. А после вглядывалась в изображение на круге, в черты всякие. Как в зеркало, в тот круг будто дохнула жизнь и оставила странные приметы будущего, далекие картины. Доля бабья не сладкой была. И в Прасковье-грязнихе, льнянице видела баба пособницу.

Сама Параскева виделась деревенским жителям в великоватом жа-кете, подвязанном куделью, обремененной крестьянскими заботами. И лишь голубой платок мог пламенем голубым вспыхнуть. Согнутая над жнивьем, подбирающая колоски, мнущая лен — будто была она тут, среди деревенских баб. Нет-нет да и поднимали они глаза от работы, смотрели: не прядет ли рядом льняница? А то и поодаль, на луговине, внезапно встанет статное, в голубом платке видение. И губы бабьи скорехонько вымалвливают о желанном: о любви, о здравых дитятках, о достатке…

Русская традиция

*