“Товарищ майор” — так обращались к Андрею Гунару его подчиненные, солдаты и сержанты, но правильнее было бы называть его “хозяином батальона”, хоть и нет таких званий в российской армии. Товарищ по оружию не сдаст солдат внаем, словно рабочий скот, чтобы получать за каждого тысячу рублей в месяц. А комбат сдавал.

Его подчиненные вкалывали в ООО “Картон-Пак” по 10 — 12 часов в сутки. Спали где и как придется. Еду готовили на электроплитке два раза в сутки. Простуда не считалась поводом для освобождения от такого “служения Отечеству”. Солдаты кашляли, размазывали рукавами гимнастерок сопли, но продолжали грузить и разгружать, относить и подносить все, что прикажут. Такая вот “боевая подготовка” выпала на их долю.

— Пострелять мне довелось, только когда проходил курс молодого бойца, — вспоминает военнослужащий Антон Пальшин.

Полк, где служили ребята, часть боевая. И должности у солдат говорят сами за себя. Один — стрелок-помощник гранатометчика. Другой — наводчик-оператор в экипаже боевой машины пехоты… Подразделения полка могли направить в одну из “горячих точек”, и тогда ничего не умеющие бойцы были бы просто обречены.

Ситуация, увы, не новая. Об использовании дармовой солдатской рабсилы “Труд” уже рассказывал в статье “Гвардейцы напрокат” от 14 ноября прошлого года. Солдаты элитных частей не только вкалывают на различных производствах. Они строят своим начальникам коттеджи, откармливают фермерам свиней, жарят в парках шашлыки, выступают в роли массовиков-затейников. По этим и другим фактам военная прокуратура Самарского гарнизона за последнее время привлекла к ответственности по суду несколько особо ретивых командиров. В ходе следствия портрет того же майора Гунара дополнили многие живописные детали. Так, он зверски избил старшего сержанта Алексея Моисеева, который был дежурным по роте. Майор пинал старшего сержанта ногами, в ярости лупил по голове и спине металлической крышкой от бачка с питьевой водой. А чтобы избитый не покинул часть, приказал старшине роты связать Моисеева. Ретивый старшина привязал товарища по оружию ремнем к своей руке и ходил с ним так по территории части. На суде Гунар оправдывался: дескать, его приказ не надо было понимать буквально.

В пору говорить не только о солдатской дедовщине, но и об офицерщине, если в роли держиморд выступают армейские командиры. Понятно, что армия — часть нашего ожесточившегося общества. Что у нее плохое денежное, материальное и прочее довольствие, полно жилищных проблем — об этом постоянно говорим и пишем. При этом забываем, что не старые портянки или изношенная боевая техника нагоняют страх на родителей и призывников. Материальное положение военнослужащих постепенно улучшается. А вот нравственная атмосфера в некоторых наших батальонах и полках — увы… Именно она и пугает новобранцев. Когда их унижают “деды”, остается надежда на офицеров. Когда унижают офицеры, надеяться не на кого.

Петров Александр,

САМАРА.

КОММЕНТАРИЙ ВОЕННОГО ОБОЗРЕВАТЕЛЯ “ТРУДА”:

Преступность в армии из года в год растет. В том числе и в офицерской среде. В первом полугодии 2004 года осуждено более 7 тысяч военнослужащих, около 800 из них — офицеры в званиях от лейтенанта до полковника. Самые распространенные правонарушения, которые приводят отцов-командиров на скамью подсудимых, — это злоупотребление должностными полномочиями и хищения.

За шесть месяцев по этой причине военная юстиция привлекла к уголовной ответственности около 20 командиров воинских частей.

За шесть месяцев по этой причине военная юстиция привлекла к уголовной ответственности около 20 командиров воинских частей.

Еще одна тревожная цифра: за это время зарегистрировано более 400 смертей военнослужащих, никак не связанных с боевыми действиями или с несением боевой службы. По данным Главной военной прокуратуры, в отношении 160 военнослужащих были совершены преступления. Весьма неоднозначны и данные по самоубийствам. За полгода по собственной воле распрощались с жизнью более 100 человек. Но около 60 процентов уголовных дел такого рода военная прокуратура направляет в суд, поскольку в ходе расследования зачастую выясняется, что солдаты могли покончить с собой из-за издевательств со стороны командиров или сослуживцев.

О нынешнем уровне правопорядка в армии говорят и такие цифры. За девять месяцев текущего года в Вооруженных силах выявлено более 10300 преступлений и происшествий. Военная юстиция свидетельствует, что это на 10 процентов больше, чем за тот же период прошлого года. Правда, следует уточнение: рост объясняется не столько снижением уровня дисциплины в войсках, сколько усилением активности военной прокуратуры и более жесткой позицией военных судов в отношении правонарушителей. Пусть это так. Но цифры все же тревожные. В 2000 году в армии было совершено 10 600 преступлений, в 2001 году — 10 800. Обобщенные данные за 2002 и 2003 годы Главная военная прокуратура не обнародовала. Но если преступность до конца нынешнего года будет расти прежними темпами, то по его итогам мы рискуем получить около 14 000 преступлений.

За счет чего такой рост? Еще как-то объяснимо, что уровень преступности более чем в полтора раза вырос в тыловых частях. Туда и срочников сейчас направляют не самых лучших, и “пространство” для воровства большее. Но одновременно почти на 40 процентов выросло количество преступлений в Воздушно-десантных войсках, на треть — в Военно-воздушных силах, на четверть — в Северо-Кавказском военном округе. Это те части, которые в первую очередь комплектуются контрактниками. А ведь надежда была именно на то, что переход Вооруженных сил преимущественно на добровольный принцип комплектования поможет излечить многие застарелые армейские болезни, и прежде всего дедовщину. Похоже, пока не получается. Придется искать более действенные ресурсы очищения, облагораживания нашей армии, армейских отношений.

Третьяков Юрий.

Труд №197 за 16.10.2004

Труд