На западно-берлинской улице имени 17 июня (дата восстания 1953 года), продолжающей восточно-берлинскую Унтер-ден-Линден, вот уже 15 лет стоит высокий человек в бронзовом хитоне. Приложив ладони рупором ко рту, он денно и нощно кричит в сторону Бранденбургских ворот, туда, где еще сравнительно недавно проходила Стена – бетонное воплощение идеи разделения мира на наших и не наших. Тем, кто оказался за Стеной, он несет слова Петрарки: «Я иду по миру и выкрикиваю: мир, мир, мир». Его зовут Глашатай. Он родом из «Илиады». Он – памятник.

Гомер рассказывал, что голос глашатая перекрывал голоса 50 мужчин. Теперь, когда он стал памятником, символизирующим свободу выражения мнений, его слышат миллионы людей. Как минимум те, кто уважает эту свободу не только для себя, но и для других. Кто способен слушать и слышать чужое мнение, а значит, вести даже самый острый конфликт не к насилию, а к дискуссии, насыщая общественную атмосферу добротой, а не озлоблением.

Ни в России, ни в Белоруссии нет подобного памятника. А жаль. Правда, в обеих странах есть конституция, которая провозглашает свободу выражения мнений, но пользы от нее намного меньше, чем от берлинского глашатая. Во всяком случае, события последних дней показывают, что власти все меньше стесняются в выборе средств для борьбы с неугодной прессой. В ход идут холодное и огнестрельное оружие, милицейские дубинки и заведомо неправосудные судебные акты.

Как же нужно бояться правды о результатах так называемых референдума и парламентских выборов в Белоруссии, чтобы пойти на избиение ОМОНом российских тележурналистов! А Лукашенко пошел на это, видимо, посчитав, что затерявшийся между мухами и котлетами Договор о союзе превращает российских журналистов в почти белорусских. Ну а поскольку со своими гражданами в Минске давно уже не церемонятся, постольку и российских можно колошматить в полное свое удовольствие. Причем белорусские власти даже не пытаются скрыть истинных причин издевательства над Павлом Шереметом и его коллегами с других телеканалов. Вместо того чтобы в свое оправдание придумать версию, скажем, о взрывчатке, спрятанной в аккумуляторах видеокамер, они прямо заявляют: «Репортажи сопровождались необъективными, оскорбительными комментариями московских журналистов. Данные комментарии носили откровенно скандальный и провокационный характер». Выходит, белорусские омоновцы и их высшие руководители просто насмотрелись новостей по российским телеканалам и по наивности душевной «поддались на провокацию», встав бронежилетами, щитами и дубинками на защиту «стандартов профессиональной и ответственной журналистики».

Официальная Москва отреагировала на избиение российских журналистов сдержанной нотой МИД. Никому из высших чиновников даже в голову не пришло выразить солидарность с белорусскими гражданами, несколько дней митинговавшими в Минске в попытке защитить свое конституционное право на справедливые и свободные выборы. Об этом подумали в США и в Евросоюзе, но не в Москве, хотя, казалось бы, именно Россия, где – согласно президенту – «приверженность демократическим ценностям продиктована волей нашего народа и стратегическими интересами самой Российской Федерации», более всего должна быть заинтересована в демократическом развитии своего ближайшего соседа и стратегического союзника. Что же удивляться после этого, если минский глашатай будет кричать о мире не в сторону Боровицких или Спасских ворот, а в сторону Брандербургских.

Берлин

«Новые Известия»

26.10.04

вторник

«Новые Известия»